Зачем тебе алиби…

Малышева Анна Витальевна

— Вы мне что-нибудь объясните? — прошептала девушка, не сводя с нее глаз.

Маша не ответила. Она продолжала изучать это лицо. Избитое, да! Припухшее — да! Но не это изменяло его. Это лицо было другое! Глаза голубовато-серые, но это не те глаза! Рот небольшой, пухлый, но это не тот рот! Но тот же цвет волос, и та же прическа, и тот же овал лица!

— Зачем вы меня так держите? — Девушка даже не пыталась освободиться, она стояла, вытянувшись в струнку, и вся дрожала. Маша отняла руки от ее лица, но взгляда не отрывала. Наконец она несколько раз сморгнула, словно пытаясь избавиться от оптического обмана,

и выдавила:

— А вы кто такая?

— Я — кто?! — воскликнула девушка. — Это Вы — кто такая?!

— Вы что — живете здесь? — продолжала Маша, не обращая внимание на заданный вопрос.

— Конечно.

— Это что — ваша квартира?

— Если мой муж умер, и квартира была его, то теперь она, наверное, моя, — растерянно отвечала девушка.

— А Игорь был ваш муж?

— Слушайте, что за глупые вопросы?!

Девушка рассердилась, и на миг Маша даже вздрогнула и подумала, не ошиблась ли? Но тень, набежавшая на лицо девушки, быстро исчезла, и оно стало прежним — знакомым и незнакомым одновременно. В ушах у нее блестели бриллиантовые сережки.

— Конечно, он был мой муж, — уже не так сердито, скорее, озадаченно ответила девушка. Нерешительно почесала кончик носа и продолжала с некоторым вызовом:

— Меня зовут Анжелика, по мужу я Прохорова, его-то фамилию вы знаете или нет? А девичья моя фамилия Стасюк. Этого вы, наверное, не знаете. Мне двадцать пять лет, образование среднее, профессии никакой не имею, люблю «Блэк-Джек». И я не сумасшедшая, ни капельки, уверяю вас.

— А я и не говорю, что вы сумасшедшая. — Маша не сводила с нее глаз и все больше убеждалась в том, что не ошиблась — это была другая девушка. Она даже казалась моложе, чем та, наверное, из-за другого макияжа, а может, из-за выражения глаз. У той глаза были настороженные, но при этом спокойные. Странное выражение, внушающее тревогу. Так смотрят, когда хотят ударить и ждут удобного момента. Эта девушка смотрела по-другому. Она вообще была другая, не говоря уже о синяках на лице.

— Нет, вы меня принимаете за сумасшедшую, если говорите, что следили за мной в метро и я вас видела, и убежала от вас.

— Вы меня не видели, — согласилась Маша. От этого открытия ей не стало легче, напротив — не покидало ощущение сделанной ошибки. Та, в голубом плаще — куда она убежала? Куда пропала?

— Вот именно, — подтвердила девушка. — Вы, может, и следили за мной, но я вас не видела. Живьем, во всяком случае.

— Это как? А где вы меня видели мертвой? — Маша почувствовала, что усмехается против своей воли. Девушка была какая-то смешная, а может, казалась такой по контрасту с той, другой. — Слушайте, а давно вы надевали свой голубой плащ?

— Сто лет назад, — быстро ответила та. — Я вас видела на видеокассете.

— Я же не актриса.

— Ну вот, вы меня за сумасшедшую принимаете? — Девушка потянулась к пачке сигарет, лежавшей на столе, открыла ее и протянула Маше:

— Курите? Хотите?

— У меня есть двои, — ответила она и достала «Данхилл».

Увидев зеленую пачку, девушка слегка вздрогнула, как-то напряглась, и лицо ее снова окаменело, стало чужим — точнее, знакомым, хорошо знакомым Маше. Она чувствовала растущую панику — эта девушка была одновременно и той, другой!

— Анжелика, — неуверенно спросила она. — Вы мне правду говорите?

Девушка наконец закурила,

но все еще не отводила глаз от зеленой пачки.

— Я спросила про метро… Но у вас синяки!

— А при чем тут мои синяки? — Девушка осторожно выпускала дым из разбитых, припухших губ. — Вы же не убьете меня, нет?

— А вы меня?

Девушка не улыбнулась, только пожала плечами, считая вопрос излишним.

— Знаете, лучше садитесь. — Она показала гостье на кресло. — Кофе будете?

Уже исчезая в коридоре, девушка вдруг обернулась и сказала:

— А я вас действительно видела на кассете. Вы что, совершенно не помните, кто и когда вас снимал?

Не заметили?

— Нет…

— Ну, ясно, — кивнула девушка. — Я бы тоже на вашем месте не запомнила. Я вам кое-что расскажу, только не сердитесь.

И исчезла на кухне. Пока она варила кофе, Маша оглядывала комнату. С того дня, когда она здесь в последний раз побывала, кое-что изменилось, да это было и неудивительно — ведь хозяин умер. Стало больше беспорядка, вещи валялись, где попало, с подлокотника кресла свешивался белый кружевной лифчик, в углу валялась красная туфля на низком каблуке, пепельница была забита скрюченными окурками. Маша только стала выискивать местечко, куда бы приткнуть свою собственную сигарету, как на пороге появилась Анжелика с маленьким подносом, где дымились две чашки.

— Извините, — она быстро переменила пепельницу, и Маша сунула туда окурок. Он зашипел, попав в лужицу воды на дне. — Извините, я как во сне.

Вас зовут?..

— Маша.

Анжелика искоса глянула на нее и на миг снова стала похожа на ту, другую. У Маши голова пошла кругом, и она вдруг спросила:

— Анжелика, а у вас сестры нет?

— Нет, я единственная. А что такое? — забеспокоилась та.

— Нет, ничего.

Анжелика уселась в другое кресло и взяла с подноса чашку. Маша к кофе не притронулась. Только теперь до нее начинало доходить, насколько щекотливым будет этот разговор. «Я шла к женщине, о которой знала хоть что-то, а оказалась в гостях у другой, о которой не знаю ничего… — размышляла она, разглядывая свои наманикюренные ногти. — Глупо. Лучше бы уйти…» Но она и сама понимала, что уйти не сможет, не сможет остановить себя, как не могла она остановиться с того самого дня, когда Иван спьяну проболтался.

— Маша, а о чем вы хотели со мной поговорить? — спросила Анжелика, отставив в сторону свою чашку. — Почему вы молчите? Может, мне первой вам все рассказать?

— Что — все?

— Ну, есть что… Или я делаю ошибку? — спросила она будто у самой себя. — Не знаю, ничего не знаю. Но если вы ко мне пришли, значит, ничего не боитесь? Я имею в виду милицию.

Маша неопределенно пожала плечами. Анжелика пояснила:

— Я хочу сказать, не вы же его убили?

— Не я, — подтвердила Маша.

— А я думала, что вы, — созналась та. — Я бы и сейчас так думала, но зачем же вы тогда сюда пришли? Меня убить, что ли?..

Она вдруг коротко и звонко рассмеялась, но, поймав на себе недоуменный взгляд своей гостьи, смущенно пояснила:

— Я нервничаю, столько всего случилось, что сразу не расскажешь. На самом деле, вы же не убить меня пришли?

— Нет.

— Ладно. Но если вы все-таки явились за этим, тогда сразу вам скажу — вы и так под подозрением. За это я и хотела попросить прощения.