Забыть резервацию
Шрифт:
– Можно попытаться подняться в сектор Ньютона и посмотреть, что стало после взрыва с челноками, – не очень уверенно предположил Тейнер. – Возможно, какой-то из них пострадал не так сильно и его удастся восстановить, используя части, снятые с других челноков.
– Эта работа не на один день, – мрачно заметил Волков. – Да и варианты не дадут нам спокойно трудиться. Сектор разрушен, изолировать его от этих тварей нереально.
– Для того чтобы поднять челнок в воздух, нужно будет сначала расчистить стартовую площадку, – добавил Осато.
– Полностью согласен с вашей критикой, – развел
– Нужно попытаться наладить отношения с Омом, – сказал Стинов. – Он наша последняя надежда.
– Не очень-то я в него верю, – покачал головой Хук. – Скользкий он, как и все остальные твари.
– Самосознание Ома пока еще не сформировано окончательно, – возразил Стинов. – Ему и самому не до конца ясно, что он из себя представляет.
– Вариант, он и есть вариант, – пренебрежительно махнул рукой Хук. – Ничего хорошего от него ждать не приходится.
– Ты и от Юргена вначале ничего хорошего не ждал, – заметил Тейнер.
– Юрген – человек, – парировал Хук.
– А Кашин кто, по-твоему?
– Пустой разговор, – снова махнул рукой Хук, на этот раз почти безнадежно. – Что вы от меня хотите услышать? Кто чего стоит? В количественном выражении? Кто из вас мог предположить, что Надя станет помогать Кашину? Какую отметку вы выставите этой несчастной девочке?
Ответом ему было молчание.
– Ее не в чем винить, – произнес наконец Волков. – Нам следовало хорошенько подумать, прежде чем брать ее с собой. Мы подошли к ней с собственными мерками и представлениями о пределах человеческой выносливости. В то время, когда мы были вместе, мы почти не обращали на нее внимания, а девушка находилась на грани нервного срыва. Вспомните, она почти все время молчала, замкнувшись в себе. Ужас, засевший у нее в душе после дней, проведенных среди вариантов, снова всплыл, когда Кашин сказал ей, что Сфера обречена на гибель. Она скорее всего и сама не понимала, что делает, просто хотела спастись.
– Верно, – тяжело вздохнул Тейнер. – Еще одна жертва на моей совести.
– Ты и Кашина посчитал? – удивился Хук.
– Вельт, – пояснил Тейнер. – Теперь ему уже не на что рассчитывать.
– Да, – поскреб затылок Хук. – У Германа дела хуже некуда. – Развернувшись, он с раздражением пнул ногой тумбочку, на которой стоял телефон. – Сволочь!
– Это ты о ком? – поинтересовался Волков.
– Догадайся с трех раз, – цедя слова сквозь зубы, предложил ему Хук.
Конец невеселому разговору положило прерывистое попискивание телефонного зуммера.
– Да! – сорвал трубку с телефона Тейнер.
– У нас все готово, – сообщил Юрген. – Можем начать, как только получим команду от вас.
– К бою! – скомандовал Тейнер.
В последний раз проверив надежность всех соединений армокостюмов, люди надели шлемы и опустили лицевые щитки. Два-три вдоха, чтобы проверить работу фильтров. На руках у каждого перчатки, подсоединенные к защитной системе армокостюмов. Щелкнули загоняемые в винтовки новые обоймы и баллоны для огнеметов.
– Сколько времени вам потребуется, чтобы вылить весь спирт? – спросил Тейнер у Юргена.
– Четыре с половиной минуты, – точно ответил тот. – Мы используем
Тейнер посмотрел на часы.
– Начинайте.
Держа винтовки наготове, Латимер и Хук встали напротив двери. Следом за ними – Волков и Стинов. Осато положил руку на рычаг дверного запора.
– Десять секунд до конца, – сказал Юрген.
– Все, мы выходим!
Бросив трубку, Тейнер надел на голову шлем, защелкнул крепеж и опустил щиток.
– Открывай! – махнул он рукой.
Осато рванул рычаг вниз.
Едва только дверь приоткрылась, как в образовавшуюся щель, мешая друг другу, начали протискиваться два варианта. Сделав шаг назад, Латимер выпустил по ним разрывной снаряд, разнесший в клочья сразу обоих. Не дожидаясь, когда появятся новые твари, Хук перепрыгнул через порог.
Коридор до самой лестницы был заполнен вариантами. Пребывавшие прежде в хаотичном движение, теперь все они, как один, устремились в сторону открывшейся двери.
Трехступенчатые системы фильтров, установленные в шлемах, работали отменно, поэтому запаха этанола не чувствовалось. Но в тех местах, где пол не был покрыт телами вариантов, можно было увидеть растекавшуюся по нему прозрачную жидкость.
Небольшой, размером чуть больше кошки, вариант попытался вцепиться Хуку в ногу. Хук носком ботинка отшвырнул его к стене и, выставив винтовку перед собой на вытянутых руках, нажал на гашетку огнемета.
Заполнившие замкнутое пространство коридора спиртовые пары вспыхнули, прежде чем струя пламени коснулась пола. Огненный шквал прошелся по всей длине прохода, превращая тела вариантов в сморщенные комки опаленной плоти. Затем к потолку взметнулись языки бледного голубоватого пламени.
За спиной Тейнера, последним покинувшего машинный зал, захлопнулась стальная створка двери, отрезая путь к отступлению.
– Вперед! – прозвучала в шлеме у каждого команда Тейнера.
Люди бросились сквозь пламя, не разбирая дороги.
Пытаясь найти спасения от огня, варианты выпрыгивали высоко вверх, бились в стены и, снова падая на охваченный огнем пол, корчились в агонии. От жара кожные покровы на их телах лопались, разбрызгивая желтоватую слизь.
Даже умирая, варианты продолжали подчиняться заложенной в них программе, и последние, отчаянные атаки их были все еще опасны.
Пластиковые колпаки осветительных панелей на потолке плавились от жара. Скрытые под ними светоячейки взрывались одна за другой, обдавая бегущих людей потоками сверкающих искр, перемешанных с осколками стекла.
Бегущий последним Тейнер неожиданно оступился и, выставив руки, упал на грудь. В ту же секунду на спину ему упал еще живой вариант. Остановившийся, чтобы помочь Тейнеру подняться, Стинов ударил варианта прикладом винтовки. Вариант еще плотнее прижался к придавленному к полу человеку, обволакивая его со всех сторон, словно кокон. Времени на размышления не оставалось. Вскинув винтовку, Стинов выпустил по варианту длинную очередь, надеясь только на то, что Тейнера спасет армокостюм. Раскидав все еще шевелящиеся части тела варианта в стороны, Стинов наклонился и рывком поставил Тейнера на ноги. За темным лицевым щитком, заляпанным слизью, лица было на разглядеть.