Зачем коту копыта?
Шрифт:
– Совсем, оба, – серьезно подтвердил Вилли. – Они жили всю жизнь вместе и умерли легко, друг за другом, как говорится, в один день. Повторяю: я не знаю, зачем Марк просил их нарисовать.
Пассажиры катафалка примолкли. Затем раздался чей-то истерический смешок, его подхватил нестройный хор, а вскоре просто истерический гогот прокатился по просторному салону похоронного автомобиля. У них постоянно что-то не складывалось! Мало того, что Марк скончался, а теперь еще оказалось, что то, ради чего он все это и затеял, вызвал русскую труппу,
– Повезло тебе, Груня!
– И едем на катафалке, что опять же знаково в свете заказа на портреты, – мрачно отметила Аграфена.
– Ну, не стоит относиться к случайному совпадению трагично, просто так получилось, – возразил Вилли, – дальше все у вас пройдет радостнее.
– Надеюсь, – мрачно откликнулся Эдуард Эрикович. – А то прилетели, как идиоты… Я-то могу подтвердить слова Груни – Марк, когда был у меня, очень настаивал, чтобы вместе с нами в путешествие отправилась именно эта художница и именно для того, чтобы нарисовать портреты «бабушки с дедушкой»! Все, что вы сейчас сказали, лично у меня вызвало шок. Извините, Вилли, а вы по жизни чем занимаетесь?
– Да это не столь важно…
– Извините, уж важно! Мы едем к вам домой в странной машине после неприятных известий, что все умерли, и имеем право знать, – не согласился с ним Эдуард Эрикович. – Я в ответе за своих людей! За свою труппу!
– Я похож на маньяка? – удивленно поднял красивую бровь мистер Совершенство.
– Да кто вас знает! Хотя, судя по тому, как легко вы вытащили нас из «обезьянника», наверное, имеете вес, – здраво рассуждал Эдуард Эрикович.
– Или деньги, – буркнул Вилли и остановился.
– Вот вы и ответили!
– Мы приехали, – сказал Вилли.
– А поминки будут? – осторожно поинтересовался режиссер.
– То есть кушать хотите? Конечно, сейчас поедим, – правильно понял хозяин.
Он вышел из машины и открыл дверцу. Всем дамам подавал руку, чтобы помочь выбраться. Настенька неловко споткнулась и упала всем своим красивым телом, просто плашмя, на Вилли.
– Ой, простите! – Ее светлые волосы коснулись его щеки, а губы почти губ. – Я так взволнована… и такая неловкая…
Мачо удержал ее за талию и поставил на ноги.
– Ничего страшного!
У Груни же неприятно защемило сердце. Было так ясно видно, что падение разыграно. Художница поспешно отвернулась и невольно залюбовалась открывшимся ее глазам пейзажем.
Глава 6
Прямо перед ними находилось здание просто-таки дворцового типа – этажей в восемь, с лепниной, колоннами и статуями по фасаду, с золоченой крышей, увенчанной шпилем, на котором развевался флаг Венгрии. Вокруг дома было очень много зелени и цветов, а прямо перед ним была устроена набережная. Дальше – широкая и глубокая река Дунай, по центру – зеленый остров с видневшимися черепичными крышами построек, а затем другой берег, тоже утопающий в зелени.
– Красота! Прямо у реки будем жить! Какое небо! Какой воздух! – наперебой заговорили прибывшие. – А где дом-то ваш?
– Вот он, – махнул рукой на дворец Вилли. – Сейчас придут люди и отнесут ваш багаж.
– Это дом? – оторопела Татьяна.
– Не дом, а отель, вон, я вижу пять звезд, – догадался Эдуард. – Марк заказал нам такой шикарный отель?
– Этот отель мой, – поправил его Вилли, – и я хочу расселить вас здесь. Вы против? Нет, я, конечно, могу отвести вас к себе, но мой дом не очень большой, а у вас компания все-таки не маленькая. Да и я часто живу здесь же, в отеле. Тут и ресторан, и обслуживание, и мой рабочий кабинет. Весьма удобно.
– Мы не против! – бросилась в бой Настя.
И все направились по центральной аллее к отелю. Прямо перед входом находился источник, защищенный каменной резной беседкой.
– Минеральная вода, можете пить, – пояснил Вилли. И чуть не сбил с ног Настю, следовавшую за ним по пятам, так резко повернулся и направился к Груне. – Зачем вы все это тащите? Я ведь сказал, что сейчас все заберут! Вам же тяжело!
– Художник сам носит свои кисти, – ответила она, в одной руке держа планшет, а в другой свернутые холсты.
– Давайте я помогу! – тоном, не терпящим возражений, заявил Вилли и забрал ее ношу.
Тут же между ними снова нарисовалась Настя:
– Это серьезно ваш отель? Прямо вот вы хозяин всего этого?
– Да.
– А он у вас один?
– Их сеть по Европе и один в Америке, – ответил Вилли. И снова обратился к художнице: – Груня или Груша, вам как больше нравится?
– Мне все равно, если честно…
– Вилли, – встряла Анастасия, оттесняя Груню, – так вы очень богатый человек?
– Не жалуюсь.
Настя подцепила его под руку, все дальше и дальше оттесняя Аграфену.
– А ваши апартаменты где располагаются?
– Я живу в люксе.
– Под крышей?
– Нет, наоборот, на первом этаже, с видом на Дунай.
Настя все щебетала и щебетала, уводя его все дальше и дальше.
Груня с тоской посмотрела на ее точеную фигурку и стройные ножки без признаков отеков и варикоза.
– Ну и дура ты, Груша! Прости, господи, мою грешную душу, – вздохнула, догнав ее, Татьяна.
– Чего так не лестно?
– А то ты не поняла! От тебя мужика просто физической силой увели. Он подошел к тебе, а ушел с другой.
– А что мне было делать? Драться с ней?
– Да хотя бы! Парик ведь не упадет и вставная челюсть не выскочит за неимением обоих, могла бы указать юной нахалке ее место. Она же порхает из постели в постель, ищет, где послаще, то есть побогаче.
– А я никогда не дралась из-за мужиков и сейчас не собираюсь.
– Так и напишем на твоей могильной плите: «Она никогда не дралась за мужиков, называла их козлами, плевала им в лицо и смеялась в похотливые глаза. Она была гордая особа и умерла нетронутой. Просто дура!»