Забытое
Шрифт:
Я закидываю чип в сумку, пока охранник выпрямляется и прикладывает палец к экрану.
— Доступ разрешён, — произносит компьютерный голос.
— Спасибо, — благодарно улыбаюсь я, когда стеклянные двери разъезжаются в стороны.
— Да не за что, — отвечает он. — Надеюсь, у вас не возникнет с ним проблем из-за меня.
Они кивком указывает в сторону Зейна, ждущего по ту сторону дверей.
— Не обращайте на него внимания, — говорю я. — Он просто тот ещё ревнивец.
Закинув сумку на плечо, я пробегаю через стеклянные
— Почему так долго? — шепчет он, глядя на то, как двери закрываются за мной. Из-за рельефного рисунка на стекле через них невозможно ничего разглядеть.
— Скан не сработал. Чип, судя по всему, отсоединился. К счастью, охранник пустил меня по своему пропуску.
Зейн одобрительно кивает.
— Тебе удалось его умаслить.
— Похоже на то.
Зейн посмотрел на свой линк.
— Нам надо спешить. Мы уже опаздываем на десять минут. Будет плохо, если Грейнджер уйдёт, — развернувшись в сторону прохода, Зейн добавляет: — Может, тебе пойти первой? Тогда в случае чего ты, по крайней мере, сможешь прорваться вперёд.
Мы оказываемся перед стеной с кучей лифтов. Зейн нажимает на кнопку ближайшего, и когда тот открывается, внутри оказывается пространство, совсем непохожее на лифт. Это шар из органического стекла диаметром чуть больше человеческого роста с крошечными дырочками для воздуха. В центре его два сиденья с ремнями.
— Похоже, мы можем поехать вместе.
Зейн впускает меня первой и занимает место рядом, закрывая за собой люк. Эта штука напоминает мне прогулочный шар для домашних грызунов. И хотя я ожидала, что здесь будет пахнуть потом, на самом деле здесь как в больнице.
Мы движемся по трубе. Я сжимаю подлокотники, когда мы погружаемся в океан. Я чувствую давление в ушах, зеваю и слышу приглушённый хлопок. Как только движение начинается по прямой, мы набираем скорость. Так странно находится под водой океана ночью. Знать, что все эти рыбы и прочие водные существа находятся на расстоянии вытянутой руки, и нас разделяют только две тонкие стенки — шара и трубы. Я рада, что сейчас темно и ничего не видно, в том числе и всех обитателей океана.
Шар замедляется, приближаясь к зоне высадки на другой стороне.
— Кстати, ты отлично сыграла свою роль, — внезапно говорит Зейн.
— Ты тоже был неплох.
Зейн улыбается мне.
— Я просто подыгрывал тебе.
Добравшись до зоны высадки, мы слышим щелчок, когда сфера состыкуется с платформой. Люк открывается, и мы с Зейном выбираемся через двери. Нас тут же встречает парень в серой рубашке на пуговицах, широких брюках и лабораторном халате. Очевидно, Зейн его знает. Странно, но что-то в нём кажется мне знакомым. Я рассматриваю его невыразительные черты лица и каштановые волосы. У меня такое чувство, будто я его уже где-то видела… Причём совсем недавно.
И вдруг меня озаряет. Тот самый парень, который хотел сесть со мной в поезде.
Он сразу меня узнал, я вижу это по его глазам, по тому, как он смущённо отводит взгляд. К счастью, когда Зейн представляет нас друг другу, он делает вид, что мы никогда не встречались, и я поступаю также.
Мы пожимаем руки, и я про себя отмечаю, какая мягкая у него кожа — он почти не занимается физическим трудом, проводя всё своё время в лаборатории. Он ведёт нас по коридору мимо закрытых дверей и лабораторий с выключенным светом. Мы останавливаемся у двери с табличкой «Брайан Филлипс, ведущий генетик».
— Это кабинет моего начальника, — объясняет он. — Если мы вернём всё на свои места, перед тем как уйти, то он никогда ничего не узнает.
Я захожу в помещение и оглядываюсь вокруг. Здесь есть несколько компьютеров на столе у дальней стены и пара столов поближе, с бумагами и лабораторным оборудованием, но главным образом моё внимание привлекает стол для обследования. Рядом с ним стоит кресло, как у стоматолога, с вращающимися картинками на проекторе, прямо как тот, к которому была подключена моя мать в МПЗ.
Подходя к этому креслу, я спрашиваю:
— Зачем вам это?
— Это последнее изобретение доктора Филлипса.
Я разворачиваюсь к нему лицом.
— И что это такое?
Грейнджер неловко переминается с ноги на ногу.
— Я не вправе говорить об этом.
Я скрещиваю руки на груди.
— Вот как, а что оно делает?
Он колеблется.
— Я… Об этом я тоже не могу рассказывать.
Я делаю несколько шагов к нему.
— Оно меняет воспоминания, да? Заставляет поверить, что ты кто-то другой, верно?
Грейнджер открывает и закрывает рот, как рыба без воды.
— Да, но… Как ты узнала? Это устройство ещё в процессе разработки. Всего несколько человек знают о ней.
— Потому что мою маму подключали к этой штуковине. В правительственном здании в Легасе.
— Но это невозможно, — говорит Грейнджер, мотая головой. — Мы применяем её только на добровольцах с серьёзными психологическими травмами, которые сами хотят изменить свои воспоминания, чтобы вернуться к нормальной жизни.
Я думаю о своей маме. Доброволец? Черта с два. Да, события прошлого года стали серьёзным испытанием для её психики, но она никогда не выказывала желания стереть себе память.
— Ну, кто-то использует такие машины на людях, не спрашивая их разрешения. Советую разобраться в этом деле, — я осматриваю гладкую поверхность вращающегося устройства. — Тебе не кажется, что вы возомнили себя богами?
Его губы изгибаются в полуулыбке.
— Богами? Нет, вовсе нет. Я рассматриваю это как возможность помогать людям, делать их жизнь лучше.
— Для этого твой начальник изменил мне память? Чтобы сделать мою жизнь лучше? — под конец мой голос срывается на высокие ноты.