Зачарованный книжник
Шрифт:
Девушка отступила на несколько шагов и критически оглядела брата.
— И вот что я тебе скажу, братишка! Если ты хочешь стать идеалом для какой-нибудь женщины, тебе не мешало бы нарастить хоть немного мяса на костях.
Потому что большинство дам все же предпочитают мускулистых мужчин.
Челюсть Грегори затвердела.
— Если она захочет, я сделаю это!
— Тогда тебе лучше поторопиться. И учти, это может оказаться очень болезненным — накачать мускулы в несколько дней. Какую бы ты магию при этом ни использовал!
— Я
— И кто поможет излечить сознание нашей девушки? — задала встречный вопрос Корделия.
— Мама, — ответил Грегори.
Согласитесь, очень удобно иметь родней самую мудрую в стране ведьму. Юноша прикрыл на секунду глаза, сосредоточившись на мысленном призыве, и был поражен, почувствовав в материнском ответе огромное, просто ошеломляющее облегчение.
Такое же потрясение ждало и его сестру. Какое-то время они глазели друг на друга, пытаясь осмыслить ситуацию. Затем Корделия по ментальному телеграфу заверила мать, что с ней тоже все в порядке. Гвен, в свою очередь, сообщила детям о нападении на отца, Джеффри с Аленом, а также на нее саму. Она немедленно вылетала к Грегори и Корделии.
— Проклятие! Злобные, лживые лицемеры! — Корделия в гневе мерила шагами лужайку. — Ты видишь, как все было проделано? Нас разъединили и атаковали всех порознь, одновременно, чтобы мы не смогли прийти на помощь друг другу. Мерзавцы! Кто бы ни был их вдохновителем, он достоин хорошей пеньковой веревки! Найти бы этого парня, протащить по горячим углям, вздернуть на дыбе и четвертовать!
— Брось, сестренка, нет никакого парня — это дело рук Финистер, — тихо сказал Грегори. — Сама можешь заглянуть в ее мозг и убедиться.
Корделия резко остановилась и в замешательстве уставилась на женщину перед ними. Она так долго спорила с братом, а сейчас, в гневе, собственноручно вынесла ведьме приговор. Во сне Финистер выглядела такой невинной, беззащитной и ранимой — у Корделии невольно защемило сердце. Даже сознание того, что эта женщина в недавнем прошлом намеревалась погубить всю ее семью, не могло развязать руки девушке. Она была просто не способна взять на себя роль палача Финистер!
— Прости, Грегори, я…я погорячилась.
— Я знаю, сестричка, — мягко произнес юноша. — Но я-то — нет! Твои чувства легко понять, а как насчет моих?
Увы, Корделия не нашлась, что ответить. Это был трудный вопрос.
— Простит ли она меня когда-нибудь, если мы оставим ее в живых? — в тихом голосе Грегори слышалась мука, взгляд не отрывался от Финистер.
— Ей вовсе не обязательно все знать, — с живостью возразила Корделия.
— Но она имеет на это право, — возразил юноша, — особенно, если я надеюсь когда-нибудь заслужить ее любовь.
— Возможно, — согласилась Корделия, — но наш случай особый: ведь твоя любовь сохранит ей жизнь.
Грегори нахмурился в раздумье.
— Любовь, построенная на обмане, долго не проживет.
— Да брось, Грегори, я знаю много случаев, когда это удавалось.
И так далее. Аргументы, контраргументы… Корделия начала находить удовольствие в этой игре. По крайней мере, ее брат впервые выказал интерес к каким-то отношениям, выходящим за рамки семейства Гэллоуглассов. Девушка почти огорчилась, когда в небе показалась их мать. Заходя на мягкую посадку, Гвен проскользнула на своей метле над верхушками деревьев, примяла траву на поляне — и вот она уже здесь. Она спешилась и с Удивлением уставилась на спящую женщину.
— Кто эта дева? И какая помощь ей требуется?
Брат с сестрой обменялись нерешительными взглядами, каждый ждал, что другой возьмет инициативу на себя.
— Я влюбился в нее, мама, — наконец промолвил Грегори.
— Влюбился? — во взгляде Гвен, когда она посмотрела на своего младшенького, промелькнуло удивление.
Затем она на мгновение крепко прижала его к себе и снова отстранилась, широко улыбаясь.
— Я долго ждала этого, сын мой! И теперь так рада за тебя!
— Нечему радоваться, мама, — глухо произнес Грегори. — Ведь это по ее приказу и именно ее люди пытались нанести удар нашей семье.
Шокированная Гвен резко развернулась и посмотрела на хрупкую блондинку, спящую на траве. В воздухе запахло грозой.
Грегори заторопился, желая отсрочить катастрофу.
Он решил сразу выложить все самое худшее:
— Это — та самая ведьма, что так мучила Магнуса, а затем пыталась отбить Алена у Корделии, а Джеффри — у Ртути.
— Ведьма Морага! — лицо Гвен окаменело.
— Морага — всего лишь одно из обличий, полученное путем проекции в нашем сознании. Она такова, какой хочет выглядеть, — пояснила Корделия.
— Что ж, значит, эта женщина — весьма могущественный телепат, — констатировала Гвен.
Она подняла на сына взгляд, преисполненный сострадания.
— Но, если это так, сын мой, то значит, ты вовсе не влюбился, а пал жертвой обмана!
— А разве это делает мою любовь менее реальной? — в голосе Грегори одновременно слышались надежда и смятение.
Гвен открыла было рот, чтоб ответить, но промолчала.
— Но, мама, многие женщины заполучили любовь благодаря уловкам и чарам, — отважилась заметить Корделия.
— Скорее, это были увлечения, — парировала Гвен. — Если же они переросли в истинную любовь, значит, в их основе лежали сходство характеров и симпатия, а отнюдь не обман.
— Возможно, мы с ней и были бы похожи, если б нас воспитывала одна мать, — возразил Грегори. — Если б ее сердце и душа не были исковерканы представителями зла, которые преследовали собственные цели?
Может, тогда мы полюбили бы друг друга за ум и доброту, а не за внешность?
Гвен долгим взглядом окинула спящую женщину.