«Забытый персонал»: женский труд на железных дорогах Российской империи
Шрифт:
В 1911 г. инженер путей сообщения Н.П. Верховской предпринял целенаправленную попытку всестороннего исследования женского труда на железных дорогах, по собственной воле обратившись за соответствующей информацией в Управление железных дорог МПС. По всей видимости, это был единственный подобный случай. Сначала Управление железных дорог МПС благосклонно отнеслось к запросу Н.П. Верховского, но затем инженер натолкнулся на противодействие со стороны министра путей сообщения Н. К. Шаффгаузен-Шенберг-эк-Шауфуса (Н.К. Шауфуса), посчитавшего его действия неправомочными. «Подул ветер с другой стороны, и Управление железных дорог не пожелало продолжения моего исследования», – с сожалением заметил Н.П. Верховской [49] . О том, что из себя представлял «ветер с другой стороны», говорится в § 2.3 настоящей работы. Не достигнув конечной цели, но подчеркивая, что «женский вопрос на железных дорогах один из серьезнейших, как в смысле трудовой силы, так и воспитательной» [50] , инженер перечислил должности, доступные женщинам на железнодорожной службе, попытался проанализировать их количественный и качественный состав, охарактеризовал взаимоотношения с мужчинами-коллегами [51] .
49
О книге Н.П. Верховского «Железнодорожная неразбериха» // Железнодорожное дело. 1911. № 21–22. С. 46д.
50
Верховской Н. П. Железнодорожная неразбериха: Terra incognita. С. 97.
51
Там же. С. 93–98.
Хронологически последней дореволюционной работой была брошюра З. И. Лилиной, написанная в 1916 г. с позиций социал-демократического движения и изданная уже в РСФСР. Будущая советская партийная и государственная деятельница описала условия женского труда и размер заработной платы работниц всех основных стран – участниц Первой мировой войны, упомянув и о железнодорожницах [52] .
Несмотря на указанные выше работы, проблема использования женского труда на железных дорогах в дореволюционный период большей частью осталась неизученной, «почти темной» [53] , тогда как ее актуальность
52
Лилина З.И. Солдаты тыла: (Женский труд во время и после войны). [Пг.]: Петрогр. сов. р. и к. – арм. д., 1918. С. 17, 26, 42–43, 106.
53
Верховской Н. П. Железнодорожная неразбериха: Terra incognita. С. 96.
54
Подтверждением тому служат цифры: в 1913 г. на 40 дорогах общего пользования Российской империи несли вахту 34 403 сторожа и 26 223 сторожихи (Железнодорожный транспорт в 1913 г. (Стат. материалы) / под ред. В. В. Рачинского, В. Н. Соколова, Е. Н. Спенглера. М.: Транспечать, 1925. С. 158).
55
Глинская А. А. Служба женщин на железной дороге. С. 400.
Тем не менее благодаря досоветской историографии современным исследователям доступны отрывочные сведения, характеризующие количественный и качественный состав женщин на железнодорожной службе в Российской империи, уровень их материального достатка и образования, условия труда на различных должностях, отношение к женскому труду со стороны руководства МПС и рядовых служащих.
В советской историографии господствующей была марксистско-ленинская идеология с присущим ей материалистическим пониманием истории. С позиций марксистско-ленинской теории понятие «класса» не коррелировало с гендерной составляющей социальных процессов – главными признавались только отношения экономические и классово антагонистические, – поэтому женщины сами по себе не представляли значимой для исследователей социальной группы [56] . «Женский вопрос» стал вторичен, не только не значим для процесса социальных изменений, но и вообще не существовал отдельно от классовых отношений.
56
Юкина И.И. История женщин России: Женское движение и феминизм в 18501920-е годы. С. 21.
