Забытые-3: Хранители перемен

Гущина Дарья

Однако события в Ярмарочном принимают странный оборот. Зачем разбудили душу Светлы – понятно, чтобы Стужа набрался необходимых сил. Судя по воспоминаниям погибших, Забытым всё равно, что поглощать. Любую солнечную силу усвоят, а Стужа дико потратился, пробивая стену в Сердце и выплёскиваясь ранней зимой. Но в Ярмарочном, напротив, он ещё больше выложился из-за Зима – да так, что не смог удрать из темницы в прежнем теле. Зачем он поднимал стены снега? Что пытался начаровать, закрывая город? Почему не пришёл в дом старосты сам, чтобы забрать душу искры? Он же считался знающим, его бы всюду

пропустили.

Ничего не понимаю…

А Зим каков? Как он там сказал?

«Дружили мы. Вернее… У нас же в общине не дружат. И никого не любят. Это не принято. Но бывает, что люди в чём-то сходятся. Притягиваются. Общаются».

Притягиваются, значит?

«И я его знал, Ось. Он в ту же зиму появился, когда и я. Мы неплохо общались».

И теперь я, кажется, понимаю, кто ты такой.

Доказательств, да, маловато – карта на коже, очевидно ведущая в логово Стужи, три куска силы безлетного вместо одного и домыслы… но всё равно жутко. И все твои, Зим, точные вопросы, и моментальное понимание, и верные догадки про ту же старую кровь, обязательное совпадение сезонов и Бурю… И даже непомерное любопытство касательно Забытых… Это память. Это отголоски памяти. В отличие от большинства вернувшихся, ты, Зим, память не потерял, нет. Тебя от неё отрезали. Но она осталась – там, за пеленой снега. И время от времени просачивается наружу и даёт о себе знать. А ещё, конечно, мертвецы, внезапно очнувшиеся от твоих простеньких чар. Сомневаюсь, что их пробудил бы обычный зимник. Теперь – сомневаюсь.

Как же хочется ошибиться…

Но Зим – или просто вернувшийся из удачных опытов, когда Шамиру ещё помогали искрящие, то есть невозможное ископаемое… Или осколок души Стужи в человечьем теле.

Вёртка тихо пискнула, напоминая. И меня догнало очередным озарением.

Безлетные дробятся на десятки осколков. И зверь Стужи, и дыхание, и память знает, что ещё, – это всё частички одного безлетного. Шамир отнял у безлетных способность к распаду… и Стужа не смог «собраться». Вместе с ним невольно пострадали и другие безлетные, но ослабить Забытого было важнее. А теперь способность вернулась.

Почему? Только ли от большой беды?

Подруга снова пискнула.

– Да, – кивнула я. – Согласна. И в знаниях Добры что-то об этом есть. Собраться безлетный сможет лишь целиком. Уничтожь одну частичку – всё, он навеки останется раздробленным. Поэтому после Забытых появилось так много псов, птиц-вестников и Уводящих. Это те, кто не смог соединиться. Но не смог и Стужа. И уже не сможет. Мы посекли и зверей, и дыхания. А сколько ещё осталось? Знать бы, на сколько частичек они дробятся…

Вёртка повернулась и красноречиво указала кончиком хвоста в сумрак коридора. Но, едва я встала и храбро поправила сумку, оттуда безумным вихрем вылетел Вьюж. Опять весь в снежинках и сияющий, опять видимый и напуганный. Как тогда, в Лесном, когда Зим угодил в старую ловушку. Странник заметался вокруг меня… точно не пуская.

– Стой, – тихо велела я. – Успокойся. И расскажи, что знаешь. Кивок, если да, никаких жестов, если нет.

Вьюж замер и мелко задрожал, словно задышал, успокаиваясь.

– Зим там?

Да.

– И Стужа?

Да.

– Зим в опасности?

Да.

Я встревожилась, но постаралась это скрыть.

– Как ты думаешь, – я тщательно подбирала слова для следующего вопроса, – Зим – это часть Стужи? Часть безлетного?

Нет – чёткое и уверенно.

И меня как отпустило… Оказывается, я этого боялась. Стольких спалила без сомнений… а знающего убивать не хотелось. И полезный он, и привыкла я, и вообще…

– Здесь ещё кто-то есть? Кроме них двоих?

Опять нет.

Я приободрилась. Это хорошо. Это значит, шанс выцарапать у Стужи Зима есть.

– Не бойся, – я улыбнулась страннику. – Думаю, Стужа меня не тронет.

Вьюж выразительно изогнулся знаком вопроса и засиял.

– Я ведь «недо-», – пояснила я. – Очень перспективная вернувшаяся. И Забытый наверняка об этом знает. Ведь знал же тот пишущий, который вытаскивал меня с Тропы? И Стужа должен. Они же в одной упряжке… были. Я, конечно, ещё маленькая, но я – искра и могу дорасти до уровня Зноя… если соглашусь на условия этого роста. А ещё у Стужи осталось не так много помощников, чтобы разбрасываться даже теми, в ком он не уверен. Забытый меня не тронет. Но хорошо, если ты вспомнишь, как вы, безлетные, так шустро перемещались. И сможешь начаровать похожее, чтобы вытащить нас с Зимом – хотя бы из пещер, на то поле, откуда я сюда попала.

Странник задумчиво покивал.

– Со мной пойдешь?

Да.

– Стужа тебя видел?

Нет.

– Держись позади, – посоветовала я. – И успокойся уже. Чем меньше и прозрачней ты будешь, тем больше шансов остаться незамеченным. Я на тебя полагаюсь, понял?

Вёртка пискнула – и наконец-то не ревниво. Она тоже полагалась и надеялась, что Вьюж не подведёт. Я перевела. Странник приосанился и наконец-то побледнел.

– Сдюжишь?

Да. Нет. Да. Короче, не знаю. Может быть.

Я собралась с духом и, поскальзываясь, устремилась по ледяной тропе туда, откуда примчался перепуганный Вьюж. По дороге тщательно изучила свои силы и поняла, что на паутину меня не хватит. Полыхну. Очень коварные чары – силы высасывают много, но не до конца. И вроде не ощущаешь усталости, но понимаешь – лишь на боевую мелочь сил и хватит. К сожалению.

Пещера сменилась широким коридором. По стенам – мерцающие морозные узоры, вдоль тропы – высокие ледяные наросты. Сначала они были бесформенными и мутными, но чем ближе я подходила, тем чаще попадались изваяния – деревья, животные, незнакомые символы. А ближе к концу коридора, когда впереди забрезжил седой свет, нас окружали сплошные изваяния людей. Прозрачные, сияющие изнутри, невероятно чёткие в деталях.

Какой же, Стужа, паскуда, мастер всё-таки…

И это ещё один камень в огород Зима – общее увлечение, похожее мастерство. Мне ещё во вратах Стужи следовало это отметить. И обдумать. И кое-что понять. И не только это. Чужие чары на знающем не просто не держатся – они, да, соскальзывают. И наверняка его карта на самом деле не только карта. Это думающие чары, в которые вшито всякое-разное, от «скользкости» до…

Ледяной вьюн, колко мерцающий вокруг входа в новую пещеру, вдруг шевельнулся.