Забытые-2: Тишина взаймы
Шрифт:
– А почему раньше туда не сходил? – я выпрямилась. – В пределах не так жутко, как говорится в сказках. Порождения чар Забытых, конечно, встречаются, но редко. Искры давно извели большую часть гадости, испытывая новые чары.
– Страшно было, – он поморщился и натянул рубаху на плечо. – Без силы-то я человек. Зимой работы навалом, а потом – ни капли чар. А просить кого-то… Объяснять придётся. А об этой карте даже наставительница Снежна не знает. Никто не знает.
– И правильно, что скрыл, – одобрила я и встала. И верно, полегчало после работы с кровью. – Ладно. Давай на
– А есть? – оживился Зим.
Я вспомнила, где бросила вещи:
– Немного. По дороге сгрызём.
И помыться хочу, да. Всю ж пещеру на карачках проползла… Рубаху и штаны – только выбрасывать. Но прежде – в сугроб.
Пёс уже ждал нас у входа-выхода. Мы шустро собрались и, напоследок оглянувшись на пещеру, отправились за безлетным. И обратный путь не заметили, истребляя мои припасы. А пока рот Зима был занят едой, я напряжённо обдумывала его тайну. Скрытая память, карта пределов… и Шамир, конечно же. То, что он видит Шамира, очень важно. И, кажется, у меня есть тому объяснение.
«Я не успею – моё дело продолжат потомки…»
Если дело Забытых дожило до наших дней, то почему бы не дожить делу Ясена? Он ведь тоже мог собрать группу тех, в ком желание помочь Шамиру было сильнее страха. И они тоже могли передать дело потомкам. А потомки – всплыть сейчас, подобно мне рассмотрев в тенях на снегу следы новых старых Забытых.
И кто-то из них мог вернуть Зима с Гиблой тропы. Чтобы дать знающим ключ. К чему? Сходим – проверим.
Хотя… К Зиму, скорее всего, приложил руку безлетный. Снег покровом на памяти, ледяная карта на коже, глаза хладнокровного, способные видеть то, что не видят ни пишущие, ни говорящие, да и не каждая искра заметит… Что-то ещё есть в нём, кроме карты. Или в карту вшиты чары, которые мне ни за что не распознать. А вот искре постарше… Ладно, об этом я думать не буду. Пока. И без того голова кругом.
Однако безлетные, истинные знающие, конечно, были на стороне Ясена и Шамира. И хоть так смогли оставить подсказку.
Ух, хочу в пределы, хочу-хочу-хочу…
Но сначала всё-таки зачарованная стена.
Нет, сугроб.
Нет, стена, в туманном кольце же нет снега…
– Зим, а стена видна?
– Не-а. Никто не видел. Только ощущали чары и не могли пройти. Упирались во что-то. Ну и чары её не брали.
Никто не видел – а я увидела. Как искре не увидеть работу искры?
Стена тянулась с запада на восток, в версте от воронки. Стена – это водопад мелких искр, льющихся с угрюмых утренних небес, и его край был так высоко, что не рассмотреть.
Зим тоже попробовал пройти, причём с разбега и с какими-то чарами, но бодро отлетел обратно, с «душой» и «матерью» приземлившись в ледяную грязь. Я же рисковать не стала. А вдруг пройду. Или чары на меня непредсказуемо подействуют. Или – я на чары. И по-прежнему на всю округу – ни одного обработанного камня.
– Я иду обратно, – сообщила, развернувшись. – К Норову и псу.
– А я ещё попробую, – предсказуемо решил Зим, потирая ушибленное седалище.
– Тогда до встречи у саней, – я оправила грязную шубку. –
Знающий смерил меня насмешливым взглядом и многозначительно фыркнул. Да, этот мой облик такой же страшный, как и все нынешние. Но знал бы он, как выглядят искры на самом деле… И так хочется верить, что Силь прав – и однажды ко мне вернётся моё лицо…
Я бросила последний тоскливый взгляд на стену искры, развернулась и побрела обратно. Помыться, переодеться, почистить верхнюю одежду и обувь, поспать… Примитивно, но сейчас я поняла, что готова всю жизнь жить по такому простому плану, лишь бы не было никаких Забытых.
И лишь бы мы сейчас справились…
Пёс уже вернулся в своё тело и грел Норова. Который, впрочем, и так не замёрз – моя искра давала много тепла. Зато он проголодался, соскучился и рвался на подвиги. Я согрела извозчику харчи из Гостевого и предупредила, что мы ждём Зима. И бегом, разгоняя усталость, поспешила в вожделенный сугроб.
И, отмывая себя снегом, остро ощущая, как разгорается кровь и вспыхивает внутреннее солнце, я впервые задумалась о том, была ли в искре такая реакция на холод изначально. Или её вложил в нас – в прежних нас – Шамир, чтобы мы могли противостоять Стуже?
Если так… то среди почитателей Забытых были и безлетные.
Наверное.
Но то, что сейчас они, истинные знающие, молчат…
Говорящие, пишущие, поющие… молчащие?
Весна – пора будущего: тает снег, определяются работы – и составляются примерные планы, предсказываются пишущими вероятные дела. Лето – пора настоящего, это работы и песни, ведущие и облегчающие путь. Осень – пора прошлого, обсуждения, бесед, воспоминаний и метких уточнений, помогающих и прошлое понять, и настоящее с будущим через прошлое. А зима? Всё-таки вневременное молчание?
И снова же впервые я задумалась: как ещё называли безлетных? Об этом я ничего не знала – и не помнила. Однако в них тоже должна быть сила – и направляющая чары, и защищающая от них же. Может, это молчание – касающееся тех знаний, которые они хранили в себе со времён собственного сотворения? Может, никто, кроме них, не должен знать?..
Или их молчание – что «островки» в крови помнящих. Не то Шамир запретил им рассказывать… не то самим не хочется. А о чём не хочется говорить и вспоминать, от чего хочется спрятаться – в теле пса, в облике вестника или на Гиблой тропе, подальше от живых? О том, за что стыдно.
А коль так… то безлетные в деле. И тогда карта на коже Зима обретала такой же смысл, как и активность направляющего меня Шамира. Они не смогли остаться в стороне… ибо виноваты.
Зим сказал, что он среди знающих лет пять – и уже с картой. Тот, кто её сотворил, узнал обо всём раньше Шамира и оставил предупреждение. А кто мог предупредить? Кто точно знал, что скоро кое-что завертится? Да, безлетные – как истинные знающие. Или – те, кто следовал за Ясеном. Или…
А если это ключ, но не к правде, а к западне?.. И сделал её Стужа?.. А мы найдём и…