Забыть тебя невозможно
Шрифт:
— Мы просто поговорить.
Целую Аришу в губы, напоминая, что вечером за ней заеду, и выхожу во двор.
Степан Арсеньевич идет следом.
— Решился все-таки, — выдает, как только выходим из дома. — Чего-чего, но предложения я от тебя не ожидал.
— У меня других вариантов и не было.
— Вам по двадцать лет. Не спешите?
— Не спешим. Со штампом жизнь не заканчивается, вы вроде должны знать.
— Знаю.
— Ну вот.
— И когда свадьба?
— Определимся в ближайшее
Громов первым протягивает мне руку, которую я тут же пожимаю. Чувствую крепкий захват на своей ладони, и хочется глаза закатить.
— Если обидишь ее, — цедит сквозь зубы, — я тебе…
— Я сам себе. Не беспокойтесь. Такого никогда больше не произойдет. И, — несвойственно для себя медлю, потому что ни разу за все время не сказал ему то, что должен был сделать еще тогда, два года назад. — Извините меня. Я не хотел причинять ей боль, просто не знал, как поступить правильно в той ситуации.
Громов окидывает меня задумчивым взглядом, а потом ни с того ни с сего треплет ладонью по голове.
— Принимается, — кивает, и, кажется, на его лице даже появляется что-то похожее на улыбку. — Но только попробуй еще хоть раз…
Киваю и сую руки в карманы джинсов. Мы еще пару минут стоим на улице, за которые будущий тесть успевает заверить меня, что раз уж решили жениться, то всегда можем на них положиться и попросить помощи.
В такси сажусь на эмоциональном подъеме. В принципе, все прошло неплохо. Совсем не так, как я рассчитывал, конечно. Если говорить о самом предложении. Но назад не отмотать.
Арина снова всех на лопатки уложила, я думал вчера, раньше времени отъеду. Сложно оставаться с холодной головой, когда любимый тобой человек теряет сознание у тебя на глазах.
Пока еду на встречу с Кайсаровым, быстро заскочив домой за накопителем, перед глазами встает Аришино лицо. Столько у нее вчера эмоций было, когда она кольцо увидела…
Я его неделю выбирал. Все никак не мог определиться, а еще где-то глубоко внутри опасался, что она мне откажет. Пошлет с этой коробкой куда подальше…
Мое предложение не максимализм, а со всех сторон обдуманное решение, которое окончательно сформировалось в кальянной. Мы с Королевым на той неделе пересеклись в городе, завалились покурить и обсудить проект. Коснулись и его тогда еще предстоящей свадьбы.
Когда он говорил про Аньку, у него глаза горели. Мне кажется, я тогда окончательно понял, что современное табу на женитьбу в раннем возрасте не больше чем стереотип. Что изменится в нашей жизни, если мы распишемся в двадцать, а не в двадцать пять или тридцать?
Разве это может повлиять на дальнейшие планы, перспективы, карьеру? Нет.
Но тогда, сидя с Андрюхой, я все же задал самый заезженный вопрос: «Не рано ли?».
Ответ меня полностью удовлетворил.
— Тим, я же люблю ее!
Вроде одна короткая фраза, но этого хватило, чтобы окончательно закрыть все свои внутренние сомнения.
Я люблю Громову. Я, блядь, ее с ясельных соплей обожаю. К чему еще десять лет играть в парочку и бегать друг к другу на ночевки?
После встречи с Королем, конечно, еще дня три ходил переваривал, а потом поехал в ювелирный. Тогда еще не ожидая, что выбор кольца затянется на неделю.
Потом пару ночей репетировал, что ей скажу, когда и как. Все должно было получиться красиво, под салюты и десятками глаз. Но как итог имеем, что имеем. Ванная, ночь, кольцо…
Отмечаю водителя в приложении пятью звездами и выхожу у отеля, где мы договорились встретиться с Кайсаровым. Насколько понимаю, в Москве он проездом. В доме отца, видимо, не особо горит желанием останавливаться. Но, возможно, есть и другие причины…
Поднимаюсь на нужный этаж, без слов шествуя мимо рецепции.
У двери с номером четыреста восемь зачем-то смотрю по сторонам, чувствуя, как по спине ползет холодок.
Я, конечно, видел часть зашифрованной информации, и то, что там нашел, меня слегка покорежило. Это если мягко сказать.
Стучусь, и Дан тут же открывает дверь, будто только у нее и терся.
— Здорово, — пожимаю другу руку.
— Привет. Проходи. Выпьешь?
— Не. Дела еще.
Тянусь к карману и вытаскиваю накопитель.
Дан кивает и убирает его в сумку. Звук застегивающейся молнии давит на нервы, как и номер этого отеля в целом. Ощущение какой-то обреченности так и подмывает.
— Судя по твоим реакциям, ты знаешь, что там, — догадывается Данис и берет из бара бутылку.
— Частично. Старался не вникать, но и пропустить фоном не вышло…
— Лучше об этом не распространяться, — наливает вискарь в бокал и делает несколько глотков.
— Это правда?
Конечно, мы оба понимаем, о чем я.
— То, что мой отец — торговец людьми?
Усмешка на его лице вводит меня в замешательство. Мой друг был добряком, волонтером в собачьем приюте. А стоящий передо мной сейчас человек совершенно спокойно говорит о продаже людей.
— Да. И в сложившейся ситуации мне это только на руку.
— Ты самоубийца, Кайсаров?
— Нормально все будет.
— Катя же…
Данис запрокидывает голову. По законам жанра, мне кажется, что сейчас рассмеется, но, когда наши глаза снова встречаются, он выглядит более чем серьезным.
— Это одна из причин, почему я ушел. Спасибо, что помог. Не переживай, на тебя или на твою семью это никак не повлияет. Это копия. Оригинал там, где и был всегда. Никаких следов. Мои люди сработали чисто, иначе я бы к тебе не обратился.