Забытая жизнь
Шрифт:
Я, конечно, помогла ему их приподнять с кровати и положить ему на плечи. Он одной рукой держал Алекса, другой — Эйлин.
Северус вернулся через пару минут, снял с себя сюртук и брюки и лег на кровать. Я лежала на другой половине и молчала. Первым не выдержал он.
— Ты тоже думаешь, что я перестану любить тебя, — ухмыльнулся Северус и посмотрел на меня.
— А ты когда-нибудь меня любил? — заявила я ему.
— Анри! Что за бред? Ты моя жена! — возмутился Северус.
— Одно другому не мешает, — ответила я ему и отвернулась.
Северус
— Женщина, что ты несешь? — зарычал он. — Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила и уяснила: ты моя жена, мать моих детей, ты мое единственное счастье!
— Но не единственная любовь, — ляпнула я ему, не подумав.
— Столько лет прошло. Ты все забыть не можешь? — ответил он спокойно, поцеловал мою щеку и стал целовать мое лицо, спускаясь ниже.
— Есть такие вещи, Северус, которые не забываются, — отвернулась я от него.
Северус стал целовать мою шею и слегка прикусывать ее. Потом приподнял свою голову и, одной рукой повернув мое лицо в свою сторону, прошептал:
— Я безумно-безумно тебя люблю, и никто и ничто меня не сможет сделать счастливым, кроме тебя и наших детей.
Его слова тронули меня за живое, я прикоснулась ладонями к его лицу и большими пальцами погладила его щеки.
— Северус…
— Только посмей мне заплакать, — предупредил он и сам шмыгнул носом.
Но я все же заплакала. Северус стал усыпать меня поцелуями, наши губы соприкоснулись и впились с безумной страстью друг в друга.
Я все также сидела и обнимала Северуса за шею, вспоминая то происшествие в подвале.
— Ты не видишь, что он тебя боится? — спросила я.
— Ты мне еще долго это будешь припоминать? — возмутился Северус и хотел приподнять меня, чтобы встать.
— Нет уж, дорогой, — запротестовала я и не дала ему встать. — Ты мне так и не рассказал, зачем ты собрался в тюрьму.
— Я тебе сказал, что у меня свидание с Люциусом, — ответил он.
— Не делай из меня дурочку, — возмутилась я. — Что ему нужно от тебя?
— О, дорогая! Твоя ревность, конечно, меня забавляет, но, побойся Мерлина, не к Люциусу же, — ухмыльнулся Северус и поцеловал меня.
— Не заговаривай мне зубы, Северус, — предупредила я его. — Я знаю, что у Люциуса странные наклонности. Но хочу тебя огорчить, ты не в его вкусе. Так зачем ты к нему собрался?
— Ты просто так не отстанешь, да? — поинтересовался он.
— Не отстану, — согласилась я.
— Есть возможность досрочного освобождения Люциуса, — сообщил Северус. — Если кому следует заплатить, то все можно устроить.
— Если бы он был умнее, не сидел бы сейчас за решеткой, — рявкнула я. — Я предупреждала его!
— Мы все оказались в западне, — сказал Северус.
— Но Люциус в нее вошел добровольно, — возразила я ему. — А теперь он просит о досрочном освобождении!
— Я понимаю, что ты на него зла, но он мой друг, да и я крестный его сына, — уточнил он.
— Хорош же друг! — фыркнула я.
—
Я ответила ему и начала прерывисто целовать его губы, как бы дразня.
Я схватила за пуговицы сюртука и расстегнув пару, ладонью прикоснулась к груди Северуса. Он стал жадно ловить мои губы, чтобы усилить поцелуй, но я сопротивлялась. Проведя ладонью по груди, я почувствовала, как Северус начинает возбуждаться. Он сильнее прижал меня к себе, его пальцы сжали мои волосы и, притянув к себе, он впился в мои губы, с каждым разом все сильнее и жарче усиливал темп.
Я отвечала как могла, хотя сама уже плыла от нарастающего желания.
— Хороший мой, — попросила я его. — Дети.
Северус отстранился, его сердце бешено колотилось:
— Ах ты, пакость моя!
Я улыбнулась и слегка прикоснулась к его губам, Северус коротким страстным поцелуем напоследок впился в мои губы.
Он вернулся поздно ночью и сообщил, что Люциуса выпустят ближе к следующему году.
========== Глава X. Забыть и вспомнить ==========
1983 год.
Я очнулась с сильной головной болью, все тело ужасно болело. Как оказалось потом, я не могла даже пошевелиться.
Выглядела я ужасно, глаза болели, да что глаза — все лицо пронзила сильная боль, в горле сухость. Голова раскалывалась, и ныло тело. Я плохо соображала, в глазах все плыло. Я почувствовала, что вся в проводах, на моей шее был жесткий шейный воротник. Сорвав маску со рта, я вдохнула воздух.
Открыв глаза, я увидела, что лежу в белой комнате на больничной койке, я оказалась в магловской больнице.
Вокруг меня пищали аппараты, ко мне кто-то подошел и проверил мой пульс. Потом проверил все подключенные ко мне трубки и зачем-то посветил мне в глаза лампочкой.
Вроде бы, аппараты утихли, кто-то еще подошел ко мне, они о чем-то разговаривали, но я опять закрыла глаза и отключилась.
Проснулась я от пронзительной боли в висках. Ко мне опять кто-то подошел, и я почувствовала, что мне что-то в кололи в вену, я вновь отключилась. Я это помню смутно, все было в тумане. В меня постоянно что-то вливали, вкалывали, вокруг была суета.
Но я никогда не забуду ощущения, как по всему тело разливалась теплая жидкость после укола.
Оказывается, я так провела четыре недели, пока окончательно не пришла в себя. Самое ужасное, что я не знала, кто я, где я и как сюда попала. Как объяснил мне магловский врач, у меня диссоциативная амнезия, при которой забываются факты из личной жизни, но сохраняется память на универсальные знания. Это потеря недавних важных событий, фактов личной жизни, при сохранении всех остальных навыков и умений. Чаще возникает при психической травме, трагических случаях. Однако была вероятность травматической амнезии в результате повреждении головы. Такая амнезия зачастую явление временное, меня это хотя бы успокоило.