Забытая Византия, которая спасла Запад
Шрифт:
Эти победы значительно прибавили к репутации Варды, и поскольку никто не мог сказать, как долго еще продержится императорская печень, большинство предполагало, что когда Михаил наконец скончается, одаренный дядя станет его преемником. Конечно, все еще оставалась ничтожная возможность, что император назначит своим наследником другого человека, но хотя у Михаила было много фаворитов, большинство из них стали таковыми из-за их любви к веселой компании, а не за государственные таланты. Между тем Варду полностью устраивало позволять своему непутевому племяннику веселиться, а самому спокойно править империей если не от своего имени, то по факту.
Однако трудность со слабыми императорами состояла в том, что они колебались от каждого мимолетного ветерка, и Михаил вскоре поддался чарам грубого армянского крестьянина по имени Василий Македонянин. [132] Изначально Василий привлек внимание императора особенно впечатляющей демонстрацией силы в состязании по борьбе, и поскольку в глазах Михаила это было такой же хорошей причиной для продвижения, как и другие, молодой
132
Несмотря на свое имя, ни Василий, ни кто-либо из его семьи, насколько нам известно, никогда и ногой не ступал в Македонию. Еще в молодости захваченный в плен болгарским ханом Крумом, он жил вместе с македонскими пленниками и таким образом получил свое прозвище. По этой и многим другим причинам, династия, которую он основал, никак не могла называться Македонской.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. СЛАВНАЯ МАКЕДОНСКАЯ ДИНАСТИЯ
Придя к власти обагренным кровью настолько, что этого устыдился бы и Макбет, Василий, казалось, был обречен на опасное правление. Жестокий путь, которым он добыл себе корону, был вопиюще незаконным, и это действительно оказалось серьезной помехой для будущих представителей его династии. Но средневековый мир был удивительно изменчивым местом, и большинство византийцев были вполне готовы извинить сомнительный путь к власти, если он приводил к эффективному правлению. В конце концов, великое добро порой могут совершить и злые люди. Михаил опорочил свой титул, а пьянство все равно довело бы его до преждевременной смерти, если бы не вмешался Василий. Напротив, новый император — пусть даже и убийца — мог оказаться светочем разумного управления. Почти два века спустя выходец из его семьи все еще сидел на императорском троне.
По восточным меркам Василий был необразован — но он был достаточно проницателен, чтобы распознать возможности для возрождения Византии. Византия уже не была широко раскинувшейся империей античности: то, что поднялось из-под обломков арабских завоеваний, было куда более маленьким и компактным государством с границами, защищать которые стало значительно проще. Но глубинная основа государства пережила годы смуты и теперь снова явилась из темноты с не уменьшившейся внутренней силой.
Хотя у Василия не было нужды — или желания — возвращаться к обширным границам времен Юстиниана, он хотел вернуть империи ее место под солнцем. Было ясно, что эта цель не может быть достигнута без сильных войск, но если армия еще была достаточно крепкой, то флот находился в ужасающем состоянии — факт, ставший очевидным спустя несколько месяцев после того, как новый император взял власть: арабские пираты легко разделались с византийским флотом и захватили остров Мальта.
Как у любой средиземноморской державы, сила империи зависела от сильного флота, и оставить его в подобном плачевном состоянии означало навлечь на себя дальнейшие беды. Распечатав сокровищницу, Василий израсходовал все деньги на полную реконструкцию флота. Он построил передовые для своего времени корабли и прочесал всю империю, чтобы найти подходящих людей в судовые команды.
Восстановленные морские силы должны были стать острием копья великого наступления Василия. В прошлом веке проводились только отдельные кампании против мусульман, и теперь настало время для согласованной атаки. После многих лет агрессивной экспансии халифат пребывал в упадке, расколотым и крошащимся дальше, у него уже не было сил оказывать прежнее давление на Византию. Теперь настало время для военного похода. Арабский флот следовал по пятам за византийским, и нельзя было упустить подобную возможность. Гордо прибыв в Саронический залив, новый флот немедленно показал свою силу, когда пришли вести, что пираты с Крита разбойничают в Коринфском заливе. Не желая тратить время, чтобы обойти вокруг Пелопонесского полуострова, изобретательный византийский адмирал Никита Орифа [133] перетащил свои корабли через перешеек шириной в четыре мили, в сохранности доставив их в залив как раз вовремя, чтобы отправить пиратов ко дну.
133
Никита Орифа занимал должность друнгарияимператорского флота. Однако мы оставили авторский термин «адмирал» как вполне корректный, ибо он появился примерно в это же время и в этом регионе — как амир аль-бахр, то есть «владыка на море». (Прим. ред.)
