Зачем мы вернулись, братишка?

Рамазанов Алескендер

– Высота этой стены – шесть метров. За гребнем – ваше спасение. Противник выйдет на край поляны через семь минут. Во время штурма на гребне не должно быть более трех человек. Двое помогают забираться, третий – готов прикрыть огнем. Внимательно посмотрите: вот это пятно – кровь вашего предшественника. Я отстрелил ему каблук. Напоминаю, восемь минут. Сейчас – семь ноль пять. Начали!

Моросящий дождь. Осклизлая меловая стена. На высоте примерно третьего этажа уступ и промоина, уводящая вверх. Сорваться, конечно, не смерть, но увечье обеспечено. Для моджахеда – это гибель. За его спиной нет медсанбата и госпиталя. За ним не вызовут вертушку или машину переднего края. Выход один – и вверх, и вниз на крыльях веры.

Акбар сначала

не понял замысла. Курсанты стали вязать какой-то фантастический канат из ремней, курток, обрывков строп. С силой раздергивали узлы, проверяя их на прочность. Две минуты.

– Ноги прямые. Под ступни толкать. Тянуть за пояс. Кобру. Живо! – Это командир группы: под два метра, худой, с жилистыми руками-граблями. За лямку зеленого «лифчика» зацеплена небольшая кошка со складными зубьями. Вещь хорошая в лесу, в горах. Четверо внизу, сгорбились, расставили ноги, уперлись в стену, трое мягко вскочили на их спины. Еще двое вскарабкались, прилипли к сырому мелу, нащупывая неровности. Минута.

Четверо подняли командира под ступни. Миг, и долговязая фигура распласталась на стене. Пирамида слегка дрогнула – это командир метнул за гребень кошку. Подергал несильно, потом перенес вес тела и, подтянувшись, одной рукой ухватился за выступ. Есть, один наверху. Учитесь подтягиваться, мужики, пригодится не только на бабе. Минута.

Пошел второй. Подал узловатый канат и по нему, сжимая между ног, пополз наверх. К исходу шестой минуты внизу остался один – видом бычок килограммов под девяносто. Оглянулся на инструктора, дразняще улыбнулся, имитируя передергивание затвора. Присел, подпрыгнул, ухитрившись захватить канат почти на середине, и, прилипая к стене, протянул руку командиру. Все. Семь с половиной минут.

Инструктор равнодушно посмотрел на часы и повел стволом выше гребня. Пули прошли в полуметре от курсантов, откалывая пластинки породы.

– Это «лыжи». Можно пройти по болоту, по глубокому снегу, сбить со следа, обмануть системы управления минными полями и артиллерийским огнем. Идти следует молча. С досок на землю не сходить. Контрольные планки руками не трогать. Стоять плотней. Трасса перед вами. Одна попытка. И десять минут на контрольное упражнение. Все – молча. Потом – берегите ноги.

Нехитрый снаряд состоял из четырехметровых досок шириной в полступни и веревочных поводьев в конце и начале каждой «лыжи». Прилипли друг к другу, держась за пояса. Командир шел вторым, выбрасывая поочередно то левую, то правую руку. По сигналу курсанты переносили центр тяжести на одну ногу. Ведущий и замыкающий в этот момент толкали доску вперед. На контрольном упражнении четверо безмолвно снесли крепкие удары ореховым прутом по голени за то, что не вовремя отрывали ступни от «лыжи», затрудняя работу ведущих.

Может быть, про системы управления и сказка, подумалось Аллахвердиеву, но что они учатся действовать слаженно, без «восточного базара» – это точно. Он уже отметил, что принцип «слушай, молчи и выполняй» здесь возведен в ранг хадиса, если не прямого указания Пророка для соратников. И вся жизнь в «Джемале» как бы утверждала: брат, хорошо и надежно тебе будет только среди моджахедов, только среди чистых единобожников и будущих шахидов. Не отнять – организаторы лагеря знали, как сплотить толпу в команду.

