Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Другие пироги
мне повезло потрогать пустоту,вселенную заткнувшую за пояс,через нее за поездом шел поезд,там кожу, как с березы бересту,за слоем слой до самой сердцевины,соленым смехом раны залепив,снимали, не обрезав пуповины,не возводя себя в суперлатив.но там теперь другие пирогипекутся в электрической духовке,китайские на плечиках обновки,отдали богу обжигать горшки,в местах отхожих, заменив биде,бумаг рулоны, мыло, полотенце,вылизывают тщательно везде,и на себя не могут наглядетьсяв зеркальность гладко выбритых яиц,сосут взахлеб, сосут благоговейно,уткнувшись носом в ямку ягодицтого, кто больше не "блюет портвейном".и я там был, испытывал оргазм,и колотил об угол дома душу,пока
не понял, что мне ссали в уши,используя меня, как унитаз.мне щекотали ершиком нутро,мне забивали горло под завязкубожественной комедиальной смазкойиз бутылька с нашлепкой «божество».
Весенний снег (Казематы)
а ты мне нужен, просто, ни зачем.такой, как есть,такой, каким не будешь,вокруг меня чужие ходят люди,и плач чужой, и инородный смех,а за окном моим весенний снегхлопочет и встречает март безусый,как снеговик растаял человек,безвкусицу оставив после вкуса.отшепчет март, прошелестит апрель,разденет май сирень до сарафанов,а я не знаю, как дышу теперь,но знаю, что дышать не перестануна автомате углекислый газв обмен на кислород отдам листочкам,и постараюсь чтоб ни в бровь, но в глаз,и если не строкой, то многоточием.добить в себе того, кого люблю,но нихрена похоже не выходит,в который раз так беспардонно лгусама себе "при всем честном народе",умение истерик избежатьеще не есть свободное падение,и, понимаешь, мне ведь наплевать,обычный рифмоплет ты или гений.и я, как снег, перетеку в ручей,и понесу к реке попутный мусор,да что ж такое? тысяча чертей!ты нужен мне,нонах*й ты мне нужен?
Только радость
рассортировано лицо,губам – улыбку, горечь – взгляду,под взгляд – походную помаду,небрежность легкая трусцойот пяток до седой макушки,волос секущиеся стружки,по переносице веснушки,в наполовину полной кружкеаперитив сверхзвуковой,и пересортица внутри -несоответствие снаружи,учет давным-давно не нужен,стирают в лужах снегирив кровь перепачканные грудки,насквозь прокусаны минутки,между мишеней промежуткинеодинаковы, свет хрупкийедва маячит впереди,крапленое "не уходи"расплющит бабочек в ладошке,игра без кнопок на гармошкене в радость … , мать ее ити,хрипит, пинком под зад подначитбравурное "не надо сдачи",и высокочастотно плачетв висках "я жить хочу иначе",но …ночь-фонарь-и-мотыльки.
Когда-нибудь попробую и я
когда-нибудь попробую и ячто это значит – взять и умереть,вот я была и больше нет меня,и никогда уже не будет впредь,и пустота, заполненная мной,скучать не станет, если вдруг уйду,нелепо выглядит замок двернойи ключ, не подходящий ни к чему,чужие люди мой наполнят дом,поставят в место новое кровать,присядут на минутку за столом,чтоб больше никогда не вспоминатьменя,еще живущую во всем:и в этих стенах, подранных котом,и в зеркалах, и за большим окном,и в небе, за невымытым стеклом,и в скрипе постаревших половиц,в искусственной пластмассовой сосне,на фотокарточках, в каракулях страниц,в забытом мной моем нелепом сне,в моей смешной, но преданной любви,к тому, кого не знала никогда,когда -нибудь придется мне пройтипоследний шаг отсюда в никуда
День психовал
день психовал,процесс дискриминацийне диктовал решения проблем,спускался с гор курс бородатых акций,и горы оставались не у дел,шел на развал восточного базараоткормленный стареющий баран,и чья-то машка, но без самовара,крутила лотерейный барабан,отцвел каштан,заварен чай зеленый,и, втихаря, в скучающем дворетрепались на веревках, как знамена,пеленки с детским трепетным амбре,зевал старикбеззубо-одиноко,лениво кот валялся возле ног,и, одурев от пряностей востока,чихал и фыркал под столом щенок,я там была,когда мне было двадцать,я там жила недолгие семь дней,и, помню, не хотела возвращатьсяв страну снегов, тоски и снегирейот миндаля в крупинках мелкой соли,от непонятных и чужих людей,от узких улиц,моря и магнолий,но почему – не знаю – хоть убей.
