Забыть Александрию
Шрифт:
Вдруг они встрепенулись, одновременно услышав нечто за окном. Отум не сразу поняла, что это был за звук, потому что он не был похож ни на что, что доводилось ей слышать прежде. Эти звуки словно, минуя уши, попадали в сердце, и заставляли его биться чаще.
Это была мелодия. Ее играл Гавлон на своей убогой дудочке, но звуки, которые он извлекал из нее, были яркими и громкими, как рев оркестра, торжественными, словно гимн, и интимными, как шепот любимого. Отум подошла к окну, и ноги ее дрожали.
Отум закрыла глаза, и у нее перед глазами появился ее отец. Она снова была маленькой,
– Я попросила придворного мастера сделать куклу, похожую на тебя, – услышала Отум голос сестры так ясно, будто Александрия стояла напротив… словно ее можно было потрогать, обнять, поцеловать, как и раньше.
Отум попыталась сорвать с себя это наваждение, и заставила себя выйти на улицу, чтобы посмотреть на Гавлона. Увидеть, как он это делает – создает свое волшебство. Ноги едва ее слушались, они подгибались и путались.
Она вышла в ночной город и не почувствовала холода. Она окинула взглядом улицу, и увидела, что во всех домах горит свет. Она услышала, как за закрытыми дверьми этих домов звучит смех. По коже Отум пробежали мурашки. Все происходящее казалось нереальным, и ее собственные губы изогнулись в улыбке, а девушка даже этого не заметила. Она повернула голову и увидела, как играет на своей дудочке Гавлон, стоя на коленях напротив дома, в котором их приютили. Волосы на его голове стояли дыбом, и прямо на глазах Отум они прядь за прядью седели. Он играл, самозабвенно и страстно, и не замечал этого.
«Он же может умереть!» – испугано подумала Отум, но ей не удалось выдавить из себя ни звука.
Отум не знала, сколько стояла так, прежде чем Гавлон упал на землю без сил – может пару минут, а может и целый час. В тот миг волшебные звуки перестали литься из его инструмента, и наваждение спало, оставляя после себя сладкое послевкусие. Девушка давно не чувствовала себя так хорошо, разве что после свидания с Эрнестом, который в итоге тоже оказался предателем. Она сорвалась с места и припала к земле, на которой распластался побледневший Гавлон с совершенно белыми волосами. Даже его бородка поседела.
– Только не умирай, только не умирай, – взмолилась она, пытаясь найти пальцами артерию на шее. Та слабенько, но пульсировала. – Господи, как ты меня напугал!
На крыльцо выскочила Лотта. Ее шатало, и женщине приходилось хвататься за стены, чтобы удерживаться вертикально.
– Как он? – выпалила Лотта.
– Жив! – Отум взяла мага под подмышки и попыталась потащить в дом, но тот был слишком тяжелым. – Позовите Адель, пускай поможет мне!
Адель не пришлось звать: девушка выбежала из дома вслед за матерью, но своим телом владела гораздо лучше. Ее и без того большие глаза были выпучены.
– Арчеру лучше! Мама, Арчеру лучше! Его руки чистые!
Лотта, ахая, побежала в дом смотреть сына, а Адель тем временем попыталась помочь Отум дотащить Гавлона до дома. Девушки были тощими и слабыми, поэтому выходило у них не слишком хорошо. Повсюду из домов выходили люди, чтобы посмотреть на чародея, музыку которого им довелось слышать последние минуты. Повсюду стоял гул, в котором Отум легко разобрала отдельные фразы:
– Это же тот волшебник-музыкант, который объявлен в розыск!
– После его песни исцелилась моя дочь! Еще днем она была парализована по пояс, а теперь зараза отступила! Ее ножки нормальные, совсем как прежде!
– Хорошо, что мы не выгнали его!
– Он так играл, по всему городу было слышно! Вся моя семья плакала от его песни, даже отец, этакий мужлан, и то слезу проронил!
– Моя матушка исцелилась благодаря ему! Клянусь, во время его песни ее тело светилось! Кому расскажешь – не поверят!
Вдруг из образовавшейся толпы зевак к девушкам подковылял старик Ганс. Он отбросил клюку и помог им тащить Гавлона к крыльцу. С его помощью им удалось даже усадить мага у дверей, и Адель бросилась на кухню, чтобы налить мужчине водички, на случай если он придет в себя.
– Спасибо, – удивленно сказала Гансу Отум.
– Это меньшее, что я могу сделать для него за то, что он исцелил мою жену, – ответил Ганс и серьезно посмотрел на девушку.
«Получается, выброса его сил хватило не только, чтобы исцелить Арчера, но и помочь всем больным в квартале, – ошарашенно поняла Отум и с благоговением посмотрела на бездыханного мага. – Вот это он выкинул!»
– Он останется в живых? – нарушил молчание между ними Ганс.
Отум не нашлась, что ответить. С кухни прибежала Адель, держа в дрожащих руках стакан с холодной водой. Она села на корточки возле мага, опустила в воду пальцы и начала брызгать Гавлону на лицо. Он немного поморщился, и в толпе раздались радостные возгласы. Все были рады, что их благодетель жив.
– Гавлон, Гавлон! Открой же глаза! – Отум потрясла его за плечи, и мужчина открыл осоловелые глаза. Он расфокусировано посмотрел на девушку и расплылся в пьяной улыбке.
– Отум, голубушка… Ты так на маму похожа… Я очень рад, что ты в отца не пошла, он был… был такой мудак!
Отум рассмеялась, и, переполненная чувством благодарности, провела по его щетинистой щеке ладонью.
– Все хорошо. Ты спас Арчера, ты спас всех, кто болел. И ты остался жив. Гавлон, ты герой!
Маг смущенно потупил взор и прильнул к ее ладони, словно кот к ладони хозяйки.
– Я так боялся… – Он заплакал, но продолжал улыбаться. – Я так боялся, что ты возненавидишь меня, как она… Я бы не простил себе…
– Не говори больше! – ласково сказала Отум. – Не трать силы. Тебе нужно отдохнуть.
Вдруг к ним подбежал запыхавшийся юноша, возрастом чуть старше Отум. Он подошел к ней, но некоторое время мялся, стесняясь заговорить. Девушка, заметив его, подняла на парня непонимающий взгляд, и только тогда он набрался смелости и выпалил:
– К воротам подходят солдаты! Их очень много!