Забытый клоун

Корнеева Наташа

Дрянь

Что мне сделать, чтоб ветер в моей головенаконец-то нашел хоть какой-нибудь выход,и не думать, не знать никогда и нигдени единственный вдох, ни единственный выдох,как достать из себя, не ломая себя,крепко корни пустившую злую занозу,научиться держать взгляд проклятого дня,и погоду любить, не смотря на прогнозы,где живет и живет ли вообще эта дрянь,для чего каждый раз наступают рассветы,и, как черное с белым, на инь и на яньразделили меня, разбросали по свету,кто придумал до страха скукоживать нас,чтоб ослепли, оглохли мы и отупели,почему мы орем, сделав вдох первый рази не терпим, когда нас макают в купели,кто придумал всю эту смешную байду,записал и назвал староветхим заветом,я, случайно упавшая в эту тюрьму,ненавижу до слез голубую планету.я

жила на другой, очень яркой звезде,на которой не старятся малые дети,только вот заблудилась, и где теперь, где?среди тысячи тысяч потерянных светит.

Про солнце

у солнца не бывает выходных,сгорает, ничерта не понимая,кому в глаза с утра, кому – под дых,за тыльной стороной – передовая,зияют амбразуры денщиков,амброзии вынюхивают слабых,исподтишка укусами щипков,под небом, как на заднице у бабы,краснеют дни прыщавостью юнцов,созреют синяками ночи, грубонатрет бодягой утро до рубцов,скривит в презрении выцветшие губы,и, шаркая по скомканным следам,бездомным псом, вынюхивая кости,считая не по дням и по годам,а по числу зажатых зерен в горсти,вычеркивает нас в календарях,пришитых объявленьем на заборах,мы – пассажиры в разных поездах,в поломанных, товарняках и скорых,нам предлагают чай проводникив залапанных и сколотых стаканах,мы сами ставим на часах звонки,себя канонизируя в экранах,мы – плюшевые мишки без ноги,мы – мячики утопленные таней,нас на веревке, как грузовики,таскает малышня, а из гортанейневнятным комом "благородный" звукто шепотом, то Гавриилом выйдет,я в детстве плакала, читая про Му-муи убивала пулями навылетхозяйку , безответного рабаи признанного классика, конечно,и я не понимала никогдани волчью стаю, ни телячью нежность.у солнца не бывает выходных,и говорят, что солнце остывает,во-первых, это долго, во-вторых,никто из нас об этом не узнает.

Саранка

Прощай,прощенья не проси,на воскрешение прошенных,сквозь пальцы оголенности,чужие прикрывают шоры,под снегопады под зонтом,по лужам на коньках и санках,язык, намыленный саранкой,и пустота под языком.Растрепан пух по берегам,и небо утопилось в речке,прилипла перьями к рукамнесогласованность наречий,всё, до последнего пера,как кур подохших, ощипали,потом коптили и прощализа вымершее не вчера,и золотинкой в кулакепоследнее зажато солнце,и сказкою о дуракепытались высушить болотце,гоняли глупых куликов,да с кочки прыгали на кочку,вымучивали к строчке строчкупод низким сводом потолков,прощай,прощение оставь,пусть вместо камня сердце точит,перед глазами стаи точек,да из-за пазухи платочеки без обратного состав.

Проспавшие сны

стоять непросто на ветру,когда смывают берег волны,и волосатым пальцем сторнопоследнюю щелчком звезду-рассвет затеет чехарду,зима пока огнеупорна,капель стоит в очередях,прохожий, как аскет-монах,на дермантиновом сиденьев зачуханной трамвайной кельепостится безысходным сном,постылых сумерек синдромразмазывает серость улиц,пернатым пузырем надулисьи голуби, и воробьи,огрызками ничьей любвибездомные свернулись псы,проспавшие чужие сны,на ход ноги хлебнув обманысобою созданных надежд,и шелухой набив карманыу перепутанных одежд,бегут смешно, полураздетыв запутанности простоты,спасаясь в паутинах света,такие же как я и тысоломенные человечки,сметая фонари на встречке,распахивает очи день,очередная дребедень,очнувшись, в голове шурует,и по лицу сползают струи,дыханьем спертым пахнут сбруи,на остановках, как статуи,закутанные плотно в тень,неузнанные потеряшкина серых треплются столбах,покой надуман и неряшлив,затрещиной от настоящих,прошедших, будущих минутмелькают вспышки там и тут,а всем мерещится – живут.