Окрыленный победой, Василий начал большое
Пока его армии двигались от одной победы к другой, Василий направил свою непомерную энергию на внутригосударственные дела. Он считал, что нет лучшего подтверждения упадка Византийской империи, чем недостаточное строительство в столице. Старые храмы позорно ветшали и разрушались, а государственные здания начинали являть несомненные признаки упадка. Разослав рабочих по столице, император развернул широкомасштабную программу по переустройству Царицы городов. Каменные крыши пришли на смену деревянным, стены были восстановлены и укреплены, а новые замечательные мозаики вернули церквям их бывшую славу.
Однако самые большие усилия Василий приберег для своей личной резиденции в императорском дворце. Богато украшенные резьбой колонны зеленого мрамора с толстыми желтыми прожилками поддерживали своды, крытые золотом; огромные портреты императора и его семьи были выложены в роскошных мозаиках. Большие имперские орлы украсили пол, а стеклянные мозаичные плитки, полные золота, искрились над ними.
Прямо к востоку от этих палат вознеслась новая величественная церковь, официально посвященная четырем святым, но более известная под довольно непритязательным названием «Nea Ekklesia»— «Новая церковь». Более дерзновенного строения не украшало горизонта со времен, когда Юстиниан закончил возведение Софийского собора. Бесчисленные ангелы и архангелы смотрели с его нисходящих сводов, а внутренние помещения были усеяны не имеющими цены самоцветами. Эта церковь должна была стать самым главным архитектурным сооружением Василия, вечным напоминанием о великолепии македонской династии.
Император настолько сосредоточился на том, чтобы закончить эту постройку, что когда пришли вести о том, что арабы осаждают Сиракузы — последний значительный оплот Византии в Сицилии, — он отказался отправить флот ему в помощь, вместо того предпочтя использовать боевые корабли на транспортировке мрамора для его церкви. Сиракузы пали, но постройка Новой Церкви была завершена. [134]
Византия с очевидностью снова обрела опору под ногами, а вдобавок к восстановлению власти и престижа империя теперь вступила в эпоху поразительного культурного возрождения. Все началось с блистательного патриарха Фотия, который практически в одиночку возродил в империи любовь к классической римской и греческой литературе. [135] Последовал всплеск интеллектуальной деятельности, и Василий приступил к новому амбициозному проекту перевода кодекса Юстиниана на греческий. Для императора, которому самому не хватало образования, это стало бы значительным достижением — но Василию так и не представилось случая завершить свой проект. Его любимый старший сын Константин, которого готовили к наследованию трона, внезапно скончался, и Василий был сражен глубоким горем, от которого так более и не оправился.
134
К сожалению, текстовые описания — все, что сохранилось от этой величественной церкви. После падения города в 1453 году турки использовали ее как хранилище для пороха, и нет ничего удивительного в том, что в итоге однажды она взлетела на воздух.
135
Заядлый читатель, Фотий сделал многочисленные заметки о рукописях, бывших в его распоряжении. В этих первых в истории книжных обзорах он оставил нам замечательное собрание своих мыслей о прочитанном. К несчастью, большинство работ, которые он отрецензировал, не сохранились до наших дней — но его обзор дал нам редкую возможность подробнее узнать о некоторых блистательных, но утраченных византийских шедеврах.
Печаль Василия еще более усугубляло то обстоятельство, что смерть сделала прямым наследником его второго сына, будущего Льва VI. В силу довольно запутанных обстоятельств Василий был женат на любовнице своего предшественника, и многие (а особенно сам Василий, которому было лучше это знать) подозревали во Льве ребенка Михаила Пьяницы. Мысль о том, что этот мальчик скоро унаследует трон, который должен был достаться Константину, подталкивала его на крайние меры. Когда император обнаружил, что пятнадцатилетний Лев завел любовницу по имени Зоя, он жестоко избил подростка, запер его во флигеле дворца и выдал Зою замуж за кого-то еще. Впрочем, это никак не повиляло на их роман — как только Лев вышел из заточения, он возобновил отношения с Зоей. Разгневанный император бросил Льва в тюрьму и как-то раз даже угрожал выколоть мальчику глаза, чем глубоко потряс придворных.
Отцу Зои в конце концов удалось уговорить императора освободить Льва, указав, что поскольку ему уже за семьдесят, держать наследника трона в немилости означает навлечь на империю ужасы споров о престолонаследии. Василий с неохотой уступил, они с сыном примирились, но мало кто верил, что это продлится долго. Под тяжестью своего горя император становился все более непредсказуемым, зачастую на него накатывали приступы безумия. Он никогда не выказывал ни малейших колебаний в том, что касалось устранения неудобных людей, и Лев был полностью уверен, что обстоятельства сложатся не в его пользу, если император протянет еще долго. Впрочем, Василий всегда славился своей физической мощью, и в семьдесят четыре года не подавал признаков угасания. Возможно, природу следовало поторопить.