Загадать желание
Шрифт:
– Что стража? – спросила я, вспомнив, как охрана интересовалась вином.
– Спят, – Леон выжидательно смотрел на темную арку входа, наполовину прикрытую дверной створкой. – Караул сменится через три часа. Надо успеть.
Казалось, что времени прошло слишком много, но вот темная фигура Горыныча появилась на покатом спуске. Кивнув Леону, Арис сделал нам знак следовать за ним и свернул в боковой коридор.
Мужчины шли впереди. У поворота Арис предупредил, что там – охрана. Наверняка парочку змей вперед отправил. Да и сзади, у винного погреба, караул оставил, чтобы не застали нас врасплох.
Когда
– За нее не заходить, – сказал он Леону и Алине. Посмотрел на меня. И остальные посмотрели.
Забросив на плечо лопату, я вздохнула и бодро пошла через ловушку, мимо вкопанных в землю кольев, к невысокой и темной нише.
Ниша была немаленькая, метра два с половиной на четыре.
– Где копать?
– Левее, – подсказал Арис. – Еще левее. Вот тут.
– Ну, – я ухватилась за рукоять, – поехали!
Хотя землю и утрамбовали хорошенько, она не так давно была перекопана и поддавалась. Мужчины молчали, и только Алина ойкала, когда лопата ударялась о камень. В такие моменты я мысленно ругала себя, напоминая, что отец Леона нужен нам целый и невредимый, а моя неосторожность может его покалечить.
Закопали воеводу неглубоко, положили в яму да на локоть сверху земли насыпали. Только выбрать эту землю, да так, чтобы не повредить заколдованному человеку, было совсем не просто. Но вот из-под земли показалась сперва рука – правая, на рукояти меча, – потом широкий торс, борода, лицо, и, наконец, весь воевода.
Я устало оперлась на лопату.
– Что дальше?
– Обкопать его надо, чтобы веревки продеть, – ответил Арис.
Я подошла, взяла из рук Леона несколько мотков веревки, поморщилась – ладони-то намозолились и болели.
– Замотать есть чем?
Арис, лишь теперь вспомнив про рясу, снял ее и оторвал несколько полос ткани от рукавов. Алина перемотала мне ладони, и я вернулась к воеводе.
Возилась непростительно долго. Никто не подгонял, но время убегало с неумолимой быстротой, а я все ползала на коленях вокруг Леонова отца, обматывая окаменевшее тело веревками, подкапывая где лопатой, где руками. Потом бросила концы веревок друзьям.
Мужчины взялись и потянули. Воевода не сдвинулся с места. Снова схватившись за лопату и уже не обращая внимания на боль в спине и руках, я быстро срыла один из краев ямы, сделав пологий склон, чтобы по нем легче было волоком вытащить заколдованного воеводу.
Леон с Арисом повторили попытку. И на этот раз камень поддался и медленно, неохотно, чертя следы на земле, пополз из ниши, через ловушку, в опасной близости от ее центра. И, наконец, пересек черту.
Каменный воевода лежал на холодной земле: одна рука чуть отведена назад, вторая – на рукояти меча, ноги широко расставлены, брови нахмурены. Именно таким застали его враги – те самые колдуны, что сговорились поджечь архив с договорами, подарив всем жителям Раславы свободу от обязательств и перед городом, и друг перед другом.
Леон вытащил меч, коснулся лезвием отцова плеча.
Фигура воеводы преобразилась вмиг, насыщаясь красками, приглушенными в слабом свете, но такими живыми. Послышался тяжелый вздох. Перед нами был уже не камень, а живой человек, силящийся встать и удивленно переводящий взгляд карих глаз с одного лица на другое.
Алина присела рядом с ним, принялась водить ладонями вдоль рук и ног лежащего человека, возвращая им подвижность после долгого колдовского сна. Прошло минут десять, после чего воевода смог подняться на ноги, встал на них вполне твердо, расправил плечи. И огляделся.
– Мы в монастыре, – тихо сказал Леон. – Свято-Георгиевская обитель.
– И какого рожна вам тут понадобилось? – спокойно поинтересовался воевода. Он сразу заметил оглушенных стражей в углу и наверняка понял, что наш визит носит далеко не мирный характер.
– Расскажем позже, – ответил ему сын. – Сейчас нужно выбираться.
– Конец весны на дворе, – подал голос Арис. – Раславы больше нет.
Воевода посмотрел на него, будто испытывая – не ослышался ли. И лицо его стало жестким, неживым, словно вновь обратилось в камень.
Шел дождь. Огни факелов расплывались яркими золотыми пятнами. У входа в подвал, привалившись к стене, сидели двое стражников. Спали. От них сильно пахло вином, у одного из-за спины выглядывала неловко припрятанная бутыль – Горыныч, видно, постарался. Опоил сперва своей сон-травой, а потом еще и вином облил так, что разит за версту. Кто увидит – решит, что напились молодцы под конец смены, да перебрали чуток.
Леон с отцом первыми пошли вдоль стены к воротам. Земля еще не размокла в грязь, ноги не вязли, а шелест воды заглушал шаги. Вскоре стал слышен разговор стражей. Видимо, по такой непогоде они не преминули пропустить по кружечке, и голоса их звучали куда бодрей и веселей, чем пару часов назад. Желтый круг света дрожал на мокнущей дороге, в нем двигались тени – медленно, лениво… Оттеснив меня с Алиной под прикрытие пышного куста сирени, наши спутники все трое нырнули в этот свет, скрывшись под широкой аркой.
Несколько приглушенных вскриков, стон… и тихо. Неподвижные тела заволокли под арку. Леон вернулся за нами и повел к воротам.
Мы вышли на дорогу под усилившийся дождь. Арис задержался. Я заметила, как он срезал притороченные к поясам стражников кошельки, потом вытащил какую-то жердь и воткнул ее прямо перед воротами, присел рядом, расставляя ловушку на тех, кто отправится за нами в погоню. Настороженно прислушался и махнул рукой.
– В лес! – тихо скомандовал Леон и, ухватив Алину за руку, потащил к зарослям. И я, и воевода побежали следом, а последним, догоняя, нырнул под промокшие ветви Горыныч.
Мы бежали сквозь подлесок, стараясь не сбавлять скорость, не останавливаться.
– Успели ровно до смены, – предупредил Арис. – Скоро будет погоня.
Меня это не испугало – пусть попробуют найти нас в темноте, да еще в дождь! На лошадях здесь через лес не пробраться, а пешком – у нас хорошая фора. Если вспомнить Арисову ловушку, так и вовсе… Придется им отряд через западные ворота выпускать, по объездной дороге. Пока доберутся, пока сообразят, что мы пешком через лес ушли, а не верхом по дороге скачем…