Зацепить 13-го
Шрифт:
— Да в общем-то… — замялась она.
— Значит, ты наврала? — спросил я, с упреком посмотрев на нее. — Вообще не надо сегодня забирать Бонни и Плюшку?
Разумеется, она наврала.
Достаточно было взглянуть на ее виноватое лицо, чтобы это понять.
— Заноза! — возмущенно бросил я.
— Беспутник! — в том же тоне ответила она.
Вот же херь.
В этом сражении мне не победить.
Я поднял руки в знак поражения и поспешил убраться из кухни, прежде чем мама утопит меня в новых потоках слез.
46.
Как и в прошлый раз, я безумно долго простояла под душем в великолепной ванной Джонни.
Я не смогла удержаться.
Я винила в этом тугие струи воды.
И его гель для тела.
И его запах.
Боже, я просто теряла рассудок.
Когда же я наконец вылезла, то завернулась в громадное белое пушистое полотенце и вздохнула, ощутив прикосновение роскошной ткани к коже.
Джонни вряд ли сможет понять, как ему повезло расти в таком доме, с такими родителями и такими удивительно мягкими полотенцами.
Я долго стояла посреди ванной, вслушиваясь в тишину.
Никаких криков.
Никаких тяжелых шагов.
Никаких болтающихся дверных ручек.
Никакого предчувствия неминуемой опасности.
Только покой.
Когда холод наконец добрался до меня, я насухо вытерлась и надела лифчик.
Правда, это действие не имело смысла: скрывать мне было почти нечего, а то, что имелось, торчало само и не нуждалось в поддержке.
Ничего похожего на груди моделей, которые гордо демонстрировали себя на постерах, украшающих спальню.
Простояв секунд десять в лифчике, я передернулась и сняла его.
Он был насквозь мокрым, как и трусы.
Я бесконечно долго скручивала их в тугой шарик, чтобы затем завернуть в лифчик.
Так неловко, что под рукой не было рюкзака, куда все это можно засунуть. Я стояла посреди ванной, чувствуя себя круглой дурой и начиная паниковать.
Логика сообщала мне, что это глупо, но при мысли, что Джонни увидит мое нижнее белье, кружилась голова.
Кончилось тем, что я запихнула белье в колготки, завернулась в полотенце и прошла в комнату.
На этот раз я была готова к встрече с Сьюки, которая и сегодня храпела на кровати.
А вот к виду голого зада Джонни я была не готова.
Он стоял перед комодом, ко мне спиной, на полу валялось полотенце, а он натягивал боксеры.
Боже, у него даже на ягодицах мускулы.
Как такое вообще возможно?
А потом Джонни обернулся и поймал меня с поличным.
— Нравится зрелище? — дразнящим тоном спросил он, выгибая бровь.
Я взвизгнула и стремительно отвела взгляд от его крепкого круглого зада.
— Черт, прости. — Я стремительно отвернулась, закусила губу и простонала: —
— Все хорошо, Шаннон, — засмеялся он. — Не беспокойся.
Можно, я, пожалуйста, умру?
Дорогой Боженька, разверзни землю и дай мне туда провалиться.
— Я, это… — Тряся головой, я покрепче стянула края полотенца. — В общем…
— Я принимал душ в ванне родителей, — пояснил Джонни. — Зашел просто взять одежду.
— Ох, да, теперь понятно. — Я с трудом дышала и дрожала с головы до ног.
— Да все нормально, Шаннон, — нежно произнес Джонни. — Все хорошо.
— Конечно, — выпалила я, паникуя.
— Тогда почему ты до сих пор смотришь в стену? — спросил он, тихонько рассмеявшись.
Черт!
Я продышалась и повернулась к нему.
Почти бессознательно я оглядела его целиком, и сердце заколотилось.
Для разнообразия: лицо Джонни тут было ни при чем.
Нет, дело было во всем остальном его теле.
Оно было почти обнаженным.
На нем были облегающие белые трусы-боксеры, и все.
Ни рубашки.
Ни брюк.
Ни джемпера.
Ни носков.
Только трусы «Кельвин Кляйн», обтягивающие его рельефные бедра, — такие же я надевала в прошлый раз.
Те остались у меня, и я в них спала.
Боже, какая же я несуразная дура!
Все, что я лишь мысленно представляла с того самого дня, как впервые увидела Джонни, сейчас было передо мной.
И с беспрепятственным обзором ко мне пришло понимание, что моя зрительная память и воображение просто сосут.
Я и так знала, что у него отличное тело.
С того самого дня я помнила его грудь.
Во всяком случае, думала, что помню.
Оказалось, что нет, и, Матерь Божья, это было просто что-то с чем-то.
Загорелая гладкая грудь и накачанный живот.
По-настоящему накачанный.
Не просто кубики, которые я видела у брата и парней из его команды, когда после матчей они снимали футболки.
Все тело Джонни состояло из мощных рельефных мышц.
Затаив дыхание, я блуждала глазами по его телу и запоминала мускулистый живот, золотистую кожу, темную полоску волос под пупком и его изумительный запах.
Запах мыла, травы и Джонни.
Нечестно давать столько красоты одному человеку.
Этого хватило бы на всю школу, и он все равно остался бы совершенным.
— А здесь что случилось? — спросил Джонни, прервав мое любование его телом.
Подойдя ко мне, он коснулся большим пальцем моей щеки.
Измотанная и смущенная, я судорожно выдохнула и посмотрела на него:
— Что?
— У тебя красное пятно, — пробормотал Джонни, хмуро глядя на меня. — Прежде я его не замечал.