Загадка Клетчатого
Шрифт:
— Ну, нашли? — так громко спросила женщина-сторож, что до ребят отчетливо донесся ее голос.
— Ложный вызов, — тоже не слишком тихо ответил один иа оперативников. — Живите спокойно.
И, погрузившись в микроавтобус, бригада уехала.
— Говорил же, что вляпаемся, — хмуро взирал на друзей Темыч. — И эта, главное, хороша, ~ уставился он на Катю. — Бомба, бомба… Звони, звони…
— Ну, не все же такие умненькие, как ты, — пыталась отбить нападение девочка, однако чувствовала она себя скверно.
— Получилось, конечно, не очень, — был
— Боюсь, не раскроем, — тяжело вздохнул Женька. — Вон они нас как обходят.
— А я думаю, наоборот, — возразила Таня. — Обходим их пока мы. Сереженька и мясник даже и не подозревают, что нам об их планах что-то известно.
— Вот мы и должны свое преимущество использовать, — снова заговорил Олег. — Наведаюсь-ка я завтра после уроков опять в магазин. Придется еще раз в жизни несчастной интеллигентной бабусей побыть.
Тут в квартиру вошли папа и мама Олега.
— Черт знает что, — проворчал с порога Борис Олегович. — Не город, а минное поле.
— Ты о чем? — прикинулся, что не понимает, Олег.
— Двадцать минут на Спасской стоял, — жаловался отец. — Там у вас в школе взрывное устройство искали. Дожили. После работы нельзя на машине к собственному дому подъехать.
— А мы-то смотрим, — вежливо поздоровавшись с родителями Олега, разыгрывала изумление Катя, — милиция вдруг приехала. Интересно, нашли они бомбу?
— Нет, — ответила мама Олега. — Ложный вызов.
— Тогда хорошо! — хором воскликнули дети.
— Кому как, — недовольно проговорил Борис Олегович. — Я лично предпочитаю после работы ужинать, а не стоять в заторе на Большой Спасской. Кстати, Олег, — повернулся он к сыну. — Ты от этой Анастасии Кельмановны подальше держись. Она окончательно ошалела.
— Да? — екнуло сердце у мальчика.
— Именно, — подтвердил Борис Олегович. — Я конечно, не врач, но, по-моему, налицо все признаки агрессивного склероза. Только машину запер, а Кельмановна ко мне подскакивает: «Как там ваша троюродная бабушка?» А у меня, главное, сроду такой бабушки не было. О чем я ей и сказал. А она мне: «Не врите, молодой человек. Я с вашей бабушкой Верой Николаевной гуляла». Насилу от нее отделался.
— Действительно хряпнутая, — успокоился Олег. — Ладно, папа, пойду ребят провожу до лифта.
И он выскользнул вместе с друзьями на лестничную площадку.
— От этой моей бабуси больше проблем, чем толку, — посетовал Олег, когда остальные уже садились в лифт. — Ладно, до завтра…
Наутро весь восьмой «В» обсуждал вчерашнее происшествие. Больше всех возмущался Лешка Пашков.
— Главное, не люблю дураков, — размахивал он руками перед дверью родного класса. — Уж если звонишь в милицию по поводу бомбы, которой не существует, так хоть уж делай, как люди в других школах, чтобы польза была. Надо звонить непосредственно перед уроками. Тогда занятия отменяют. Эх, — добавил мечтательно Лешка, — если бы он позвонил сегодня, по химии бы контрольную не пришлось писать.
— Наверное, этого анонима подвела точность расчетов, — поглядела Катя на Леш-кин залепленный лоб. — Как некоторых.
— Меня не подвело, — спокойно ответил Пашков. — Просто брат мой, Сашок пока не очень уверенно на виражах себя чувствует. Ничего, скоро освоим, — направился он к своей парте.
Насчет контрольной Пашков волновался зря: химичка Алевтина Борисовна решила ее почему-то не проводить. После чего восьмой «В» сошелся во мнении, что химичка у них хоть и нервная, но зато человечная.
Роман Иванович (литература пришлась на последний урок) тоже был сегодня каким-то вялым. Когда же Темыч на его вопрос: «С чего, скажи мне, Мартынов, начинается «Ромео и Джульетта?» бойко выпалил: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте!» — старый учитель литературы произнес с чувством:
— Вот видишь, Мартынов, даже и у тебя иногда проявляются некоторые задатки хорошего ученика.
— По-моему, он того, — растерянно поделился Темыч с Женькой.
— Нет, — прошептал в ответ Женька. — Это на него так угроза взрыва подействовала.
— К вам можно? — внезапно просунула в дверь растрепанную голову Елена Викторовна.
И, не дожидаясь, пока литератор что-либо ответит, крикнула:
— Входите, входите, господа!
Роман Иванович хотел что-то возразить, но в класс уже величественно вплыли члены Общины золотого креста.
— Извините, Роман Иванович, но это очень важно для жизни школы! — воскликнула Елена Викторовна.
— Я тут нужен или можно идти? — только и смог выговорить в ответ учитель литературы.
— Да-да, идите, — милостиво разрешила Елена Викторовна. — Отдыхайте, пожалуйста.
Роман Иванович выразительно кашлянул и в обществе журнала удалился из класса.
— Ребята! — начала потирать нервно руки школьная активистка. — В первую очередь поприветствуем дружными аплодисментами нашего дорогого брата Париса! Он выздоровел и теперь вновь вместе с нами!
Елена Викторовна первой заколотила в ладоши. Класс вынужден был ее поддержать.
— Сейчас хоровод заставит нас водить вокруг братьев, — отчетливо проговорила с места Моя Длина.
Класс грохнул.
— Да-да! Очень радостное событие, — как обычно неправильно истолковала, поведение класса Елена Викторовна. — Я и сама по брату Парису соскучилась!
Брат Парис был в белоснежном костюме, белой рубашке с воротником-стоечкой и белых ботинках. В руках он перебирал четки.
— Глубоко тронут таким приемом, — изрек он с подчеркнутой скромностью.
— Мы скоро тоже тронемся, — шепнула Катя на ухо Тане.
Сестра Аделаида явно услышала и злобно вытаращилась на девочек.
— Сейчас кусаться начнет, — наклонилась к Катиному уху Таня.
Сестра Аделаида беззвучно перебирала губами. Похоже, она и впрямь вынашивала агрессивные замыслы.