Наглядно данную позицию еще в 1909 г. выразила А. М. Коллонтай, на долгие годы предопределив основные подходы к исследованию женской темы в советской науке: «Женский мир, как и мир мужской, разделен на два лагеря: один по своим целям, стремлениям и интересам примыкает к классам буржуазным; другой тесно связан с пролетариатом, освободительные стремления которого охватывают также и решение женского вопроса во всей его полноте» [57] . Как утверждали впоследствии советские историки, с середины XIX в., по мере пробуждения классового сознания, женщина стала приобщаться к революционному движению, превратившись в «верную подругу рабочего» в борьбе за освобождение от капитала, участником боев и стачек, окончательной целью которых была полная победа трудящихся [58] . Начиная с цитирования слов, высказанных в 1868 г. К. Марксом: «Каждый, кто сколько-нибудь знаком с историей, знает также, что великие общественные перевороты невозможны без женского фермента» [59] , заканчивая изречением В. И. Ленина с трибуны I Всероссийского съезда работниц в 1918 г.: «Из опыта всех освободительных движений замечено, что успех революции зависит от того, насколько в нем участвуют женщины» [60] – упоминания о женском труде на железных дорогах в Российской империи велись с «революционных» позиций. Советская историография демонстрировала, «как в течение многих лет передовые женщины… не щадя сил, здоровья и жизни, боролись за претворение в жизнь великих идей марксизма-ленинизма, за свободу и счастье всех трудящихся» [61] . А поскольку в условиях «победы пролетарской революции» женского вопроса не могло существовать по определению, постольку было объявлено о долгожданном раскрепощении женщин. Правда, дискриминация женщин во всех ее проявлениях была ликвидирована «не сразу, а в процессе длительной, сложной и упорной работы Коммунистической партии и Советского государства» [62] .
57
Коллонтай А. М. Социальные основы женского вопроса. СПб.: Знание, 1909. С. 29.
58
Делерт Д. Раскрепощение женского труда: Сб. для изб-читален, клубов и жен-кружков / сост. Д. Делерт. М.; Л.: Гос. изд., 1926. С. 5–6.
59
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 32. М.: Политиздат, 1964. С. 486.
60
Ленин В.И. Полное собрание соч. 5-е изд. Т. 37. М.: Политиздат, 1969. С. 186.
61
Женщины в революции: [Воспоминания]. М.: Госполитиздат, 1959. С. 6.
62
Татаринова Н.И. Строительство коммунизма и труд женщин. М.: Экономика, 1964. С. 25.
При НЭПе в 1920-е г. интерес к женской проблематике на железнодорожном транспорте по инерции еще сохранялся у «старых» исследователей [63] . Для этого периода был характерен дух новаторства. Так, в августе 1923 г. санитарный врач Е.И. Кефели впервые в отечественной историографии осуществил исследование бытовых, семейных, материальных условий труда женщин, работавших на Юго-Западных железных дорогах, с помощью анонимного анкетирования [64] . Но уже в 1930-е гг. произошел поворот, вызванный началом коллективизации и индустриализации. Резкое расширение сфер эксплуатации женщин в отраслях, традиционно считавшихся мужскими, происходило под лозунгами «освобождения женщин», являвшихся частью рабочего класса. Как отмечают специалисты [65] , во второй половине 1930-х гг. было провозглашено – «женский вопрос» окончательно решен. Женщины стали символизировать советские достижения, демонстрируя решительный разрыв с «темным» прошлым. Косвенным подтверждением тому являлось определение «женского вопроса» в толковом словаре Д. Н. Ушакова, изданном в 1935 г. Определение было дано с примечанием, позволяющим понять, что в новых условиях он превратился в анахронизм: «Женский вопрос (дореволюц. и загр.) – вопрос об уравнении женщин в гражданских правах с мужчинами» [66] . На железных дорогах СССР зримым воплощением наступившего гендерного равенства в глазах общественности предстала З. П. Троицкая – первая советская женщина – машинист пассажирского поезда, инициатор движения за овладение железнодорожной техникой среди женщин, в 1938 г. назначенная на пост начальника Московско-Окружной железной дороги [67] . После публикации агитационных очерков ее примеру последовало множество железнодорожниц, освоивших профессии машинистов и помощников машинистов грузовых составов [68] . При этом советская действительность обходила стороной тот факт, что в дореволюционной России, как будет показано ниже, женщины также добились права исполнять обязанности помощника паровозного машиниста.
63
Путилов А. Женский труд в почтово-телеграфном деле // Архив истории труда в России. Кн. 3. Пт., 1922. С. 91–95; Пажитнов К. А. Положение рабочего класса в России. Т. 3: Революционный период (с 1905 по 1923 г.). Л.: Путь к знанию, 1924. С. 35; Дворжецкий Н.М. Условия труда и быта транспортников на заре русских железных дорог. Л.: ДБСИТ Сев. – Зап. ж. д., 1925. С. 11.