Зима
зима, зима…и пауза в словах,многозначительна снегов холодностьна улице, во мне и в моих снах,исходников расходных безысходность,снуют по мерзлым веткам воробьи,чирикают о всякой канители,и как-то глупо думать о ту би,ту би или не ту, ну, в самом деле,зима, зима…паскудная пора,да ерунда, сезонная подробность,обычный лед в обычности ведра,пришедшего от времени в негодность,и тут уж хоть крути, хоть не крути,но и весной того, что не успели,нам не успеть, растает снег, ручьидомоют что не вымели метели,зима.. зима..спокойна, как мертвец,меланхоличность дров и непригодностьни черных древ, ни пастбищ для овец,ни вычурных лошадок иноходность,я разбиваю взгляд, до глубинызимующей пытаясь доглядетьсяосколками зрачков в глаза зимы,она мне лед прикладывает к сердцу,и замирает весь круговорот,я из ледышек складываю слово,направо слева и наоборот,одно и то же, пошло, бестолково.ушла б в запой, да толку от него,еще сильней раскачивает кресло,я б умерла, но только до того,как началось сознательное детство
Паломники
еще болит, но шепотом, злораднопосмеиваясь в скрюченный кулак,прореха в заколоченной параднойи в дворницкой соломенный тюфяк,а во дворе сигают через лужизабытые отцами пацаны,танцуют под шуршанье погремушеккороткие оборванные сны,очнулись проржавевшие качели,стесняясь, горки прячут наготу,и, наконец-то, линзы не потеют,шарфы не приближаются ко рту,и даже взглядом чувствуется запахсырой и освежеванной земли,и тщательней приходится мыть лапы,дыханье рвется, сердце истерит,с утра неровность скользкая дорогик обеду превращается в ручьи,переобутые машины, мысли, ноги,пьянющие, а потому ничьи,свободные в полете несвободном,обмануты весною и собой,паломниками взбалмошной погодыуходим в предсказуемый запой,щипковые до слезности капели,до абсолюта скрипы веток-струн,от барабанных палочек на телераспущенных новорожденных луннабухли запоздалые мозоли,обветрились холеные бока,смущенные застенчивые зори,краснея, в краску вводят облака,и вот, над всем над этим безобразьемкуражится, капризно выгнув бровь,как семечки выплевывая фразына темы вариации "любовь",растрепана от ожиданий долгих,до степени навзрыд возведена,беспутная, с голодным взглядом волка,грешна до отвращения – весна.
Без тебя
Жить не стало ни лучше, ни хужебез тебя, все осталось собой,испаряясь на солнышке, лужиснова станут водой дождевой,Никуда не исчезли рассветы,также ходит по кругу Земля,и еще, как ни странно, при этомя дышу и люблю без тебя.
Прошу
Прошу не путать ненависть с презрениеми с жалостью любовь,обычный выходной и Воскрешение,и упаси вас Богсамих себя похоронить при жизни,всех больше возлюбив.Еще прошу не предавать Отчизны,пусть даже в снах своих или чужих.С отдушиной свою не путать душу,духовности – с душком,не покидайте детство без игрушек,идти под стол пешкомне бойтесь,слез, наивности не бойтесь,горячности извне,Прощения просите, спрятав гордость,не обращаясь к собственной вине.Прощайте без вины, но виноватых,не знающих о том,что и они, как я, уйдут когда-тоза призрачным холстомискать не птиц, с руки клюющих зерна,с подрезанным крылом,А в бесконечный и до боли черныйпокинутый единственный наш дом.
Минус ты
когда умру, узнаю что там дальше,и как-нибудь шепну тебе во сне -последнее пристанище нам ящикили еще есть что-нибудь извне,ну, а пока гоняю вдохом воздух,и оскверняю лужи башмаком,на солнце щурюсь, раскрываю звездамглаза, сжимая радужку зрачком,обыскиваю воровски карманыпобитой молью памяти манто,считаю перед сном чужих баранови, на осла надев пальто не то,как в детстве на закрытой карусели,пришпориваю вмятые бока,скачу на месте без нужды и цели,а белогривые лошадки-облакаплывут дурашливо, меня не замечая,я им кричу и очень тороплюсь,осел упрям и туча кучевая,и минус ты и бесконечность плюс.