Некоторые элементы были просто восхитительны. Например, хождение по расходящимся канатам на пятиметровой высоте. Здесь можно было уцелеть, только опираясь на партнера, доверив ему свою задницу. Или преодоление барьеров шеренгой, со связанными через одну ногами. Кстати, традиционные упражнения здесь попросту были «убойными». «Паутинки» обвешивались сигнальными минами, а это вещь далеко не безопасная. На проволочной «тарзанке» перелетали поверх лепестковых мин, с ранцами, набитыми камнями. А «разрушенный мост» переходили с помощью сырых сучковатых стволов, грозящих при неосторожном перемещении раздробить конечности. Наиболее напряженные моменты фиксировались

на видеокамеру, причем Аллахвердиев отметил, что оператор предпочитал крупный план. Особенно когда подходила очередь «велосипеда». Почему так назвали трехметровое вертикально вкопанное бревно с двумя лесенками, для Акбара осталось загадкой. Курсанту же предстояло устроиться на торце и по команде упасть спиной на руки товарищей. Реакция, перед и в момент падения, вот что интересовало, конечно, не оператора. Суть упражнения была на поверхности: доверяешь собратьям – падай. Волнуешься, сгибаешься, крутишь головой, всплескиваешь руками – сидит в тебе потенциальный предатель. Круто? Ничего подобного! Если ты не веришь братьям по духу, если ты думаешь, что они способны предать тебя, то почему бы не сделать это первым! Кстати, «велосипед» был одним из немногих упражнений, после которого через день-другой частично менялся состав группы.

Ежедневно группа преодолевала тридцать-сорок километров по пересеченной местности. Движение по дорогам и тропам исключалось.

– Никто не должен знать, откуда вы пришли, с какой стороны ударите и куда уйдете. Пусть скот бредет по дорогам. Для вас это место засады и боя. Учитесь ходить, как волки.

И учились.

Вот полоса низкорослого густого кустарника. По одну сторону – инструктор, который соблаговолил показать, как нужно идти пригнувшись. Проскользнул, с автоматом на отлете, бесшумно, с завидной скоростью. А потом, встряхнув затекшими от долгого «гусиного шага» ногами, объявил, что если заметит поверх кустов чью-нибудь башку, то с удовольствием пробьет ее.

– Лучше здесь, и одному-другому, чем в деле, и всем сразу. Понятно? Пошли!

Немного мягче проходила проверка на бесшумную ходьбу. Инструктор сидел спиной к цепочке, держа наготове «чумбур» – ребристую плеть из кожи и медной проволоки. Малейший шорох, и нарушителю тишины был обеспечен полновесный удар.

Курс огневой подготовки, видимо, завершился до приезда Аллахвердиева в «Джемаль». Единственное занятие, на котором он побывал, заключалось в том, что курсанты из положения «с колена» и «лежа» отстреляли каждый по полному рожку. Грудные и ростовые мишени беспорядочно поднимались на расстоянии ста пятидесяти метров. Полигонная механика была до боли простой: фигуры поднимали из неглубокого рва те же курсанты. Они же проводили подсчет попаданий. Ну как возразить против такого метода? Кто даст гарантию в стычке, где обнаружится цель, сколько она будет маячить? Да и посидеть под огнем воину всегда полезно.

Постепенно из ритма жизни, деталей экипировки, обрывков разговоров, привычек и даже физиономий обитателей «Джемаля» сложилось следующее.

В лагеря, подобные «Джемалю», прибывают новообращенные салафииты-моджахеды. Их поставляют центры отбора, действующие легально на всей мусульманской территории России от Башкирии до Дагестана, под видом религиозных кружков и объединений. Часть курсантов имеет криминальное прошлое.

«Джемаль» – один из территориальных лагерей боевой и специальной подготовки. Сюда направляются только дагестанцы. Цель «первого отдела» – подготовка специалистов: снайперов, саперов, войсковых разведчиков, командиров взводов. Курсанты «второго отдела», возможно, обеспечивают координацию таких отрядов в районе, области. «Третий отдел» – специальная пропаганда. В «четвертом» в настоящее время сидят контролеры, но по логике они должны готовить будущих политических руководителей. Впрочем, почему на чечевице и перловке с бараниной, среди диких гор, над которыми все чаще кружат вертолеты с желтыми двуглавыми орлами? Этим место в думах, центрах, комиссиях! Там легче высказывать и отстаивать самые невероятные в своих последствиях идеи. В конце концов, президента «со товарищи» не в лагере СНГ создавали, а в бывшей партийной бане. Тут еще и психология импотента: если хер не стоит, то на хер и пошло оно все – бери, ребята, что душа желает, в том числе и свободу. Она всегда – девственница.