Задача трех тел
Шрифт:
Бай Мулинь взял книгу из рук Е и спрятал под подушку, откуда вынул несколько убористо исписанных листов бумаги. Он протянул их Вэньцзе.
— Вот черновик моего письма. Не хотите почитать?
— Письма?
— Я говорил вам, что хочу написать центральному руководству в Пекине.
Почерк у Бая был неразборчивый, поэтому Е читала медленно. Письмо содержало много информации и было тщательно аргументировано. Оно начиналось с описания того, как горы Тайханшань, это место с изобильной и богатейшей природой, превратились в пустыню, и причиной тому было сведение лесов. Затем
— Это прекрасно, — искренне промолвила она.
Бай кивнул.
— Тогда я отошлю его.
Он взял несколько листов бумаги — переписать текст начисто. Но руки его дрожали так сильно, что он не смог изобразить ни одного иероглифа. Обычное дело у новичков в первые дни работы с бензопилой. Зачастую они не могут удержать в руках миску с рисом, а о том, чтобы что-то написать, и говорить нечего.
— Разрешите вам помочь? — предложила Е и взяла у Бая перо.
— У вас такой красивый почерк, — сказал журналист, взглянув на первый ряд написанных ею иероглифов. Он налил Е стакан воды, при этом руки его тряслись так, что он пролил воду. Е успела отдернуть письмо.
— Вы изучали физику? — спросил Бай.
— Астрофизику. — Е даже не подняла головы. — Кому она теперь нужна…
— Вы изучаете звезды. Разве это может когда-нибудь стать бесполезным занятием? Университеты сейчас открываются заново, но в них нет магистратуры. Посылать на лесоповал таких высокообразованных специалистов, как вы…
Е молча продолжала писать. Ни к чему растолковывать Баю, что для такого человека, как она, попасть в Корпус было величайшей удачей. О своей жизни Е предпочитала не распространяться.
В хижине стало тихо, слышался только шорох пера по бумаге. Е ощущала свежий аромат древесных опилок на одежде Бая. Впервые после смерти отца сердце ее согрелось, и она позволила себе расслабиться, на некоторое время забыв о своей вечной настороженности против всего мира.
Через час все было готово. Е написала на конверте адрес под диктовку Бая и поднялась. Пора прощаться.
Около двери она оглянулась.
— Дайте мне вашу куртку. Я ее постираю. — Е сама поразилась собственной дерзости.
— Что вы, как можно! — Бай потряс головой. — Женщины-бойцы Корпуса работают так же тяжело, как и мужчины. Идите к себе, отдыхайте, вам же утром вставать в шесть! Послушайте, Вэньцзе, послезавтра я возвращаюсь в управление дивизии. Я расскажу о вашем положении руководству. Может, смогу чем-нибудь помочь.
— Спасибо. Но мне и так хорошо. Здесь тихо. — Е взглянула в окно, где виднелся лес, залитый светом луны.
— Вы от чего-то скрываетесь?
— До свидания, — тихо проговорила Е. И ушла.
Бай смотрел, как ее тонкий силуэт растворяется в лунном свете. Затем поднял взгляд на темный лес, на который только что смотрела Е.
Вдали, на вершине Радарного Пика возвышалась, отливая холодным металлическим блеском, гигантская антенна.
Как-то вечером недели через три Е Вэньцзе вызвали из лесного лагеря в штаб отряда. Едва переступив порог, она почуяла неладное. Кроме обоих начальников — командира отряда и политического руководителя — здесь присутствовал еще и какой-то незнакомец с суровым лицом. На столе перед ним лежали черный портфель, конверт и книга. Конверт был открыт, а книга оказалась экземпляром «Безмолвной весны».
В те годы у каждого выработалось особое чутье на беду, грозящую со стороны властей. У Е Вэньцзе оно было исключительно острым. Сейчас ей показалось, будто мир вокруг нее стягивается, словно мешок, и душит.
— Е Вэньцзе, это руководитель Чжан из Политуправления дивизии. Он прибыл, чтобы провести расследование. — Политрук указал на чужака. — Мы надеемся на твое сотрудничество и полную откровенность.
— Скажите, это вы писали? — спросил Чжан и вытащил из конверта письмо. Е потянулась за ним, но Чжан отвел руку с письмом. Он стал показывать ей страницу за страницей, пока не дошел до последней, которую Е ждала с особым волнением.
Вместо подписи здесь значилось: «Революционные массы».
— Нет, это не я писала. — Вэньцзе помотала головой. Ей стало страшно.
— Но это ваш почерк.
— Да, но я переписала письмо для другого человека.
— Для кого?
Обычно, столкнувшись с несправедливостью, Е избегала открытой конфронтации, страдала молча и старалась не втягивать других в свои проблемы. Но сейчас было совсем другое дело. Она очень хорошо понимала, что ей угрожает.
— Я помогла корреспонденту газеты «Новости Великой стройки». Он был здесь несколько недель назад. Его звали…
— Е Вэньцзе! — Глаза Чжана уставились на нее, словно два пушечных дула. — Предупреждаю: не пытайтесь подставить других, это лишь осложнит ваше положение. Мы уже все прояснили с товарищем Бай Мулинем. Он лишь отправил письмо из Хух-Хото по вашей просьбе. Он понятия не имел о его содержании.
— Он… он так сказал? — У Е потемнело в глазах.
Вместо ответа Чжан взял со стола книгу.
— Вы написали письмо, без сомнения, под влиянием этой книги. — Он продемонстрировал томик командиру отряда и политруку. — «Безмолвная весна» была опубликована в Америке в 1962-ом году и пользуется значительным влиянием на капиталистическом Западе.
Он вынул из портфеля другую книгу — в белой обложке с черными иероглифами.
— Вот перевод на китайский. Руководство распространило его в закрытом кругу избранных товарищей, чтобы они могли дать справедливую критическую оценку. На данный момент руководство уже определило свое отношение к этой книге. Это пропаганда, ядовитая и вредоносная, насквозь проникнутая историческим идеализмом и проповедующая теорию конца света. Переводя стрелки на проблемы окружающей среды, она пытается отвести массам глаза, чтобы трудящиеся не видели, как загнивает капиталистическое общество. Содержание ее крайне реакционно.