Забытое
Шрифт:
— Можешь вытащить?
— Я? — Зейн слегка качает головой. — Нет. Лучше я не буду даже пытаться, — заметив разочарование на моём лице, он продолжает: — Но я знаю того, кто может.
— Кто? — я знаю, что у Зейна есть связи, так что это меня не особо удивляет.
— Я о нём тебе уже говорил. Это он помог мне вытащить тебя из ВИГа.
— Ни за что. Я не вернусь в ту лабораторию, — скрещиваю руки на груди. — Этот тип, который похож на моего папу, это же он со мной сотворил. Чёрт побери, нет.
— Клянусь, это другой. Он молод, мой ровесник. Мы вместе учились
Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая этот вариант. Мысль о добровольном возвращении в эту лабораторию пугает меня до дрожи в коленях. Стоит только вспомнить, как в горле застревает ком, не давая дышать.
— Эй, — Зейн мягко берёт меня за подбородок. — Обещаю, я не дам тебя в обиду, — его глаза отражают теплоту и доброту. — Ты же не думаешь, что я бы предложил это, если бы хоть на секунду полагал, что там тебе могут причинить вред?
Я смотрю в его глаза, эти генетически модифицированные глаза, которые напоминают мне шоколад, такие добрые, заботливые, и меня уносит. Я кружусь в этом вихре, и все мои страхи испаряются. Я хочу обругать его за то, что сделал меня слабой, неравнодушной. Но ещё больше я хочу обложить матом того, кто вживил в меня эту штуку. Если я когда-нибудь увижу этого типа, похожего на моего отца, он за это заплатит.
— Ладно, — сдаюсь я. — Звони ему. Чем скорее я избавлюсь от этой штуки, тем лучше.
— Идём, я хочу тебе кое-что показать, — говорит Зейн, когда мы вечером отдыхаем в мотеле… ну, насколько вообще можно отдыхать в комнате, где даже пола касаться не хочется, что уж говорить о диване или кровати.
Он ждёт, пока я надену туфли, и берёт меня за руку, направляясь к двери. Его водитель уже ждёт нас на парковке снаружи. Там стоит ещё пара машин, указывая на то, что есть ещё немного таких сумасшедших, готовых остановиться в этом клоповнике.
Зейн открывает мне дверь, и я забираюсь внутрь. В дороге я пытаюсь выпытать у него информацию о том, куда мы едем, но он только улыбается и сжимает мою ладонь. Мы оставляем гниющую часть города позади, направляясь в сторону побережья. Когда Джефф останавливает машину на набережной, я не могу сказать, что невероятно удивлена. Я говорила Зейну о своей безграничной любви к океану, ну, раз пятьдесят за последние два дня.
Как только мы выходим из машины, Зейн переплетает наши пальцы. Я нервно смотрю на ладони, сжатые в замке. Ариан ночует у подруги на другом конце Рубекса, но всё же. Что если кто-то нас увидит? Все в Пасифике знают, что Зейн помолвлен с идеально подходящей ему девушкой.
— Всё в порядке, — говорит он, будто прочитав мои мысли.
Я улыбаюсь и сжимаю его ладонь, пока он ведёт меня по набережной.
Ночной воздух прохладен, солнце уже давно село. Луна в третьей четверти сияет во всём своём великолепии. Улицы почти безлюдны, мы встречаем только нескольких прохожих, гуляющих в темноте. Инстинктивно я придвигаюсь ближе к Зейну, так близко, что мы почти как единое целое.
Мы идём вдоль океана, пока не доходим до песчаного пляжа. Зейн снимает свою обувь и берёт в одну руку, я повторяю за ним. Песок немного прохладный. Зарываюсь ступнями глубже и вспоминаю, что делала так в детстве. Я помню, как ощущался песок меж пальцев ног, солёную воду на коже и как я просила папу закопать меня так, чтобы торчала одна только голова. Но ещё больше мне нравилось, когда папа делал мне русалочий хвост, и я представляла себя принцессой всех русалок.
Большой палец Зейна поглаживает кругами тыльную сторону моей ладони, пока мы идём вдоль края воды. Вода холодная — вот такой он, океан Пасифики, даже летом. Запах соли и водорослей ощущается в воздухе, и лёгкий бриз раздувает мои волосы у шеи.
— Так что ты хотел мне показать? — бормочу я, после того как мы уже некоторое идём в тишине.
— Почти пришли.
Мы останавливаемся где-то посреди пляжа, и Зейн говорит мне сесть на песок, сам устраивается рядом. Наши плечи и колени соприкасаются.
— А теперь, — говорит он, — посмотри наверх.
Когда я поднимаю глаза к небу, то вижу миллион звёзд, сверкающих над нами. Почему-то это напоминает мне другую ночь, полную звёзд. Тёмная вода плавно танцует, лунный свет отражается на её поверхности. У меня дух захватывает от этой красоты.
Когда я опускаю взгляд, то замечаю, что моя рука светится.
— Что за?.. — я провожу пальцами другой руки по причудливому фиолетовому узору, который выглядит как спираль из бабочек. А на верхней части до плеча тянется цветочный узор. — Что это такое?!
Зейн касается узора.
— Это… татуировка «Грани», — его пальцы спускаются ниже по руке, и от этого прикосновения по коже пробегают мурашки. — А это ты сделала ради красоты.
Слово «татуировка» всплывает в моей голове. Это моя декоративная татуировка. А ещё я помню величественный дуб.
— У Трея тоже была тату.
Зейн кивает.
— Да. Дерево, которое символизирует лидерство и ещё что-то там.
— Когда ты рассказываешь мне о «Грани», я начинаю вспоминать, — говорю я. — Может, если ты отвезёшь меня в их логово…
— Ты имеешь в виду лагерь?
— Точно. Лагерь. Может, если я его увижу, то вспомню ещё что-нибудь.
Зейн колеблется, прежде чем ответить:
— Мы не можем, Сиенна.
— Почему нет? Всего час пути на скоростном поезде в Легас. Это не так уж и далеко…
Зейн кладёт мне руку на бедро.
— Мы не можем туда поехать, потому что его больше не существует. Там был взрыв… сбросили бомбы. Ты и другие «граневцы» едва выбрались. Ты тогда думала, что Трей погиб.
Это как удар под дых. Воспоминания мелькнули в моей голове. Крики о помощи, жар огня, облизывающего мои обнажённые ноги, едкий дым… дым повсюду, такой густой, что ничего не разглядеть. И Трей, из груди которого торчала арматура. Чувство потери, такое всепоглощающее, что моё сердце вновь начинает болеть. Слёзы грозят политься из глаз, но я быстро моргаю, чтобы успокоиться. Картинки бледнеют, размываются, будто этого никогда не было, будто и не воспоминания вовсе, а скорее… что-то вроде снов.