Задача трех тел
Шрифт:
— Хрен я знаю! Но нюхом чую — есть план, очень сложный и изощренный: разрушить научные центры, поубивать ученых или довести их до сумасшествия, чтобы они сами влезали в петлю; при этом конечная цель — завести твой ум в такой тупик, что ты почувствуешь себя еще большим дураком, чем остальной неученый люд.
— В проницательности тебе не откажешь!
— И одновременно они хотят дискредитировать науку в глазах общества. Конечно, всегда были люди, выступающие против науки, но сейчас все координируется из единого центра.
— Похоже на то…
— Ага, теперь ты мне веришь! Значит, вы, высоколобые умники, не смогли сами ни до чего додуматься, а я, у которого
— Если бы ты рассказал мне о своих выводах еще пару дней назад, я бы тоже посмеялся. Но сейчас… Знаешь, кого шарлатаны, занимающиеся лженауками, боятся больше всех?
— Настоящих ученых, само собой.
— Нет. Даже настоящие ученые иногда обманываются и посвящают свою жизнь лженауке. Но есть один тип людей, которых псевдоученые боятся, как огня: цирковые иллюзионисты. По сути, именно фокусники разоблачили многие трюки лжеученых. Ничего удивительного, что не какой-то книжный червь, а ты, опытный полицейский, распознал грандиозный заговор.
— Ну-у, есть люди и посмышленее меня. Те, кто у руля, знают о заговоре. Да, они поначалу подняли меня на смех, но это потому, что я выложил свои соображения не тому, кому следует. Позднее мой бывший командир, генерал Чан, устроил мне перевод; и все равно я только мальчик на побегушках, не больше. Ну вот, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.
— Следующий вопрос: причем здесь армия?
— Вот и я сначала не врубался. Все спрашивал, спрашивал, а мне отвечали, мол, раз война, то, само собой, армия очень даже причем. Я тоже думал, как ты: шутят они что ли? Но ничего подобного, они вовсе не шутят. Армия в полной боевой готовности. Таких Боевых командных центров по миру разбросано больше двух десятков. А над ними — общая командная структура, про которую вообще никто ничего не знает.
— Но кто противник?
— А хрен его разберет! НАТОвцы не вылазят из нашего Генерального штаба, офицеры нашей армии работают сейчас в Пентагоне. А с кем воюем — ни хера не понятно.
— Дикость какая-то… Ты уверен, что все это так и есть?
— Куча моих бывших сослуживцев теперь стали генералами, так что кое-что мне все-таки известно…
— И СМИ еще ничего не пронюхали?
— В том-то и дело: все страны умудряются пока что держать языки за зубами. Одно ясно: враг невероятно силен. Командование в ужасе! Я хорошо знаю генерала Чана, он из тех, кто не страшится никого и ничего; пусть хоть небо на голову упадет — не дрогнет. Но я вижу — он боится, боится чего-то такого, по сравнению с чем небо, свалившееся на башку — мелочь, о которой и говорить не стоит. Они все напуганы до усрачки, и веры в нашу победу нет ни у кого.
— Если это правда, тогда все мы тем более должны бояться!
— Собственно, так оно и есть — каждый чего-нибудь боится. Неприятель тоже боится, и чем он могущественнее, тем больше у него есть что терять и тем сильнее его страх.
— И чего, по-твоему, боится неприятель?
— Вас! Людей науки! Но что самое непонятное: чем дальше область исследований отходит от практики — то есть всякие там заумные теории вроде тех, которыми занималась Ян Дун — тем сильнее враг боится. Они боятся вас больше, чем ты своей подмигивающей Вселенной. И самое страшное для них — это ваш прогресс в теоретических науках. Вот почему враг так безжалостен. Если бы убийство ученых решило проблему, вы все сейчас уже были бы на том свете. Однако когда умирает один ученый, его место занимает другой, поэтому самый эффективный метод — запутать вам мозги. Когда ум не разберет, где правда, где ложь, науке конец.
— Ты хочешь сказать, они боятся фундаментальной науки?!
— Вот именно!
— Но ведь мои исследования — это совсем не то, чем занималась Ян Дун! Наноматериал, над которым я работаю — не фундаментальная теория. Просто очень прочный, можно сказать, сверхпрочный материал. Какую угрозу он может представлять для врага?
— Твой случай особенный. Обычно они прикладниками не заморачиваются. Должно быть, твой наноматериал пугает их до чертиков.
— И что мне делать?
— Продолжать работать, как раньше. Это лучший способ нанести противнику урон. И не суши себе голову тем проклятым отсчетом. Захочешь расслабиться после работы — поиграй в ту игру. А вдруг если ты победишь в ней, это как-то поспособствует делу…
— В «ту игру»? В смысле в «Три тела»? Ты думаешь, она имеет отношение к происходящему?
— Абсолютно точно имеет. Я знаю, что несколько шишек из Боевого командного центра тоже играют. Это не простая игра. Человек вроде меня, неученый и потому бесстрашный, не может в нее играть. Нужен такой, как ты — обладающий знаниями.
— Хорошо. Еще что-нибудь?
— Нет. Но если разузнаю больше, скажу. Смотри, кореш, чтобы телефон всегда был заряжен. И не теряй головы. А если опять башню сорвет, вспомни мое железное правило.
Да Ши уехал прежде, чем Ван успел поблагодарить его.
11
ТРИ ТЕЛА:
Мо-цзы и море огня
Ван Мяо вернулся домой, по дороге остановившись, чтобы купить V-костюм. Жена сообщила, что ему весь день названивали с работы.
Ван включил телефон, проверил сообщения и ответил на некоторые звонки. Пообещал явиться завтра на работу. За ужином последовал совету Да Ши и «накатил» еще.
Но спать не хотелось. Жена отправилась на боковую, а Ван надел свой новый V-костюм, уселся перед компьютером и вошел в мир «Трех тел».
Пустынная равнина на рассвете.
Ван стоял перед пирамидой царя Чжоу. Снег, некогда покрывавший ее, исчез, каменные монолиты источила эрозия. Почва под ногами была другого цвета. Вдали виднелись массивные строения — должно быть, решил Ван, дегидратории, хотя выглядели они иначе, чем те, что он видел раньше.
Все говорило о том, что с предыдущей игры прошли тысячелетия.
В предрассветных сумерках Ван принялся искать вход. Найдя, он увидел, что проем закрыт каменным блоком, но рядом, врезанная в склон, на самый верх уходит каменная лестница. Ван проследил за ней взглядом и обнаружил, что верхушка пирамиды срезана и превратилась в платформу, так что теперь пирамида больше напоминала не египетскую, а ацтекскую.
Он взобрался по лестнице на самый верх. Платформа походила на старинную астрономическую обсерваторию: в одном углу стоял телескоп высотой в несколько метров, а рядом полдесятка других, поменьше; в другом углу громоздились какие-то странные приборы, похожие на древние китайские армиллярные сферы — небесные глобусы, состоящие из колец.
Внимание Вана привлек к себе большой, двух метров в диаметре, медный шар в центре платформы, неторопливо вращавшийся при помощи сложной системы передач. Направление вращения и скорость все время менялись. Под механизмом зияла обширная квадратная яма. В тусклом свете факелов Ван разглядел в ней несколько человеческих фигур — по-видимому, рабов — толкавших горизонтальное колесо со спицами, которое и приводило механизм в движение.