64
Кефели Е.И. Опыт обследования быта женщин, работающих на Юго-Западных железных дорогах: (По данным провед. в неделю «Матери пролетарки» анкеты) / [Соч.] сан. врача Е. И. Кефели. Б. м.: Б. и., [1923]. 8 с.
65
ЧирковПМ. Решение женского вопроса в СССР (1917–1937 гг.). М.: Мысль, 1978. С. 71; Большакова О.В. История России в гендерном измерении. Современная зарубежная историография. С. 103.
66
Толковый словарь русского языка: В 4 т. / под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1.: А – Кюрины. М.: Гос. ин-т «Сов. энцикл.»; ОГИЗ, 1935. С. 858.
67
Правда. Орган Центрального Комитета и МК ВКП(б). 1938. 4 ноября. С. 1; Новикова Н.В. Генерал Троицкая: [О первой в мире женщине – машинисте паровоза]. М.: Моск. рабочий, 1988. 94 с.
68
См.: Награждение женщин-машинистов // Правда. Орган Центрального Комитета и МК ВКП(б). 1938. 6 ноября. С. 3; Вольфсон Л.Я. Развитие железных дорог СССР. М.: Трансжелдориздат, 1939. С. 168; Hunter H. Soviet transportation policy (Russian Research Center Studies, No. 28). Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1957. P. 107–108.
Не получив в 1930-1950-е гг. статуса самостоятельной, тема женского труда на железных дорогах в дореволюционный период стала неизбежно угасать. Наработки дореволюционных авторов оказались не востребованными. При упоминании о женском труде на железных дорогах в Российской империи стали безапелляционно утверждать, что «на транспорте в отношении женщин царил страшный произвол» и «до революции [женский труд] практически не играл никакой роли» [69] . Характерная деталь – в 1951 г. в книге штатного историка Октябрьской дороги А.И. Августынюка (в соавторстве с М. Гвоздевым) был помещен параграф «Первые железнодорожницы» [70] , начинающийся со слов: «С момента постройки [Николаевской] магистрали (т. е. с 1851 г. – В. С.) и вплоть до Первой мировой войны женский труд на дороге, как правило, не применялся» [71] .
69
Железнодорожницы:
70
Термин «железнодорожница» был введен в литературный оборот в 19201930-е гг. на волне кампаний по привлечению женских масс к рабочим профессиям (Смеюха В.В. Феномен гендерной идентификации в медийном пространстве: на материале отечественных женских журналов: дис… д-ра филол. наук. Краснодар, 2012. С. 272). В дореволюционный период для трудящихся на железных дорогах женщин использовалось понятие «служащая женского пола», а наименование «железнодорожница» лишь изредка встречалось в обиходно-бытовой сфере (см.: Рефлектор. Два эскулапа // Сибирский вестник. 1905. 26 июня. С. 134).
71
Августынюк А.И, Гвоздев М. Первая магистраль: [К 100-летию Октябрьской ж. д.]. Л., 1951. С. 231.
С началом хрущевской политической оттепели, на базе частичного отхода от идеологических штампов и введения в научный оборот новых архивных материалов, возник повышенный интерес к частной жизни. Появились работы, в которых женщины на дореволюционном железнодорожном транспорте вновь предстали как субъект социальных изменений.
Возобновились дебаты по «женскому вопросу» в исследуемый период. Вклад женщин в развитие отрасли (преимущественно в региональном масштабе) стали кратко описывать [72] , но с традиционными оговорками: «Использование женского труда на железных дорогах России не нашло широкого распространения» [73] . При этом советская историография в большинстве случаев делала акцент на предреволюционной ситуации, обходя вниманием, за редким исключением [74] , вторую половину XIX в. С одной стороны, это обуславливалось тем, что железнодорожники (вместе с входящими в их состав женщинами) рассматривались как одна из ведущих сил классовой борьбы пролетариата. Борьба представлялась необходимой в том числе потому, что «реакционный самодержавный режим», по словам томского историка И. Т. Белимова, «ставил огромные препоны на пути привлечения женщин в промышленное производство и, особенно, на железнодорожный транспорт… не веря в ум и способности женщин» [75] . Условия женского труда на железных дорогах представали фоном, демонстрировавшим глубину экономического и политического кризиса общественного строя Российской империи в начале XX в. [76] , предопределившим начало революции сначала в 1905 г., а затем в 1917 г. С другой стороны, историки пользовались доступными им статистическими материалами, количество и качество которых возросло в результате перехода большинства магистралей в казенную собственность [77] в конце 1890-х гг.
