Забытый - Москва
Шрифт:
Василь Василич опять просиял, а князь Дмитрий, от возбуждения чуть ни спрыгивавший со своего роскошного княжеского трона, навалился грудью на стол:
– Когда это станет известно?!
– Так ведь не спрашивали еще. Да и как спрашивать? Олгерда-то пока нет.
– Когда появится, поздно будет.
– Это точно. Так что я, пожалуй, двину сейчас в Серпухов и начну готовить полки. Дам немедля весть Микуле,чтобы переведался с Олегом, Данило Феофаныч, помоги, - с пронцами буду говорить сам.
– А может быть, мне?!
– Дмитрий смотрел на Бобра с надеждой, - для Владимира Пронского больше чести, легче согласится.
Бобер пожал плечами, покосился на митрополита. Тот смотрел недовольно, а заговорил сердито:
– Только что сказали, что Олгерда в поле встречать нельзя, что надо садиться в стены. А сами один за другим в поле рветесь. Кто стены-то защищать будет?
– Да мало ли у меня!..
– взвился Дмитрий и осекся. Теперь все смотрели на него. Митрополит, пропустив его возглас мимо ушей, с нажимом закончил:
– Тебе, прежде всего тебе надо здесь остаться. Ведь говорили же об этом в прошлый раз. Коли князь из города ушел, значит, город не удержать, значит, и все кинутся, и настрой у народа такой будет. Имейте в виду, что на сей раз я не могу Олгерда в Москве дожидаться. У меня в Нижнем беда, смута церковная, туда надо немедленно. И когда вернусь - Бог весть.
Дмитрий помрачнел и сник. Бобер постарался подбодрить:
– Ничего не поделаешь, Дмитрий Иваныч, Москва - главное. И потом тебе ведь придется не просто сидеть в стенах, как прошлый раз, а быть готовым ударить вдогон, когда Олгерд назад пойдет.
– Как еще он пойдет...
– Пойдет. Когда мы с князь-Владимиром повиснем у него где-нибудь на фланге, а то и в тылу, ему придется раскорячиться. На две стороны смотреть. Этого он не любит больше всего. Потому, думаю, кинется на нас. Вот тогда ты не отстань и подойди вовремя к нам на помощь. У него на хвосте!
– Хорошо говоришь, Дмитрий Михалыч, - опять смело и неожиданно вмешался Березуйский, - а что же мне с моим войском делать? Я, вроде, как и не у дел. Но ведь не просто же так вы меня сюда позвали, - и весело оглядев всех, остановил взгляд на Бобре.
– Твое войско придется по стенам рассадить.
– Не поместится в Москве такая-то орава. Не прокормишь.
– Не только в Москве. Надо бы попробовать те города защитить, что встанут у него на дороге. Можайск, Звенигород... Тот же Волоцк твой. Ты не прикидывал, как он пойдет?
– А тут и прикидывать нечего. Они же знают, кто их летом бил. Потому в первую очередь по Волоцку и шарахнут, поквитаться захотят. Ну, если и не в первую, то во всяком случае мимо не пройдут.
– Верно. А удержишься?
– А почему нет? Если Бог не накажет - да, кажись, особо не грешил, удержусь. Стены у меня высокие, народ шустрый, да и в стенах себя уверенно чувствует, сиживали, опыт есть.
– Ну видишь как хорошо. А ты говоришь - не у дел. Еще как у дел! Ведь если он у Волоцка затолчется, то до Москвы и вовсе, может, не успеет дойти.
– Что значит - не успеет?
– усмехнулся в бороду Тимофей Василич.
– По дороге перехватишь?
Бобер, тоже как будто усмехаясь, но стараясь это скрыть, молчал, и Тимофей Василич с оттенком вопроса строгим голосом закончил:
– А кто-то тут не так давно говорил, что в чистом поле не сможем, что ошибок повторять не будем.
– Я ведь говорил: смотря с каким войском, - спокойным, даже довольным тоном откликнулся Бобер, - а перехватывать я его не буду. Раскорячиться заставлю. Встану где-нибудь в сторонке, пусть оглядывается.
* * *
– Василий Иваныч, ты не сильно торопишься?
– Бобер догнал в сенях волоцкого воеводу, тронул за плечо. Тот резко обернулся, узнал, весело и открыто улыбнулся:
– Нет.
– Зайдем ко мне, словечком перекинемся.
– Отчего не перекинуться с хорошим человеком.
Разговаривали они часа два и расстались совершенно довольные друг другом. Волоцкий воевода живо напомнил Бобру Константина; много знал о его делах, восхищался победами и не только полностью соглашался с необходимостью переустройства войска, но с жаром развивал вкратце обрисованные или только названные Бобром способы решения существующих проблем. С чем-то Бобер соглашался, на что-то осторожно возражал, видел, как сильно увлечен новыми идеями Василий, как горячо он говорит, но не дал увлечь и себя, потому что все это следовало делать "потом". То есть после того, как придет и уйдет Олгерд, а сначала необходимо было постараться, чтобы ушел он не солоно хлебавши.
– Не буду нагружать тебя советами, тем более приказами. В осадах ты больше меня сидел, что делать - лучше знаешь. Я только поручаю тебе, кроме Волока Ламского, Можайск и Звенигород. Облечем тебя чрезвычайными полномочиями от Великого князя. Съезди, накажи тамошним князьям, как действовать, дай им бойцов, сколько смогут прокормить, - и к себе. Готовь Волоцк сам. Я ничем тебе помочь не смогу. Разве что сотни две хороших стрелков пришлю. Возьмешь?
– С самострелами?
– Разумеется.
– Хха! Еще как возьму! Самострелы в осаде - первое дело! У меня своих-то нет почти. Не хотят! Нашего мужика заставить сделать что-нибудь, для его же пользы, - это пуд соли надо съесть. Ленивы и упрямы. Если успеют твои прийти, я их устрою в надвратной башне, перед мостом. Уж там они у меня поработают! Да и моим покажут, что может самострел. Самое, понимаешь, слабое у меня в городе место.
– Так сожги мост.
– Жалко. Тогда я их нечаянно стукнуть уже не смогу.
– А ты хочешь еще и стукнуть?!