Загадка ловких мошенников
Шрифт:
— В конце концов, проигрывать тоже нужно уметь достойно, — сказал по этому поводу Олег.
— Но лучше выигрывать, — категорически не был согласен с ним Лешка Пашков.
Остальные тоже предпочли бы выиграть, однако выбора пока не было. Правда, подготовка к выпускному вечеру несколько отвлекла от неудачи. Особенно девочек. Едва сдав экзамен по истории, они бросились по магазинам, чтобы приобрести соответствующую торжественному моменту одежду. После каждой покупки они созванивались, боясь повториться.
Мальчики тоже отнеслись к выпускному вечеру очень серьезно. Конечно, до конца средней школы им оставалось
Это особенно удивило Компанию с Большой Спасской. До сих пор папа Марата Ахметова,
Хамитяй Хамзяевич, к школьным успехам, а точней, неуспехам сына, относился совершенно равнодушно. Марат учился из рук вон плохо. Когда преподаватели упрекали Хамитяя Хамзяевича, что он распускает сына, тот возражал им: «У меня, например, только четыре класса образования, а теперь я — крутой бизнесмен».
Однако с недавних пор, по словам Марата, «предок совершенно рехнулся на образовании». И вот теперь Хамитяй Хамзяевич отдавал сына в какую-то школу, где его обещали за два года подтянуть до нормального уровня. После чего отец собирался отправить Марата учиться в университет за границу.
— И на фига мне все это надо, — жаловался Компании с Большой Спасской Марат. — Я лично к своим ребятам привык. И хочу здесь дальше учиться. Ну, или, в крайнем случае, уйти в спорт.
Словом, каждый из бурного содружества «В» неожиданно осознал, что именно на выпускном вечере они последний раз соберутся все вместе. С самого первого класса все повторялось из года в год. И каждый год был во многом похож на другой. Казалось, так будет всегда. И вот вдруг выяснилось, что наступает другая жизнь. И, осознав это, ребята с особенной ясностью поняли, как хорошо им было всем вместе. И как будет не хватать тех, кто уйдет. Естественно, при желании они могут и дальше видеться. Но ведь это уже другое. Вот почему каждый из девятого «В» считал предстоящий вечер очень важным событием.
— Счастье еще, что мы по-прежнему вместе, — говорил по этому поводу Темыч.
— Куда мы друг от друга денемся, — отвечал ему Женька.
— Мы — никуда! — заулыбался Пашков.
— Будем надеяться, — не был столь категоричен Олег.
— Я бы хотела, — подхватила Катя.
У них возникли кое-какие проблемы. Беляев-старший. мечтал отдать сына в физико-математический лицей. Олег упирался изо всех сил. Мать была на его стороне. Но Борис Олегович объявил, что еще подумает. Катина бабушка подыскала какое-то театральное училище, после которого без экзаменов принимают в школу-студию МХАТ. Теперь она убеждала Катю и ее родителей, что внучка непременно должна «продолжать актерскую династию». У Кати и впрямь был драматический дар. И против того, чтобы стать актрисой, она ничего не имела. Однако сказала, что будет оканчивать родную две тысячи первую школу. И хочет учиться только в классе Андрея Станиславовича. Короче, даже Компании с Большой Спасской приходилось вести борьбу, чтобы остаться вместе.
Мать
— Уж кто-кто, а я Андрея никогда не покину.
Утром Пашков был вызван по телефону к директору Михаилу Петровичу, где тот вместе со своим доблестным заместителем по хозяйственной части Арсением Владимировичем взял с Лешки слово, что сегодня он не приготовит «ровно никаких сюрпризов». Они как в воду глядели. У Лешки и Сашка был к выпускному вечеру заготовлен еще один фейерверк, который складывался в надпись «Слава!». Но, поразмыслив, Пашков решил оставить его до лучших времен.
К пяти часам вечера в актовом зале собрались родители и ученики. Девочки выглядели сногсшибательно. В особенности отличилась Моя Длина. Она была в алом вечернем платье с огромным декольте и обнаженным левым плечом. У Андрея Станиславовича при виде ее глаза едва не полезли на лоб. А рот непроизвольно раскрылся.
— Ну, Школьникова, ты даешь, — пробормотал он.
— Нравится, Андрей Станиславович? — проворковала девочка. — Единственная номерная модель от Диора. Мать вчера кучу денег выложила.
И она кинула на любимого учителя столь страстный взгляд, что он, сказав: «Там… знаешь… мне… надо», — поспешил ретироваться. Зато Пашков не мог отойти от Моей Длины. Он пытался выразить всю степень своего восхищения.
Моя Длина тоже с немалым удивлением взирала на Лешку. В пиджаке и галстуке он обрел неожиданную солидность, и Школьникова отметила про себя, что «ребенок даже вроде бы стал вполне ничего».
Впрочем, и другие мальчики, сменив привычные джинсы, майки и куртки на пиджаки и галстуки, вдруг предстали совсем в другом виде. Лишь Темыч и Вадик Потанин из девятого «А» по-прежнему выглядели детьми. Выходные костюмы словно бы лишний раз подчеркивали, что двое еще не выросли.
Ученики и родители расселись в разных частях зала. Моя Длина вручила Зинаиде Николаевне видеокамеру, велев снимать абсолютно все, а Андрея Станиславовича исключительно крупным планом. Борис Олегович тоже захватил камеру. А папа Марата Ахметова, Хамитяй Хамзяевич, поручил съемку вечера своему личному телохранителю, который уселся с ним рядом.
Начались торжественные речи. Первым взял слово директор Михаил Петрович.
— Друзья! — произнес он с чувством. — Для многих из вас учеба в нашей школе сегодня не кончилась. Но некоторые уходят. Со следующего года оставшиеся сливаются в два параллельных класса.
— Это как понимать! — вскочил с места здоровяк Марат Ахметов. — Выходит, десятого «В* не будет?
Славное содружество «В» загудело. Ни у кого из учеников просто в голове не укладывалось, что отныне они превратятся в каких-нибудь «ашников» или «бэшников».
— Увы, не будет, — развел руками Михаил Петрович. — Оставшаяся часть девятого «В» сливается с оставшейся частью девятого «Б».
— А Андрей Станиславович? — возопила с трагическим видом Моя Длина. — Как же мы без него?
— Нам другого не надо! — немедленно подхватило в полном составе бурное содружество «В».