72
Рашин А.Г. Формирование рабочего класса России. Историко-экономические очерки. М.: Соцэкгиз, 1958. С. 248–249; Мильман Э.М. Формирование кадров железнодорожного пролетариата Урала во второй половине XIX века // Из истории рабочего класса Урала. Сб. ст. Пермь: Кн. изд-во, 1961. С. 220; Мухин А. А. Формирование кадров пролетариата на Забайкальской железной дороге // Труды Иркутского гос. ун-та. Т. XXXI. Вып. 4. Иркутск, 1963. С. 10; Белимов И. Т. К вопросу о численности и составе железнодорожного пролетариата Сибири накануне Октябрьской революции // Из истории рабочего класса Сибири. Новосибирск: Кн. изд-во, 1964. С. 215–217; Кунавина Г. С. Формирование железнодорожного пролетариата в Туркестане (1881–1914 гг.). Ташкент, 1967. С. 86–88; Зольников Д.М. Рабочее движение в Сибири в 1917 г. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1969. С. 64.
73
Барановский Л. С. Быт железнодорожных рабочих Белоруссии конца XIX – начала XX в.: дис… канд. ист. наук. Минск, 1977. С. 29.
74
Бєлінський Е. Ф. Формування залізничного пролетаріату на Україні в другій половині XIX ст.: дис… канд. іст. наук. Київ, 1964. С. 164–169; Титок В. А. Формирование и революционная борьба железнодорожного пролетариата Белоруссии во второй половине XIX – начале XX в.: дис… канд. ист. наук. Минск, 1966. С. 101–102.
75
Белимов И. Т. К вопросу о численности и составе железнодорожного пролетариата Сибири накануне Октябрьской революции. С. 215–216.
76
Даже в диссертационных исследованиях мнение одного высокопоставленного чиновника могло выдаваться за действия государственной власти. Так, критические слова в отношении женского труда, высказанные в 1870 г. шефом жандармов П. А. Шуваловым, были обобщены следующим образом: «Высшая царская администрация пыталась совсем запретить промышленную работу женщин, поддерживая тот патриархальный уклад жизни, который исключал их производственную деятельность на железных дорогах» (Бєлінський Е. Ф. Формування залізничного пролетаріату на Україні в другій половині XIX ст. С. 164).
77
Под «казной» историки права понимают: в широком смысле – государство в целом, в узком – государственные ведомства (такие как МПС), управлявшие казенной собственностью (Насыров Р. В. Регулирование права государственной собственности в российском законодательстве конца XIX – начала XX в.: дис… канд. юр. наук. Екатеринбург, 1995. С. 65).
С середины 1960-х гг. в советской историографии наметилось медленное смещение объекта изучения с истории абстракций (класс, социальный слой) на историю людей, имеющих свой пол и свои интересы. На основе аккумуляции дореволюционных статистических данных были опубликованы конкретно-исторические исследования, проанализировавшие динамику социального состава рабочих и служащих железнодорожного транспорта конца XIX – начала XX в., включая краткую информацию о производственном стаже женщин, об условиях их труда и уровне заработной платы, охране материнства на примере некоторых железных дорог [78] . И все же, в сравнении с зарубежными историками, приступившими с 1980-х гг. к исследованиям женской тематики в рамках «гендерной истории», их советские коллеги (как и дореволюционные) придерживались только описательного подхода, присущего «женской истории».
78
Метельков П. Ф. Железнодорожники в революции. Февраль 1917 – июнь 1918. Л.: Лениздат, 1970. С. 19; Бочанова Г. А. К вопросу о численности и составе служащих Сибирской железной дороги накануне Первой мировой войны // Бахрушинские чтения. 1971 г. Новосибирск, 1971. С. 109; Барановский Л. С. Медицинская помощь на железных дорогах Белоруссии в конце XIX – начале XX в. // Здравоохранение Белоруссии. 1976. № 11. С. 52; Он же. Быт железнодорожных рабочих Белоруссии конца XIX – начала XX в. С. 29–30; Ковалева И. Н. Женский вопрос в России в 50-60-х годах XIX в. // Проблемы истории русского общественного движения и исторической науки. М.: Наука, 1981. С. 126; Гудков Б. И. Формирование и экономическое положение железнодорожников центральной части Европейской России в 1895–1914 гг.: дис… канд. ист. наук. Горький, 1984. С. 97–98; Мирончук В.Д. Численность и состав рабочих Екатерининской железной дороги (1900–1914 гг.) // Рабочий класс Приднепровья. Формирование, традиции, социальный облик. Днепропетровск: ДГУ, 1989. С. 101; Тупик П. А. Железнодорожники Белоруссии в период империализма (численность, состав, положение): дис. канд. ист. наук. Минск, 1990. С. 123–124, 127, 139, 196.
