Зачистка
Шрифт:
— Я это, понятно? Я там был с вояками.
Застывшие сталкеры пришли в движение одновременно.
Крепыш отступил, «свободовцы» вышли вперед. Правый одним молниеносным толчком положил Рыжика на снег. Тот, что был слева, ткнул ему в живот дуло автомата. Стоявший ближе других Снейк рыпнулся было на помощь, но подсуетившийся Резаный плечом отодвинул бородатого в сторону, хоть и выглядел рядом с ним, как Давид рядом с Голиафом.
Второй «калахан» вильнул стволом в сторону Змея.
Все это произошло в считанные мгновения.
Рыжик откинулся на снег
— Оставь пацана, — негромко, но твердо произнес Мунлайт.
Крепыш поднял руку, останавливая своих бойцов, и поглядел на седого.
— Чего пялишься? — Мун почувствовал, что голос нехорошо вибрирует, и продолжил спокойнее: — Я вояк консультировал и на Агропром привел. Можешь стрелять. А мальчишку не трогай. Он не при чём.
Крепыш посмотрел внимательно, словно пытался сохранить образ в памяти. Потом махнул рукой. Двое отпустили Рыжика. Мун ждал, что сейчас на снег полетит он сам, но экзекуции не потребовалось.
«Свободовец» повернулся к Резаному.
— На когда планируете операцию?
— Чем быстрее, тем лучше. Здесь тянуть себе дороже.
— Крот пойдет с тобой, — кивнул крепыш на «свободовца», что стоял от него по правую руку. — Посвятишь его во все детали до вечера. Завтра будут люди. У тебя своих сколько?
— Чуть меньше тридцати.
— Я тебя услышал, — кивнул крепыш.
Он отвернулся и качнул стволом «калаша» в сторону «уазика». Крот остался, второй «свободовец» пошел прочь. Сам крепыш на секунду замер возле Муна, посмотрел внимательно и ткнул кулаком в плечо.
— Не гнида, — негромко резюмировал он и пошел прочь.
Сталкеры смотрели, как трое «свободовцев» садятся в машину. УАЗ привычно взревел и покатил прочь. Медленно, то петляя, то притормаживая, то подгазовывая.
— Это выходит, он все с самого начала знал? — не то спросил, не то сказал Айболит.
— А ты думал, раз «Свобода», так, значит, больные на голову придурки? — подал голос Крот. — Знали, конечно.
УАЗ в очередной раз мотнуло в непосредственной близости от аномалии.
— Отморозки, — протянул Снейк со смаком и поглядел на Крота.
«Свободовец» благодушно улыбался.
Молчал Крот не долго. Очень скоро он разговорился. Правда, говорил все больше по делу, подмечая нюансы и задавая вопросы. На сторонние темы не отвлекался вовсе. И попытки поболтать ни о чем игнорировал.
Но и назвать его слишком серьезным тоже язык не поворачивался. На шутки и подначки он реагировал милой улыбкой. Впрочем, очень скоро Муну стало казаться, что за этой улыбкой включается калькулятор, ведущий точный подсчет издевок и пересчет поводов обидеться на количество свинца, которое вобьется в голову обидчику.
И очень скоро Мунлайт перестал шутить. От невыносимой серьезности вокруг стало тошно. Настроение испортилось окончательно, и седой чувствовал внутри злость, которую надо было куда-то выплеснуть.
Но польза от Крота, несмотря на испорченное настроение, была. Вопреки своей кличке он был весьма наблюдателен
Резаный рисковал, выдавая информацию. Захоти «Свобода» поменять планы на завтра и напасть вместо Агропрома на Резаного, и от последнего с его группой за четверть часа ничего не останется. Впрочем, если бы «свободовцы» захотели напасть, они давно бы уже это сделали. И уничтожение группы Резаного без знания этих подробностей увеличилось бы максимум еще на четверть часа.
Впрочем, думать об этом времени не оставалось. Крот был четок, конкретен и не оставлял времени не только на посторонние разговоры, но и на посторонние мысли. Прояснив все интересующие его нюансы, «свободовец» перешел к построению плана, первым делом вернув слово второй стороне.
Мунлайт не спешил, оставив Резаному возможность высказать их общие соображения, как свои. Резаный заливался соловьем. «Свободовец» слушал внимательно и вдумчиво.
Взгляд его при этом менялся. И если сперва он слушал серьезно, то под конец начал глядеть на Резаного так, словно перед ним сидел несмышленый отрок, имеющий заоблачный гонор и ничего не смыслящий в окружающей действительности.
Мун его понимал. Стройность прикидок на слух выглядела довольно коряво. Крот поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты и оглядел собравшихся.
— Я — генерал, — веско сказал он.
И принялся прикидывать, что бы он сделал на Агропроме, будь он в самом деле генералом. Вариантов возникало несколько, зато сразу отметались те, что никак не могли быть провернуты Хворостиным, учитывая его планы и характер.
Крот не просто строил прогнозы, он вживался во врага. Жил его мыслями. Потом так же мгновенно, как натянул на себя маску генерала, избавился от нее и принялся рассуждать, как бороться с военными, опираясь на то, что вычислил.
Мунлайт включился в построение нового плана мгновенно. Резаный теперь все больше молчал и слушал, азартно посверкивая глазами и начесывая шрам.
Та схема нападения, которая выстраивалась теперь, несколько отличалась от того, что планировал седой. Но он готов был признать, что отличие это в лучшую сторону.
«Свободовец» оказался неплохим тактиком. Все его предложения звучали весомо, обдуманно и аргументированно.
Интересно, не отпускала мысль, эти отмороженные анархисты все такие? «Свобода» со стороны всегда казалась рассадником бардака и беззакония. Это только в теории анархия — мать порядка, а на практике анархия самая большая утопия из всех, изобретенных человечеством. И любая попытка создать структуру, лишенную централизованной власти, всегда оканчивалась крахом. И «анархисты» выглядели бандитами, поголовно страдающими менингитом в тяжкой форме, а их «порядок» смотрелся полным беспределом.