Загадка империи инков
Шрифт:
— Как жалко, — тихо сказала Мария.
— Мне довелось также увидеть мумию великого воина Инки Вира-кочи, — гордо заявил Гарсиласо.
— Где, в храме Солнца? — спросил Педро.
— Нет, солдаты Франсиско Писарро разграбили и уничтожили храм, а мумии Инков поделили между собой, чтобы показывать их, как диковинки.
Изображение индейского жреца
Золотой
Каждый год в день зимнего солнцестояния у Солнечного камня инки справляли обряды в честь бога Солнца
— Вот дураки, — прошептал Педро и оглянулся, проверяя, не услышал ли кто, как он ругает своего недавнего кумира, Писарро.
— Скорее всего, Вира-коча прожил очень долгую жизнь и умер в глубокой старости. Лицо мумии было испещрено морщинами, а ее голова — покрыта сединой. Вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать об этом человеке.
— Большое спасибо, дон Гарсиласо, — поблагодарила за всех Мария. — Но только в следующий раз вы не могли бы рассказать нам о чем-нибудь таком… — тут она засмущалась и самодельным веером прикрыла густо покрасневшие щеки.
— О любви? — догадался капитан. — Обязательно расскажу все, что мне об этом известно. А сейчас отправляйтесь-ка спать.
«Чему я учу этих испанских детей? — спросил себя Гарсиласо. — Они хотят быть не конкистадорами, а индейцами, которых уничтожали их отцы и деды! А может, все правильно, и дети поймут, какое преступление совершили их предки?»
«УШЛА ГОЛУБКА, УШЛА РОДНАЯ…»
— Сегодня я расскажу вам о прекрасных женщинах инков, — начал было капитан, но остановился, услышав бурчание Педро: «Ну вот, тоска зеленая. Всякие там цветочки, поцелуйчики и прочая дребедень…» Говорил мальчишка вроде бы тихо, но так, чтобы его услышали все, особенно Мария. Глаза Гарсиласо блеснули озорством, и он прочитал длинное стихотворение на языке индейцев-кечуа — самом распространенном наречии в империи Инков.
— А? Что? — встрепенулся Педро. — Что вы сказали? Я ничего не понял.
— То-то же! — улыбнулся Гарсиласо. — А теперь я переведу это на испанский…
Ушла голубка, ушла родная. Голубка, где ты? Тебя зову я, не уставая, Но нет ответа. Звезда — моей неверной имя. На небе нашем Ее не спутаешь с другими! Она всех краше! Луна и солнце друг с другом спорят, Хотят светила Сиять в горящем веселом взоре Голубки милой! Коса чернеет на белой шее Моей подруги. Бровей изгибы еще стройнее, Чем радуг дуги! Найти слова для взглядов милой Не в силах разум! Как будто утром взошли над миром Два солнца разом! Ресницы милой разят, как стрелы, В них яд, в них чары. Чье сердце встать бы не захотело Под их удары? А щеки милой на белом лике Горят, играют… Так в снежном поле цветы гвоздики Вдруг расцветают. Не зубы — жемчуг во рту искрится! С ее дыханьем, С ее улыбкой вокруг родится Благоуханье…Дети слушали, широко раскрыв глаза, будто всей душой впитывая стихотворные строки. Мария, не выдержав, захлопала в ладоши.
Педро, набычившись, спросил с подозрением:
— Это индейцы написали?
— Да, я прочитал вам небольшой отрывок из поэтической драмы «Aпy Ольянтай». Конечно, в переводе все это звучит значительно хуже, чем на родном языке.
И вновь Педро прокомментировал:
— Да, красивая, наверно, была индейка…
— Сам — индюк надутый! — вспылила Мария. Мальчик, словно не замечая ее гнева, сказал:
— А насчет ресниц, которые ранят, как стрелы с ядовитыми наконечниками, — это правильно. Девчонки — они такие…
— Ни за что не выйду замуж! — сердито заявила девочка.
И Гарсиласо понял, что пора ему вмешаться:
— Самыми почитаемыми в империи Тауантинсуйу были солнечные девы, которые давали обет вечной чистоты. Они служили одному только Отцу-Солнцу, и весь народ склонялся перед ними. Как перед святыми. Солнечные девы жили в прекрасных домах, куда мог входить только царь. Все украшения и посуда в этих домах были сделаны из золота и серебра, которые называли слезами Солнца или Луны. Эти высокопоставленные монахини выпекали священный хлеб — санку, который подносился богу во время больших праздников. Но главным их занятием было прядение, ткачество и изготовление одежды для верховного Инки и для койи — его жены. Никто лучше солнечных дев не умел делать головные уборы, тончайшие рубашки и квадратные сумки, которые носили через плечо. Обычно в таких сумках хранили коку — специальную траву, улучшающую настроение.
Существовал очень строгий закон, по которому деву, изменившую Солнцу с простым смертным, закапывали живьем в землю. Еще суровее наказывали ее любовника — казнили не только его самого, но и всех родственников, весь скот и все селение, откуда он был родом.
Мачу-Пикчу. Вокруг площади возвышаются дворцы правителей инков
Таков был закон, но за все существование империи он не применялся ни разу. Не нашлось ни одного желающего, готового рискнуть жизнью своих родных и близких.
Когда испанские солдаты ворвались в Куско и вошли в дом солнечных дев, они увидели там лишь трупы — ни одна монахиня не пожелала для себя позорной жизни.
Говорили, что где-то очень высоко в горах был город солнечных дев — Мачу-Пикчу. Испанцы много лет пытались отыскать его, надеясь поживиться там золотом, но так и не нашли.
— Всю жизнь сидеть взаперти и плести сумки? Нет, это не для меня, — сказала Мария.
— О, конечно, далеко не все женщины инков вели затворнический образ жизни, — отвечая ей, проговорил Гарсиласо. — В государстве Тауантинсуйу не было ни холостяков, ни старых дев. Когда девушке исполнялось восемнадцать лет, а юноше — двадцать четыре, то им разрешалось жениться. Ранние браки запрещались законом. В империи считали, что для того чтоб обзавестись семьей, необходим подходящий возраст, здравый смысл и жизненный опыт. Иначе как управлять домом и хозяйством? Но если женщина все никак не могла ни на ком остановить выбор, а взрослый мужчина сторонился противоположного пола, то их женили насильно. И никто не жаловался на этот обычай.
Кисет из перьев для коки
Этот керамический сосуд из Перу сделан в форме початков кукурузы
Кроме того, односельчане все вместе должны были построить дом для молодоженов, а приданым их обеспечивали родные.
Капитан взглянул на детей, внимательно слушавших его, и продолжил рассказ:
— В будние дни все люди в империи, независимо от своего положения, много работали. Здесь не поощрялось легкомысленное отношение к труду, а лентяев примерно наказывали. Зато какое веселье начиналось в праздники! Тут уж выдумкам не было конца!