Загадай желание
Шрифт:
– Это лучше прекратить прямо сейчас, правильно? – спрашивала она, теребя уже и без того истерзанный листок.
– Я не знаю. Ты сама-то как считаешь?
– О, если ты спросишь меня, то я прямо сейчас вскочу и побегу в аэропорт. Но ведь это будет ужасно. Дети, твои дети, между прочим, – что они скажут на все это? У Машеньки здесь все подруги. Мальчишек приняли в хоккей. А Матюша – он же даже не понимает, он только говорит, что ему все равно, но это же не так! Он ни разу не провел и дня в обществе детей, откуда ему знать, что он справится? А вдруг дети его возненавидят? И Ирландию эту! А он улетит на свои концерты и там рано или поздно встретит еще одну белокурую девушку, которая его поразит?
– Ты ревнуешь? – усмехнулся Владимир (так, во всяком случае, Анне показалось).
– Я дико ревную. Я смотрю на его фотографию по сто раз на дню.
– Так ты не удалила ее? Нет? А он уже получил письмо?
– Я не знаю. – Анна уронила лицо в ладони. – Я думаю, что да. Я не проверяю почту, выключила телефон. Я пока что побуду без телефона, немножко. Не вынесу, если он станет меня уговаривать. А если не станет – будет еще хуже. Мне просто нужно время. И знаешь что еще? Я тут вдруг подумала, а как же это будет, если я выйду за кого-то замуж? Вот если бы Матгемейн был бы не Матгемейн, а Михаил Соколов и жил бы в Москве. Я бы ведь выскочила за него, едва бы он только позвал. Я совсем спятила, понимаешь? Я слишком долго была одна. Что тогда? Я столько времени думала о том, что мы с тобой хотя бы на том свете снова будем вместе. А как же теперь? Я не понимаю, с кем бы я тогда осталась там… на том свете.
– Деточка, но ты все еще на этом, и хотя я давно мертв и явно порожден твоим собственным воспаленным воображением, даже я скажу тебе – ты должна быть счастлива. А на том свете уж разберемся как-нибудь. И потом, с чего ты взяла, что у меня тут, в загробном мире, не нашлось подружки?
– Что? – вытаращилась Анна и запоздало поймала себя на том, что выкрикнула это вслух и голос ее разнесся по пустым гулким коридорам.
Она покачала головой. Совсем с ума сошла. Никого там нет! Это просто кусок мрамора. Ничего больше! Никто не может успокоить ее, никто не даст совета, который бы помог ей снова нащупать почву под ногами. Она и сама отлично знает, что ей нужно делать – знает и делает.
Анна опустила взгляд на свои руки, на жалкий клочок бумаги, последнее письмо, где она сказала все прямо и честно – так прямо и так честно, как только смогла. А уж что там перевел Google, черт его знает. Она сказала, что любит его, но что чувство это может пройти и испариться – Анна, во всяком случае, на это надеялась. Этому надо только дать немного времени. Еще она написала, что обстоятельства ее жизни слишком запутаны; она прикована к своему дому, к своим детям и к свекрови – любовь и долг висят на ее руках кандалами. Ей жаль, но иначе нельзя. Им придется забыть друг друга сейчас, пока еще не стало поздно, пока они не приросли друг к другу по-настоящему. Иначе это станет в тысячу раз больнее, и придется прощаться, собирая обломки того, что обречено на то, чтобы быть разбитым. Она желала Матгемейну счастья, искренне желала – легкого, искристого, как ледяное шампанское, веселого, как ирландский танец. Его улыбающееся лицо, его сумасшедшие рыжие волосы отдалялись, уплывали все дальше и дальше – куда-то в небо. Если тебе повезло встретить человека, который создан для тебя, тем страшнее остаться после этого в одиночестве.
– Помоги мне, ладно? Я не представляю, как выдержу все это! – прошептала Анна, а потом задула свечку, протерла маленькую полочку возле Володиного портрета и поправила немного букетик искусственных ландышей. И ей на секунду показалось, что Владимир кивнул ей и ласково улыбнулся.
– У тебя есть друзья, – услышала она его голос в своей голове, и от этой мысли ей стало хоть немного теплее.
Анна выдохнула, встрепенулась, поправила волосы и пошла к выходу. Пора было сделать еще одно дело, но за это дело она совсем не волновалась. С ним-то проблем не будет.
Анна договорилась с Заступиным, что они встретятся около шести часов вечера. От Ваганьковского кладбища до «Речного вокзала» ходили троллейбусы, так что у нее было время, чтобы подумать и немного успокоиться. По крайней мере, второе решение, которое она приняла, совпадало с тем, чего она хотела. Какая же это мука смертная, – делать не то, что хочешь, а то, что надо. Кто придумал все эти правила, кому не спалось спокойно? Почему люди не могут просто жить счастливо, пока есть такая возможность? «Ладно, Заступин. Эх, не понравится тебе то, что я скажу».
– Как ты? Я звонил тебе в выходные, но ты так мне и не перезвонила. Ты не слышала звонка? – Заступин встретил Анну у памятника в парке Дружбы. Он выглядел усталым и невыспавшимся, взволнованным.
Анна в который раз подумала о том, как было бы хорошо, если бы она смогла полюбить его. Он мне нравится, я могу смотреть на него без отвращения, от него приятно пахнет «одеколоном». Но с Матгемейном она испытывала головокружение. С ним все было другое! Это когда губы уже болят от поцелуев, а ты все еще не можешь остановиться – тебе нужно еще, тебе не хватает, ты не можешь насытиться!
– Я слышала звонки, просто не могла говорить, – уклончиво ответила Анна. Знал бы он, почему она не могла.
– Я хотел к вам приехать. Ну, ничего. Ладно. А о чем ты хотела поговорить? Все в порядке? – Заступин положил ладонь Анне на плечо, но в этот момент ему кто-то позвонил по телефону. Хвала небесам и мобильным операторам!
– Все не в порядке, – сказала Анна, как только Заступин перестал говорить по телефону. Он еще не до конца отключился мысленно от разговора с какими-то туроператорами, так что понял ее слова не сразу. И не правильно.
– Что случилось? Ты заболела? Я могу помочь? Дети в порядке? – Боже, не мужчина, а сама заботливость. За что, за что!
– Все в порядке с детьми. Со мной… я ничем не заболела. – Ну, это с натяжечкой, Аня, с натяжечкой. Нормальной тебя тоже не назовешь.
– Тогда что же?
– Я пришла, чтобы сказать тебе, что не смогу с тобой встречаться, – пробормотала Анна, а голос сорвался, против воли зазвучал выше обычного. Она нервничала.
Олег посмотрел на нее с подозрением.
– Что-то изменилось в тебе.
– Это правда, – согласилась Анна. А чего перечить? Зачем отрицать очевидное? Именно изменилось, именно в ней. – Я поменялась.
– Почему? – И тут вдруг Олег побледнел и сказал фразу, которая удивила Анну и над которой она, признаться, еще много думала потом. – Что случилось? Ты что, встречалась с моей женой? Ты говорила с ней?
– Что? – опешила Анна. И ее удивление доказало с исчерпывающей ясностью, что с бывшей женой Заступина она не виделась.
Олег заметно расслабился, что тоже, надо сказать, было поучительно. Не все так просто было с его женой, но не до того сейчас было Анне, чтобы выяснять, какие тараканы и скелеты в заступинском шкафу оставались еще лежать нераспакованными. Своих хватало бедных Йориков.