Забытый легион
Шрифт:
Ромул опешил.
— Мне не стать таким сильным, как ты.
— Сильным — пожалуй. А мастерством ты меня превзойдешь. — Даже в темноте можно было разглядеть, что Бренн смотрел на него с искренним уважением.
Ромул твердо встретил его взгляд.
— Прежде всего я обязан этим тебе.
Бренн крепче обнял его:
— Ты мне как сын.
На Ромула нахлынуло теплое чувство, и он кинулся на шею галлу.
В темноте им не было видно лица Тарквиния. Впрочем, Ромулу было все равно. Больше всего на свете его радовало, что
Опять они сидели молча и следили за силуэтами летучих мышей, бесшумно метавшихся над искрящейся поверхностью реки. Доблесть Забытого легиона, разгромившего налетчиков из Согдианы, на время принесла этой земле мир.
Ромул, ободренный тем, что Бренну удалось уцелеть в совершенно безнадежном положении, вновь обратился мечтами к тому дню, когда он вернется в Рим и отыщет своих родных. Теперь это вновь казалось ему возможным.
А Бренн с удивлением и радостью размышлял о том, насколько схожи между собой предсказания Ультана и Тарквиния. Боль и вина, которые он постоянно чувствовал, стали чуть полегче, потому что после случившегося сегодня он поверил, что боги когда-нибудь отпустят ему грехи. Не сейчас. Не здесь. На краю света.
Тарквиний вел мысленный разговор с Олинием. Он спрашивал, удастся ли ему узнать что-нибудь еще о родине и прародителях этрусков. К его собственному изумлению, тяга к обретению новых знаний, владевшая им всю жизнь, за последнее время немного ослабла, и гаруспик знал, что причиной тому — все усиливавшаяся привязанность к его спутникам. После того как погиб Олиний, он никого не любил. Но незаметно для самого Тарквиния отважный великодушный галл и жадный до жизни любознательный молодой человек стали очень дороги ему. К Ромулу он относился… как? Как к родному сыну. Он рассмеялся вслух. Как это обычно, как… примитивно. И все же ему нравилось это чувство.
Друзья вопросительно взглянули на Тарквиния, но тот был глубоко погружен в свои мысли.
Как же мог он забыть эти слова Олиния: «Ты передашь немало знаний». Ведь Ромул все это время был прямо у него под носом. Это же он — тот самый человек, которого он должен обучить священным искусствам древних. Короткий вздох удовлетворения сорвался с его губ, и он наконец-то позволил себе заговорить:
— Наши странствия продлятся еще не один год. — Его взгляд обратился к горизонту, и товарищи взглянули туда же.
На восток.
— Будет еще немало битв. И смертельных опасностей.
По спинам сидевших рядом с ним закаленных мужчин пробежали мурашки, но ни Ромул, ни Бренн не стали задавать вопросов.
Они были живы. И сейчас с них было довольно и этого.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Дотошные читатели без особого труда смогут выяснить, что во времена республики Рим не знал таких экзотических разновидностей гладиаторов, как димахеры, лаквеарии и скиссоры. Они появились позже, в эпоху империи. Я ввел их в повествование исключительно для того, чтобы придать событиям, происходившим на арене, дополнительный колорит. Принято считать, что гладиаторы всегда бились насмерть, но это не так (хотя такие случаи тоже бывали). Как правило, выходившие на арену бойцы слишком дорого стоили, чтобы можно было так расточительно распоряжаться ими. Бои до смертельного исхода устраивались по особым случаям, или же таким поединком завершали игры.
Этруски — это таинственный народ, владевший большей частью Центральной Италии примерно с 700-х гг. до н. э. до середины 450-х, когда их подчинили себе римляне. Хотя на этрусках очень сказалась близость к Греции, у них было много своих исконных обычаев, в которых ощущалось сильное влияние Востока. До сих пор существует целый ряд теорий относительно прародины этрусков, в качестве ее называют и Лидийскую область на западе Малой Азии, и Египет, и даже отдаленные районы Месопотамии. Любившие музыку, танцы и праздники самобытные расенны практиковали также гадание по внутренностям жертвенных животных. У них были очень популярны такие развлечения, как гонки на колесницах, борьба и гладиаторские бои. Несмотря на поражение, этруски не исчезли бесследно. Многие из них успешно влились в римское общество.
Также неоспоримым историческим фактом является то, что Красс привел из Италии в Парфию большое войско, которое было там наголову разгромлено. Римлянам нечасто приходилось терпеть подобные поражения, и вожди республики хорошо усвоили этот урок. Вскоре в составе каждого римского войска появились сильные кавалерийские отряды. А выражение «парфянская стрела», в том или ином виде вошедшее во многие европейские языки, обязано своим происхождением тем самым смертоносным стрелам, которые уничтожали римских легионеров при Каррах.
Многие источники утверждают, что высокомерный и алчный полководец был убит во время предложенных парфянами обманных переговоров, но я воспользовался правом на вымысел и сделал его пленником парфян. Та казнь, которая, как утверждают, противореча Плутарху и Диону Кассию, дошедшие до нас легенды, постигла Красса, вполне соответствовала его безудержной алчности. Следует также отметить, что такой же казни был подвергнут несколькими десятилетиями раньше, в 88 г. до н. э., в Азии взятый в плен Митридатом римский консуляр Маний Аквилий, тоже славившийся своей алчностью.
До нас также дошли от тех времен сведения о том, что десять тысяч взятых в плен легионеров были отправлены победителями в Маргиану, где использовались в качестве пограничной стражи. Сейчас можно лишь пытаться представить себе, каково было оказаться так далеко от дома в эпоху, когда такое расстояние было невообразимо большим. О дальнейшей судьбе пленных римлян мы не знаем почти ничего; есть лишь отрывочные упоминания, из которых можно заключить, что часть из них сделались наемниками в войсках гуннов.