С распадом СССР в отечественной науке стал наблюдаться рост популярности гендерной проблематики. Если раньше авторы только описывали с большей или меньшей степенью трагизма положение женщин и формы их борьбы за эмансипацию вплоть до революционных дней 1917 г., то теперь они старались ответить на вопросы, связанные с женской повседневностью, женским социальным поведением, пытались разобраться с причинами, которые (возникнув еще в доклассовом обществе) поставили представительниц слабого пола в зависимость от сильного [79] . Предметом исследований стал не просто поиск места женщины в историческом процессе, но ее влияние на социальные, культурные, политические и экономические сферы жизнедеятельности общества, особенности существовавшей гендерной иерархии. Старые представления о том, что равенство и свободу женщинам России дала именно советская власть, догмы о бесправии женщин в дореволюционную эпоху сегодня подвергнуты сомнению.
79
Пушкарева И. М, Пушкарева Н. Л. Женское участие в российской политической жизни начала XX в. (Советская и постсоветская историография) // Женщина в российском обществе. 2017. № 2. С. 19.
Тем не менее для значительной части железнодорожной историографии определяющее значение до сих пор имеют исследования советского времени, дополняемые отрывочными сведениями дореволюционной поры. Отсюда наблюдается своего рода преемственность в интересующей нас проблематике – так же как и в советский период, трудовая деятельность служивших на железных дорогах женщин описана в хронологических рамках конца XIX – начала XX в. [80] и, прежде всего, в связи с участием железнодорожников в революционном движении. А эпоха становления и первоначального развития железнодорожного транспорта, когда во многом определялось будущее отрасли, по-прежнему остается вне поля зрения исследователей. Постсоветская историография во многом оперирует теми же данными, что и советская, а потому практически не происходит приращения исторического знания по исследуемому вопросу. Введение новых источников в научный оборот осуществляется значительно медленнее, чем на Западе. Исключение – работа С. Б. Федосеева, демонстрирующая форменное обмундирование женщин-телеграфистов [81] , и небольшая статья иркутского историка А. В. Хобта, вышедшая в 2016 г. [82] Последний не просто перечислил должности, доступные женщинам на железнодорожном транспорте в Российской империи, но и предпринял попытку выявить их положительные и отрицательные деловые качества, проанализировал характер взаимоотношений с сослуживцами. Вместе с тем при обобщениях автор пользовался в основном данными по Транссибирской магистрали, не рассматривая период до 1890-х гг. Некоторые из суждений А. В. Хобта нам видятся спорными и необоснованными, как, например, рисуемый «коллективный портрет» железнодорожницы: «Девушка-женщина, поступая на службу, отчетливо понимала, что она существо нежное и слабое, и требовала от окружавших ее мужчин исключительно джентльменского отношения. Служебные дела, естественно, “сваливались” на сослуживцев» [83] . Учитывая имеющиеся в нашем распоряжении материалы, мы не можем согласиться с подобным обобщением.
80
Пономарева В.В, Хорошилова Л.Б. Мир русской женщины: семья, профессия, домашний уклад. XVIII – начало XX века. М.: Ломоносовъ, 2016. С. 190–194; Яковлев Я.А. Рассказы о Томском железнодорожном техникуме. Т. 1. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. С. 30.
81
Федосеев С.Б. Железнодорожный мундир империи. СПб.: Атлант, 2014. С. 145, 320–321.
82
Хобта А.В. Женщины на железнодорожном транспорте: от «интеллигентного» труда к профессиональному образованию // Вульфов А. Б. История железных дорог Российской империи: все-таки строить! М., 2016. С. 551–556.
83
Там же. С. 551–552.