Загадка часовни Рослин
Шрифт:
«Анна», – дружелюбно представилась она и предложила ему присесть. «Что привело вас ко мне?» – последовал вопрос. Константин долго, как ему тогда казалось, собирался с мыслями.
Анна ободряюще смотрела на него. Что он почувствовал в тот момент? Здесь его хотят выслушать. Ему помогут.
Первая беседа продлилась около двух часов. Анна вставляла редкие фразы, помогая ему увидеть многие события его прошлого в совершенно ином свете. После нескольких месяцев работы с психологом жизнь Константина кардинальным образом изменилась. А через некоторое время ему начала сопутствовать удача. «Анна помогла мне увидеть цель, которая меня вдохновила», – подумал Константин, отходя от окна.
Глава VII
В дверь позвонили. Анна поспешила открыть и встретила Константина, приветливо ему улыбаясь.
Как поживаете? – спросил он.
Великолепно, – ответила Анна и пригласила гостя в малую гостиную, где уже был накрыт стол для чаепития. – Как идут ваши дела после решения проблемы? – поинтересовалась она, разливая чай в чашки из белого фарфора.
Отлично! Вы мне очень помогли, – улыбаясь, ответил Константин и вопросительно посмотрел на нее.
Константин, вы христианин, верующий и, насколько мне известно, посещаете церковь?
Это действительно так, – ответил Константин.
Я хотела бы услышать ваше мнение об одном случае, который произошел со мной.
Я внимательно слушаю вас, – ответил Константин, интуитивно понимая, что речь пойдет о серьезных вещах.
Анна подробно изложила, что ей довелось услышать в церкви, а когда закончила свой рассказ, задала вопрос:
Приходилось ли вам слышать нечто подобное от служителей церкви или от прихожан?
Константин нахмурился.
Нет, никогда. Но то, с чем вы столкнулись, заслуживает внимания. Я думаю, вам необходимо еще раз пообщаться с этой женщиной. Если хотите, я это сделаю. – Он продолжил: – Я знаю, что такие люди пытаются втереться в доверие к священникам, а также «светлым» людей, но сами они связаны с определенными организациями – их еще называют «люди тьмы». Проявляя показное послушание, они верны своим темным идеям. Я также слышал, что люди подобного типа стараются окружить священников себе подобными и оттеснить истинно верующих, таким образом насаждая церковь себе подобными.
Глаза Анны от удивления округлились.
И таких людей воспринимают в церкви всерьез?! – воскликнула она.
Константин ответил вопросом на вопрос:
Знаете, почему большевики выиграли революцию в России?
Почему же?
Потому что их никто не воспринимал всерьез. Если вы видели не просто полоумную старуху, то все это очень серьезно и заслуживает внимания. Разузнайте о ней побольше, составьте представление. Вы хорошо разбираетесь в людях. А потом мы решим, что делать дальше.
Константин поднялся, поблагодарил за чай и уже у порога предупредил:
Будьте осторожны, вы можете нажить себе врагов.
Анна развела руками и произнесла:
Волков бояться – в лес не ходить.
Когда за Константином закрылась дверь, Анна прошла в комнату и опустилась в кресло. Ей не хватало информации, чтобы верно оценить происходящее. С одной стороны, Бог привел ее в эту церковь, указав этим начало пути к крещению, а с другой – она столкнулась со странной ситуацией.
«Ну что ж, всему свое время», – философски подумала она.
* * *
Наступило воскресенье. Анна поймала себя на мысли, что Говард не безразличен ей и она хочет поскорее увидеть его ярко-синие глаза, в которых отражаются все оттенки неба.
Он позвонил минута в минуту. После дружеских приветствий она отметила его пунктуальность, а Говард похвалил ее английский, который понравился ему еще в Париже. Завязалась непринужденная беседа. Они будто и не расставались. Увлеченно рассказывая о своей работе и о том, как он проводит свободное время, Говард приправлял свое повествование шутками вроде такой: «Работа без развлечений сделала Джека скучным парнем».
Анна смеялась и думала: «Какой же он приятный собеседник». Итальянская непринужденность и веселый нрав удачно сочетались в Говарде с английским здравым смыслом и некоторой сдержанностью, когда истинные чувства словно прятались за мягким юмором. Общение с ним пробудило в Анне те качества, которые упорно воспитывала в ней бабушка. Все эти годы они будто сохранялись в нафталине, ожидая своего часа. Анна никогда не жила в Великобритании, но ей были близки овсянка на завтрак, чашка крепкого чая, хорошие манеры, хладнокровие в чрезвычайных ситуациях, дождливое небо, зеленый газон и клочок земли, которой венчает корона ее величества. Верно заметил один детский психолог: «Что заложено в ребенке с детства, с тем он пойдет по жизни, развивая и обогащая свой путь жизненным опытом». Ее размышления были прерваны появлением серебряного колокольчика в руке Говарда и мелодичным звоном. Такой поворот в разговоре ее снова рассмешил.
Сейчас, леди, вам предоставляется слово, – напыщенно произнес Говард.
Ваша честь, я осмелюсь задать вопрос, – включилась она в игру, – но сначала мне нужно кое-что рассказать. Я решилась и буду с вами откровенной до конца.
На откровенности построен весь добрый мир, – поддержал ее Говард, поудобнее устраиваясь в кресле и приготовившись слушать.
Медленно подбирая слова, Анна начала свой рассказ о необычном случае с Джокондой в Лувре. Повествование Анны повергло Говарда в изумление, но он попытался найти этому явлению объяснение.
Чтобы я правильно оценил произошедшее, ты не могла бы рассказать о себе то, что можешь или захочешь?
Жизнь Анны делилась на «до» и «после»: она имела в виду свою семью.
Благополучная и счастливая моя жизнь ничем не омрачалась, – вздохнула Анна. – Сказать, что я жила среди людей добрых, прекрасных и что они были самой лучшей семьей, – это не сказать ничего, нужно долго рассказывать о каждом из них. Мои родители – жизнерадостные и открытые люди, которые разделяли интересы друг друга, любили литературу и живопись. Мой отец преподавал в университете квантовую физику. И для него и для мамы ограниченность понятий «черное – белое», «да – нет» была препятствием на пути подлинного познания Бытия. Родители объяснили мне, что существует еще множество полутонов. Папа считал, что мое мышление не нужно втискивать в общепринятые рамки, дробя те самым мою целостность восприятия. Мама была прекрасной хозяйкой, обладала тонким чувством юмора и отзывчивостью, научила меня хорошим манерам. Каждое воскресенье она пекла какой-нибудь торт, и каждое воскресенье мы с папой ждали сюрприза. Дедушку я не помню: его не стало, когда мне было два года. Бабушка с нежностью заботилась обо мне, молилась о моем здоровье, рассказывала о Боге, но не навязывала мне своих религиозных убеждений. Она считала, что я, когда подрасту, сама смогу сделать выбор.
Так я росла в атмосфере всеобщей любви и радовалась жизни, а потом наступили черные дни. Вероятно, ничто хорошее не может длиться вечно… Они уходили практически один за другим. И сейчас я не могу без содрогания произнести это страшное слово – «умирали». Почти каждый день я посещала храм. Я просила не за себя – за них, и у меня был единственный вопрос к Богу: «Почему, почему Ты так решил?»
Ответа не было, Говард. Только единственный раз, стоя у иконы Николая Чудотворца, я услышала, как мне показалось, легкий шепот: «Только не бойся». Я перестала работать. Душевные раны были слишком свежи, и я считала, что общаться с людьми в этом состоянии было бы непрофессионально.