Заездили
Шрифт:
Отправляюсь в центр. Медленно еду мимо магазина видеотехники, мимо пиццерии, мимо нового китайского ресторана. Уже несколько месяцев я ем только дома - экономлю. А ведь ресторан, между прочим, замечательный.
Опять проезжаю багетную мастерскую. Сворачиваю на автостоянку и, затормозив, долго разглядываю винный магазин на той стороне улицы. А не купить что-нибудь? Бутылку вина. Какую-нибудь слабоалкогольную дрянь. Батарею пива. Что угодно. Однако напиваться мне не хочется - полная апатия, и это меня всерьез бесит. Заблудиться в алкогольном тумане сейчас - самое оно.
Ладно, может, и ничего, что меня выперли. Возможно,
Я трогаюсь с места - и вновь торможу: другая машина, стоящая у бровки, мешает мне выехать. "Дубль два", - думаю я, кусая губы.
У этой бабы шикарный новенький автофургон цвета "лунной ночи", набитый детьми школьного возраста. Баба все время крутится на сиденье, машет руками, настырно втолковывая что-то деткам - и, похоже, начисто забыла, что блокирует целую стоянку. Либо ей пофигу. Жду. Уже тяну руку к сигналу, но тут баба выскакивает из фургона и, воровато оглядевшись, сует под художественно обстриженный кустик у бортика мостовой сплющенную алюминиевую банку. Вновь садится в фургон и уезжает. Сворачивает направо.
Что за хрень такая, думаю я. В ее драгоценном фургоне нет места для пустой банки? В ее новеньком фургоне, стоившем не меньше тридцати штук баксов. Радио в нем наверняка работает, и мотор не перегревается, если включаешь кондиционер.
Я опять кусаю губу. Из ранки течет кровь.
Выезжаю на шоссе, следом за фургоном, который сворачивает налево, на Райерсон-стрит. Тоже сворачиваю налево.
Фургон останавливается у светофора. Я тоже.
Фургон проезжает по Райерсон-стрит около мили. Я преследую его, иногда скрывая свои намерения, иногда нет. Плевать, заметила ли меня эта баба, сознает ли она, что за ней следят. Плевать. У этой хамки уйма денег, и вся ее жизнь состоит в том, чтобы возить детей в школу и обратно, как паром, и, бьюсь об заклад, ей не приходится бояться, что отключат телефон или уволят с работы, бояться, что даже продуктов будет не на что купить, и ничего стоящего она не делает, и я даю руку на отсечение, если эта блядь хоть раз в своей пресной коттеджной жизни ощущала вдохновение и может отличить масло от акварели, и на кой хрен ей эта замечательная, благополучная жизнь, которой она не стоит?
Фургон выезжает на Мейн-стрит. Я тоже. Баба тормозит у перекрестка с Мейпл. Один ребенок выскакивает наружу и машет ей рукой. Шофер еще одной машины сигналит. Я тоже сигналю. Фургон вновь трогается и, проехав всего лишь полквартала, останавливается опять. Вылезает второй ребенок.
Чего-о? Ребенок даже не может немножко пройтись пешком?
– изумленно спрашиваю я себя, а тем временем - плевать!
– по моему подбородку стекает кровь из искусанных губ.
Баба останавливается у магазина "Каик-чек" и, не заглушив мотора, буквально вбегает в дверь. Паркуюсь в соседнем ряду. Жду. Через несколько минут баба возвращается с маленьким пакетиком в руках. Косится на мою машину и тут же отводит взгляд.
"Догадалась, сука", - думаю я и улыбаюсь.
Фургон вновь трогается с места. Я тоже. Баба держит путь к загородному клубу; я сижу у нее на хвосте. Она просто колесит по городу, понимаю я, едет до ближайшего перекрестка, сворачивает на поперечную улицу, а потом на параллельную первой. Точно насекомое, которое пытается выбраться из паутины.
Я улыбаюсь.
До меня доходит, что я - не обсосанная шкурка, не бедненькая добыча в паутине. Теперь я - паук. Я не дожидаюсь, пока меня прикончит какое-то паукообразное в человечьем облике. Я - восьминогий кошмар, скользящий по шелковистым ниточкам паутины, избавляющий мир от мух, этих никчемных тварей, которые только мешают жить. Вот так-то!
Я - могучая хищница. Я охочусь на добычу... слабосильную добычу из коттеджных сабурбий. Ухмыляюсь себе в зеркале и с удивлением замечаю струйку крови. Слизнув ее, сосредотачиваюсь на дороге и руле. Я человек дотошный, я всегда заранее включаю сигнал поворота и соблюдаю дистанцию. Нехорошо выйдет, если меня остановит полицейский. И все-таки: интересно, что я почувствую, легонько, совсем легонько боднув своим капотом фургон, толкнув его на парочку дюймов вперед... или на целый фут... а можно вообще врезаться на полной скорости ему в зад и...
Мне хочется увидеть страх в глазах моей добычи.
Баба останавливается у какого-то дома, на сей раз жутко шикарного интересно, это здесь она живет? Нет. Она вновь трогается с места. Кажется, теперь моя "муха" движется быстрее. Занервничала? Отлично. Пусть теряется в догадках. Пусть поволнуется так, как мне приходится волноваться с утра до ночи.
Смотрю на часы: я таскаюсь за бабой уже больше часа. Ухмыляюсь еще шире.
Я гоню эту женщину, как лиса - зайца, гоню это тупоголовое создание, у которого все в порядке со свободным временем, которое не знает, каково это - написать превосходный пейзаж, которое не знает, каково это - когда любимый муж уходит от тебя к какой-то дурехе из его офиса, которое не сохнет прежде времени и ни хрена не понимает в жизни.
Жизнь. Да! Вот как надо жить!
Я улыбаюсь широко-широко, еще немножко, и кожа на скулах лопнет. Облизываю сухие губы, утираю пот со лба.
Эх, мне бы пистолет. Достать бы сейчас из "бардачка" красивый карманный пистолет и... Я чувствую его масляный запах, ощущаю в руке его тяжесть тяжесть холодного металла. Я бы погладила ствол, проверила, заряжен ли пистолет, и затем поднесла бы его к ветровому стеклу... живо воображаю, что случится, когда я нажму на спуск...
...стекло разлетается вдребезги... звук пули, пробивающей металл... с глухим чавканьем она входит в тело бабы... крик... кровь и...
...кровь...
...вся кровь, которую высасывают из незадачливых жертв...
...кровь...
У моих губ медный привкус - кровь, понимаю я - и нервно моргаю. Смотрю на фургон, затем - на часы на приборном щитке. Прошел еще час, а я не знаю, где была и как вообще умудрялась вести машину. Ничегошеньки не помню. Ничего - с момента, когда я подумала о пистолете.
Утираю с подбородка пот. На руке - красное пятно. Мы вновь вернулись на Мейпл, вижу я. Морщу лоб. Стоп, разве это тот самый фургон? У той бабы серебристый, верно? Цвета "лунной ночи". А этот - синевато-серый. Не тот. Или тот? Может, дело в освещении. Или фургон более синий, чем мне показалось сначала?