Забыть нельзя, влюбиться невозможно
Шрифт:
Неприятный тип неприятной наружности. Чем-то напоминает брата Инессы, только гораздо опасней. Такие живут по понятиям. Воевать с ними себе дороже. Прожжённый коммерсант, продажный член городской администрации, владелец нескольких мелких подпольных организаций и фигурант пары-тройки уголовных дел. Это только то, что удалось откапать нам с Витьком. Когда в дело вмешался Семен со своей прокурорской проверкой, ахнули все. До сегодняшнего дня Кольник-старший сухой из воды выходил только благодаря тому, что власть в этом городе он. А «заезжие» прокурорские оставались тут ненадолго, и за свои пару рабочих
– Что прям-таки зацепила, да? Что очертя голову готов подставиться ради бабы? – усмехнулся мужик.
– Бабы на трассе. Свою личную жизнь я обсуждать не собираюсь, – отрезал я, пресекая всякие разговоры о Дарье.
– Вот был бы мой сын хоть на грамм такой же, как ты, может, жизнь по-другому пошла.
Кольник залпом осушает виски в бокале и противно морщиться.
– И… зачем приехал, мажор столичный? Какое тебе дело до меня и моего сына?
– Чем ты занимался в своем городе, не интересовало, пока это не коснулось меня лично. А приехал, чтобы решить все с наименьшими потерями. Для тебя, – пожимаю плечами. – И с наименьшей головной болью для меня.
– Интересно, и что лично тебе от меня надо?
– Лично мне? Ты приструнишь своего щенка. Заканчиваете этот сраный развод с расписками и оставляете Дарью вместе с семьей в покое. Глобально же твоя проблема в том, что уже не только я вышел на твою гадкую натуру.
– Ну, а кто заплатит по все тем счетам? – усмехнулся Кольник, закуривая мерзко воняющий табак, предпочитая пропустить мимо ушей последнюю фразу.
– Видимо тот, кто в них влип? – усмехнулся я, ответив не менее злым оскалом.
– А если нет, что сделаешь?
Это панибратское «ты» резануло по слуху.
– Ну, сам же видел, как просто оказалось подвести под статью твоего зама и главбуха. И это была только заочная прокурорская проверка. Мне стоит только пальцем щелкнуть, и у тебя будет полная администрация ретивых, бойких ребят в синих костюмах, и будут они шарить по всем твоим кабинетам. Более того, я даже могу сказать, что они там найдут и по какой статье закроют тебя и всех твоих подельников.
Маска расслабленности вмиг слетела с лица Кольника.
– Ты, наверное, забыл, с кем разговариваешь, щенок? – выплюнул сквозь зубы. – В тот момент, когда ты еще пешком под стол ходил, я таких спесивых, как ты, на раз-два ломал и во дворе закапывал. Нет тела, нет дела, – прорычал он, подаваясь вперед.
– На дворе двадцать первый век. Твои методы уже не актуальны, – апеллирую ровным тоном. Подаюсь вперед в похожем жесте, давая понять, что его пустое сотрясание воздуха угрозами меня ни в коем разе не задевает. – Сейчас дела строятся по-другому. Тебе повезло, что ты ровно сидишь на заднице в своем богом забытом городишке, но наивно полагаешь, что не имеешь
– Методы можно и возродить, были бы последователи.
Брови нахмурились, а желваки заходили, угрожая стереть его идеальные белые зубы в порошок.
– Меня ты и пальцем не тронешь из чувства самосохранения, – легкая ухмылка не сходит с моего лица. Прямой взгляд. Спокойствие оппонента всегда еще больше деморализует противника. Рустам Тахирович не исключение.
Я встал с кресла, запахивая пиджак и пряча руки в карманы брюк.
– Я расскажу тебе два возможных сценария развития дальнейших событий. Первый: ты отдаешь мне все бумаги, разрываешь любые связи с семьей моей женщины и молча, прижав хвост, уходишь в закат. Подыскать новую власть в городе мы поможем, не переживай. Да, человек будет не такой скотиной, как ты, но думаю, это и к лучшему, – усмехаюсь, наблюдая, как стремительно багровеет лицо Кольника старшего. – Прикрываешь все свои тотализаторы, точки производства паленого алкоголя и прочую херню, которой промышляешь. Это более мягкий для тебе выход из ситуации.
– И какой же второй, Александр Дмитриевич? – скалится Кольник, смотря на меня снизу вверх. Снова вернулись к обращению на «вы»? Отлично, значит одной ногой уже на мушке. – Убьешь?
– Нет, что вы, Рустам Тахирович. Я же говорю, времена, когда трупы распихивали по мешкам и раскидывали по водоемам, прошли. Второй сценарий: ты оставляешь все как есть, и уже менее чем через час попадаешь в следственный изолятор по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере. Ну, а там всплывает дело десятилетней давности о взяточничестве, организация заказного убийства, сбыт наркотиков, и это только тяжелые уголовные статьи. Про мелкие, вроде отмывания денег, думаю, смысла говорить нет. Свои грешки ты и сам знаешь.
– У тебя нет доказательств, – смеется Кольник, – это все пустой треп. Уж если засыльные прокурорские не смогли меня засадить, то у тебя точно силенок не хватит.
Я усмехнулся такой самоуверенности, покачал головой и направился на выход. Замер в пороге, считая своим долгом высказать единственное оставшееся предупреждение.
– На самом деле, у тебя не так много времени, чтобы принять решение, Рустам Тахирович, – бросаю взгляд на настенные часы и мысленно прикидываю, где в этот момент Аркадьич. – Уже с минуты на минуту рискуешь встретиться с представителями закона. Интересно, все офшорные счета успел припрятать?
Кольник вскакивает с места с прытью пацана да так и замирает. Потому что только я успеваю договорить, яростную тишину кабинета разрывает трель телефона.
Твою мать, вовремя. Разыграли, как по сценарию. Как в эпической экшен-сцене.
Святая древность, кнопочный Nokia противно верещит, разрывая тишину кабинета. Кольник отвечает звонившему и стремительно багровеет. Хотя куда уж больше. Его буквально потряхивает от злости.