Задание
Шрифт:
– - Ну, вылезай. Потопаем на своих. Сергей запер машину, и они вышли на
улицу.
– - Закрутился совсем. Завтра тебя устрою. Переночуешь у меня. Годится?
Лешка кив.нул. Ему было все равно, лишь бы не домой. Туда бы он не смог
сейчас войти, хотя там была капуста. И крупа. И в печке растопка. Он
вспомнил, как она лежит: щепочки на кусках обоев.
Сергей привел Лешку в темную квартиру, зажег керосиновую лампу. Свет ее
после привычной коптилки
вещей и очень много книг на полках во всю стену. Лешка сразу почувствовал,
что в квартире никого больше нет, вообще никто больше не живет, кроме
Сергея. Он стал осматриваться, и тут его словно толкнуло в спину. Лешка
обернулся. Сергей вскрыл тускло блестевшую, жирную от смазки консервную
банку. Комнату распирало от потрясающего запаха.
– - Вот нам тут и жиры и мясо, -- сказал Сергей и развернул пакет.
– -
Варить долго, мы уж ее с хлебом. Давай, брат, отоваривайся.
Хлеб был обычный, но не триста граммов, а, пожалуй, все полкило, как
теперь по рабочей карточке стали давать. Прошлой зимой выдавали на рабочую
карточку по 250 граммов в день, а на детскую -- 125 граммов. Этот
разрезанный на сухарики кусочек хлеба да кружка теплой воды -- вот как они
завтракали, обедали и ужинали прошлой зимой!
Сергей нарезал хлеб и намазал на кусок тушенку. Получилось очень
толсто, и сверху белые тающие слои жира, и темно-красные волокна мяса, и
этот запах, от которого до боли свело все кости лица, а рот переполнился
слюной...
Они съели половину банки, а она была величиной со стакан, если не
больше. Сергей хотел намазать Лешке еще один кусок, но Лешка замотал головой
и даже руки выставил, отталкиваясь:
– - А завтра же?!
– - Н-да-а... -- Сергей поцокал языком.
– - Может, это и разумно. Завтра
сварим.
Но он все же отрезал совсем маленький кусок хлеба, намазал тушенкой и
дал Лешке.
– - Поставим жирную точку, -- улыбнулся он и подмигнул.
И Лешка увидел Верку, как она подмигивает ему, уходя... Это было
сегодня, недавно, но кажется, что давно и совсем в какой-то другой жизни.
4
Лешка всегда спал мало, а на новом месте особенно. На следующий день он
проснулся в пять утра. Солнце еще не встало, небо пасмурное. Он оделся,
заглянул в соседнюю комнату. Кровать не убрана. На столе ключ и записка.
"Алексей! Постараюсь прийти за тобой пораньше. Свари тушенку --
керосинка в кухне, крупа на столе. Читай. Гулять захочешь -- на улицу не
ходи, будь во дворе. Дверь запри
Написано было небрежно. На слове "читай" карандаш сломался, дальше
буквы процарапались. Сергей торопился. А куда?
Лешка осмотрел квартиру. Много мебели, книги и все какое-то нетронутое.
Чем же тут топили зимой? И "буржуйки" нет. И кто такой Сергей, в конце
концов?
Вчера Лешке было не до размышлений, хотя в Сергее он и почувствовал
что-то неестественное. Не инвалид, не старик, а в штатском. Непривычно... А
тушенки столько откуда? И какой-то он не по-ленинградски крепкий, движется
быстро. Лицо, правда, спокойное, кругловатое. Не такое, как, по Лешкиным
представлениям, у настоящих немецких шпионов: горбоносых, длиннолицых, с
водянистыми глазами.
Лешка отгонял подозрения, убеждал себя, что тогда бы Сергей не ездил
открыто на машине, не вышли бы люди с носилками, и в дома бы он входил
крадучись, а труп Михеича спрятал бы, если это его жертва или сообщник. Все
же подозрения, хотя почему-то и не пугали его, нет-нет да и возвращались.
Прежде всего Лешка стал варить тушенку, все время размышляя над
запиской. Там не было сказано "свари и ешь". А было "свари". Как это
понимать? Ждать Сергея? Или это можно понять как само собой разумеющееся
"сварил, так ешь"? Последнее казалось очень разумным. В конце концов он
сварил суп и, не дав как следует развариться пшену, съел свою долю. Сергей
придет и поест, а Лешка уже сыт. Все же он съел несколько меньше половины,
чтобы иметь право не отказываться, если Сергей предложит есть вместе.
Потом он принялся за книги. Конечно, если б мама была жива, она бы не
разрешила жечь книги, ну, может, только некоторые. А они с Веркой сожгли
все...
Книги были незнакомые и не детские. Он наткнулся на толстую, огромную
книгу с массой интересных картинок. Книга была, очевидно, религиозная, так
как у одного человека в длинном халате над головой все время висело светлое
колечко. Написано было на немецком языке, похоже, стихами.
Лешка опять задумался о Сергее. Но потом все же досмотрел до конца
жутковатые картинки. Дело там происходило, по всей видимости, в аду.
В час дня Сергея еще не было. Лешка вышел из квартиры, запер, подергал
дверь и пошел гулять. Через час, изучив двор и все подворотни и подъезды и
не найдя ничего интересного, он вернулся. Только хотел вставить ключ, как в
глубине квартиры звякнуло что-то металлическое. У него так забилось сердце,