Забытый - Москва
Шрифт:
– Да что ты?!
– Бобер постарался понатуральней удивиться.
– Ну да. Мне сестренка не один уже раз говорила: остерегись. Тебе не рассказывала?
– Ну, что заносится, говорила. Но чтобы тебе его опасаться...
– Хочет мной командовать, когда тысяцким станет.
– Бодливой корове... Не ставь его тысяцким, коли опасаешься, вот и вся недолга.
– "Не вот", как ты говоришь. Вельяминовы уж с полсотни лет тысяцкие, на самом верху при Великом князе. Родня опять же... Хотя указов я уже от дяди наелся - во!
– Дмитрий чиркнул пальцем по горлу.
–
– Да что они, князья, что ли, по наследству должность передавать? Назначь другого, да и дело с концом.
– Другого?.. Другого скверно. Боюсь, опять до крови дело дойдет. Разве Иван, сторонники его, такое потерпят? Алексей Петрович на что, говорят, шустер был и крут, а в момент слетел, никто и ахнуть не успел.
– Тогда никого не назначай, - Бобер рассеянно улыбнулся, он сказал это просто так, чтобы свернуть как-то не очень сейчас для него удобный разговор, но Дмитрий неожиданно радостно вытаращил глаза:
– А вот это мысль!
* * *
Бобер ехал в Коломну с тревожным интересом. Зададутся ли отношения с Микулой: это было очень важно. Сойдись он с этим Вельяминовым, опасность от их семьи сжималась для него вся вокруг Ивана. А там стояла Юли! И тогда конфликт можно было считать локализованным, полностью подконтрольным, а стало быть - нестрашным.
Бобер помнил рассудительные речи Микулы при знакомстве, простое, скромное обхождение, застенчивую улыбку и надеялся на лучшее. Тем не менее предстояло делать вместе нешуточное дело, если не заладится, придется ломать, и тогда вся вельяминовская семья грозно глянет из-за Микулиного плеча.
Князь Дмитрий задачи Микуле поставил вроде бы правильно. Но как там сложилось на деле? Вдруг перекраивать придется? Этого Бобер больше всего не хотел.
Но этого (слава Богу!) не понадобилось. Микула исполнил все точь-в-точь, как наказал князь, привнеся от себя только одно: командирами полков, формировавшихся по уделам, он поставил не местных старшин, как у Владимира в Радонеже, а лучших коломенских дружинников. Местные старшины отвечали только за снаряжение и сбор, были, так сказать, завхозами. Боевой же подготовкой занимались боевые командиры, что весьма сказалось на подготовке новобранцев и было сразу же замечено Бобром. Разумеется, дружине это сильно подбавляло хлопот и, вероятно, отразилось на ее мобильности, но ведь командиры в любой момент могли бросить своих подопечных на "завхозов", а сами - в седло и лететь куда прикажут.
Бобер поездил, посмотрел, похмыкал, замечая, как сильно переживает Микула за свое хозяйство перед строгим ревизором, и сдержанно похвалил. Микула зарделся, задавил радостную улыбку и, стараясь смотреть равнодушно, проронил:
– Стараемся. В меру силенок своих убогих.
– Ну, не скромничай, Николай Василич. Силенки у тебя есть. И используешь ты их умело. За это спасибо. (Микула зарделся сильней.) Ты вот что мне расскажи. Там, за Окой, Рязань. Как у тебя с Олегом?
– Как?! Да никак. Я и не пытался к нему соваться, даже случайно не встречал. Кто я такой, чтобы к такому князю на разговоры напрашиваться? Простой воевода.
– Воевода. Но не простой, а главным форпостом на границах с Ордой командуешь. (Микула вовсе покраснел.) Посмелей с ним. Напросись в гости. Если сам князь не примет, с воеводами его потолкуй. На предмет взаимодействия в случае нечаянного татарского налета. Мол, поможем, чем можем, ежели чего. Ну и вы нам, если не жалко. Хотя бы весточкой. Может, переймешь у них что, приметишь, они ведь поопытней нас в этих делах. А может, и такое увидишь, что нам ни к чему. В общем - понимаешь?
– Понимать-то понимаю. И попробовать - попробую. Только что из того выйдет? Говорят, заносчив очень князь рязанский, горд. А москвичей презирает. Говорит: то купцы, а не бойцы, что с них взять.
– Да, это и я слышал. Но попытка - не пытка, по уху не ударят. Попробуй все равно. Может, у него интерес какой вывернется или что... Ну а уж если совсем завысится, ничего нам с тобой не останется, как заставить себя уважать. А?
– Да, князь. Это я еще с детства вынес: драчун, пока не наваляешь ему как следует, будет перед тобой кобениться и задираться по любому поводу. А как сопатку ему расквасишь - все! сразу мил человек делается.
– Неужели метишь Олегу сопатку расквасить?!
– Бобер восторженно-весело дернул головой. Микула, хоть и смотрел в пол, но ответил твердо:
– А что ж делать, если он не успокоится?
– Хм, действительно, - в словах Бобра звучал веселый вопрос, - там вон с Мишкой Тверским никак разделаться не можем, а Олег-то, пожалуй, покруче будет.
– Ну и что, - голос Микулы был по-прежнему тверд, - Волков бояться - в лес не ходить. А бить все равно когда-нибудь придется. Всех подряд.
– Думаешь?
– Думай - не думай, а с таким князем...
– Каким?
– Шустрым.
– А это хорошо или плохо?
– По мне, так хорошо. Насиделись по щелям, напрятались, набегались. Нету больше терпения. И если уж хотим татар побить, так должны бить любого! И не бояться.
* * *
Из Коломны в Серпухов Бобер поехал через Каширу, чтобы как следует рассмотреть хозяйство Григория, до него до сих пор никак руки не доходили. И это было нездорово, ведь такой опоры в людях, как в Нижнем, у Гришки не было, и он мог просто не справиться. То есть заставы и дозоры он, конечно, устроил. Но сколько? И каких?
Дмитрий стал припоминать: выходило, что Гришку он не видел больше года, и это нехорошо. А Дарью вообще с позапрошлой осени, с самых тех дней в Нижнем, когда... Да, когда!
"И чегой-то ты о ней вспомнил? Зачем?"
Но сейчас, на подъезде к Кашире, он думал о ней больше, чем о Гришке и заставах. Да что там! Только о ней и думал. Вспоминал, представлял, вспыхивал, остывал и, теперь уже привычно, продолжал удивляться сам себе.
* * *
Кашира порадовала размахом. Понастроено по сравнению с прошлым годом Бобру показалось очень много. Особенно поразила сама Гришкина усадьба. Это был двор большого боярина, даже воеводы. Особенно внушительны оказались конюшни и кузницы. "Кони и оружие - главное! Молодец!" Дмитрий с удовольствием ожидал встречи с косоглазым верзилой, надеясь тем не менее (на фоне воспоминаний о Дарье): "может, в отлучке?"