Мух нет

история проста – учебник без обложкиотложен на потом, и красными тетрадьчернилами пестрит, с упорством неотложкикомпостеры в висках бьют дырки для наград,рассвет раскроен в кровь, и ночи наживуюсметали через край, и день на волоске,забытом не тобой, играю – не живу я,и фоторобот мой на розыскной доске,ушедшие в тираж ничейной потеряшкой,печатные глаза, один и тот же цвет,зажатые в руке газетою вчерашней,которой лупят мух, но мух то вот и нет,придет ни с чем отряд сермяжных добровольцев,погреет над огнем озябшее нутро,нечаянно с водой повычерпает солнцеи жадно, через край, ведро, как реку вброд.

На заре

проснулась в четыре от ничего неделаньяискала себя под ковриками и за стенамишкафы перетряхивала и крутила лампочкипутала место определения тапочкик семи собралась причесала нутро косматоеа как рассвело гремела в хлеву лопатамигуляла собак рисовала по-новой стертое но что-то пошло не так…сцуко я же мёртвая.

Заноза

мне дверь пора захлопнуть за собой,но нет ее, не вырваться из круга,мне одиночество – надежная подруга,я так устала и хочу домой.забросить в топку прошлую себя,смотреть на голубую панихиду,ногтем прижать душевную хламидуи никогда не вспоминать тебя.да, больно с корнем выдирать нутро,без антидепрессантов и наркоза,и понимать, что в заднице заноза -есть я сама, ни кто-нибудь никто.ткань отомрет, обдует шелуху,распишется отчаяние рубцами,глаза закрою, чикну ножницами,уху сварганю, подкую блоху,и буду жить, не думать ни о чем,и в соснах трех позволю заблудитьсятому, что раньше где-то было птицей,по ветру хвост и морду кирпичом.а ночь нагрянет – упаду ничком,лицом зароюсь в листьях прошлогодних,мне будет сниться завтра и сегодня,как дурочка дружила с дурачком.

Выхожу за какой-нибудь мелочью

Выхожу за какой-нибудь мелочьюЗабываю зачем через пять минутЯ за дверь а мороз змеем в щелочкуИ сидит ну и пусть значит ждут * * *Подостывшие к вечеру трупикипод кровать мной запинанных сновгде-то там между этими хлюпикамизапылилась издохла любовья ее достаю куцым веникоми как дохлую крысу ногойя боюсь их до оп*здиненияа она оказалась живойеле дышит черна и уродливавыбит глаз запеклась на губекровь ? варенье из черной смородины?юшка красная по бородея перчатки одела из латексаморду в сторону мечусь за хвостдвумя пальцами как же мне пакостнона кровати лютует мороза любовь мне в глаза очень жалостно(я глаза от нее отвожу)заползла под кровать и там сжалась вся:«не убий я тебе пригожусь»

А был ли мальчик

а был ли мальчикили два прихлопа,притопа дваи пыль до потолка,кольцо на пальчик,искренность холопа,и нет и да,двусмыслие полка,читаемое станет очевидным,под свежею мазней старинный холст,и лошади, в санях тулуп овчинный,и хлыст, и в ледяных горошках ворс,полозья оставляют след двузначный,растает снег, поставят колесо,а все-таки, скажите, был ли мальчик,а может девочка здесь вовсе ни причем,стоят скульптуры дряхлые в аллеях,облуплен нос, поломано весло,и ни о чем на свете не жалеют,им повезло, а вам – не повезло

Джин и бутерброд

Вот и все.Мне нечего сказать.Твой ответ – пробелы и молчание.Дни – чужие, ночи – одичалые.В минус сорок даже снегопадНе рискует выползти из дома.Кобели пометили луну.Солнцу оперируют саркому.Рты плюют тягучую слюну.У лопат надорванные спины,Волдыри набухли фонарей,Ночи не хватает керосина.Чешуей сверкают карасей,За капроном вымерзших колготок,Выпавшие искры чьих-то глаз.Как неограненный самородок,Выставила лампа напоказТонкое вольфрамовое сердце,Или это – кровеносный круг.Рвет огонь из внутренностей дверцыСамопальной печки, за испугСаечку ехидно ставит ветер,Режут подкидного дурака.Свёкла в забродившем винегрете -Сморщенная у соска рукаЛевого выслушивает ритмы,Удержать пытается удар.Алкоголь меняет алгорифмы,Перегара жжёт репертуар.