Задолго до Истмата
Шрифт:
– Извините, государыня, – пропыхтел Андрей Константинович, принимая вертикальное положение. Премьер-министр помог подняться Степанову. – Господин полковник, кто же прыгает в портал вперед головой?
– А вы, господин генерал, мне инструкции не оставили! – огрызнулся Василий Кузьмич. – Простите, сударыня!
– Государыня! – поправил Ростислав.
– Как? – не понял полковник. – Куда это меня занесло?
– Софья Алексеевна Романова! – отрекомендовалась царица с саркастической усмешкой. – Самодержица Великия, Малыя и Белыя. Документ показать?
Полковник
– Хлебнул двести грамм перед стартом! – пожаловался он. – А эффект – как от графина. Вас не затруднит повторить мне то, что вы сказали ранее... или хотя бы ущипнуть?
Софья рассмеялась своим низким грудным смехом, от которого ее монолитная грудь заколыхалась с максимальной амплитудой, приведшей полковника Степанова в восторг. Заметив реакцию Василия Кузьмича, Ростислав резко сказал:
– Можем и ущипнуть. Плоскогубцами. Но это обычно не помогает.
Полковник усилием воли отвел глаза от царственного бюста (пока еще не выкормившего ни одного наследника) и столь же цепким взглядом окинул окружающую обстановку.
– Получается, я в прошлое попал? Так?
– Подтверждаю, – бесстрастным голосом отозвался граф Волков.
– Не держите меня за лоха! – свирепо оскалился Степанов. – Там на столе ноутбук лежит! Или он на микросхемах системы Микеланджело? Мраморно-гипсовый сплав с вкраплениями ясеня...
– Хорош ерничать, господин полковник! – приказал Ростислав. – Мы вас не для этого вытаскивали. Ноутбук земной, как и некоторые другие вещи. Вы в звездах разбираетесь, в смысле астрономии?
Степанов угрюмо кивнул.
– С Коперником мне не сравниться, но Большую Медведицу от Волопаса отличу.
– Так вот, – продолжал премьер-министр, – сейчас на Гее два часа ночи. Пройдемте во двор, и если найдете на небе хоть одно знакомое созвездие, можете считать меня коммунистом. Прошу вас!
На улице бушевал май. Над головами носились хрущи и пахло сиренью. Где-то ревел печальным голосом сверчок – с той стороны тянуло влагой и запахом тины.
– Пруд, – пояснил Каманин, поднимая руку, нацеленную в небо, – извольте полюбопытствовать, господин полковник!
– Господа все в Париже! – ответил Степанов цитатой из Булгакова. – Е... ный по голове, да что же это такое! Да е… ный твой в рот!
Полную восхищения речь полковника Софья Алексеевна прослушала с явным удовольствием, но генерал Волков счел необходимым напомнить о приличиях.
– Прошу прощения! – смутился Василий Кузьмич. – Лишен был женского общества долгое время.
Затем немного подумал и уточнил:
– Приличного общества.
Слуги с фонарями проводили их обратно во дворец, в столовую, где по распоряжению царицы был накрыт стол для очень позднего ужина. В тяжелых канделябрах горели стеариновые свечи с добавлением восточных и южных курений: сандала, коричного дерева, драцены, пеларгонии и сундри. Легкий аромат курений окутывал сидящий квартет и вызывал чувство релакса у прилично переволновавшегося сегодня полковника Степанова. Тело расслабилось в удобном кресле, мышцы его бездействовали, а ему так было лень пошевелить хоть мизинцем!
– Вы не голодны, господин полковник? – мягко спросила Софья Алексеевна, увидев, что гость почти ничего не ест.
Слово «господин» мягко ласкало слух и вместе с ароматом курений создавало иллюзию небытия, в котором Василий Кузьмич находился уже довольно продолжительное время. Все-таки привычка отвечать на любой вопрос начальства вывела его из состояния расслабленности.
– Прошу прощения! – улыбнулся едва ли не в первый раз за этот год (земной, конечно) полковник. – Никак не могу поверить в то, что я здесь. И мне не грозит ни смерть, ни трибунал, ничего... и голода практически не чувствую.
– Ну, голода вы можете не чувствовать, – еще раз улыбнулась царица, – а вот чашу вина испить придется. От царской чаши не принято отказываться.
Она лично наполнила кубок граммов на пятьсот токайским шипучим вином и передала ему. Бережно приняв из рук царицы кубок, Василий Кузьмич поднялся и стоя выцедил прохладный напиток.
– Отличное шампанское! – прокомментировал он, прикончив чашу.
Государыня хмыкнула. Граф Волков поднял брови.
– Софья Алексеевна! – укоризненно сказал он. – Помните, я вас просвещал, что русский офицер знает только три спиртных напитка: шампанское, водку и спирт? Кстати, господин полковник, это венгерское вино. Токай. Слыхали?
– Слыхать слыхал, а вот пробовать впервые довелось! Царица легко засмеялась.
– Прошу прощения, господа, но в винах вы абсолютно не разбираетесь! Хотя в ваших лавках этого добра полно. Сама видела! Как же так?
Ростислав завел целую речь на тему культуры потребления спиртных напитков, особенно налегая на тот факт, что в России двадцатого века к спиртному относились исключительно как к лекарству. А так как все лекарства делаются на спирту, то чем ближе формула панацеи к исходному C2H5ОH, тем оно действеннее. К тому же качественная сторона вопроса учитывалась крайне редко, а количественная – при каждом принятии. Так что бытовое пьянство – следствие отсутствия культуры распития. А поскольку у людей военных само понятие культуры – область несколько туманная, то нет ничего удивительного в том, что этот контингент классифицирует напитки по одной-единственной шкале. По крепости, измеряющейся в градусах на погонный литр.
– Ты сам-то понял, что сказал? – спросила царица у своего фаворита, когда тот закончил свой спич. – То, что у вас все хлебное вино предпочитают, я и так знаю. Одно лишь мне не понять: отчего за три сотни лет так и не смогла моя страна сладить с пьянством?
– Оттого, что не так все просто! – буркнул Ростислав. – Оттого что производство и продажа водки являются самыми доходными статьями бюджета государства. Оттого что пьяницами управлять легче – они сильно не протестуют. Оттого что в среднерусской полосе после революции оставили одних алкашей, а остальных переселили. С таким генофондом попробуй поработай!