Загадка Меривезера

Стрэхен Кэй Клевер

– Юная леди, все в порядке, – ответил я. – Эта Макдональд – лучший криминалист на побережье, а некоторые считают, что и во всей стране.

– Знаю, – сказала Вики. – Но что же заставило тебя решить… ну, что следует поступить именно так? – Она вздохнула, чтобы было ей не свойственно, и протянула мне руку: – Дай четвертак, – сказала она.

– Ты ведешь себя так, словно ты застала меня, когда я ковыряюсь в носу, – сказал я и протянул ей монету.

– Орел или решка? – спросила она.

– Орел, – ответил я.

Она изучила монету на запястье.

– Орел, – объявила она. – Повешусь.

– Как?

– За шею. То есть повешусь, если ты как можно скорее не побежишь вниз и не скажешь той женщине, что передумал и не хочешь, чтобы она приезжала.

Странно, но когда Вики закончила фразу, я почувствовал облегчение –

будто где-то на околице сознания у всего начал появляться смысл. Мне показалось, что источником моего страха было опасение того, что Вики грозит опасность быть обвиненной в преступлении. Я заходил настолько далеко. Далеко, но не дальше. Толстый старый дурак (то есть я), видимо, усмехнулся. У меня был соперник, не так ли? Что-то, за что стоит побороться, что-то, ради чего стоит достать свою вставную челюсть и укусить?

– Конечно, – сказала Вики, – если у тебя такое чувство юмора… Но это некрасиво с твоей стороны. Если бы выпала решка, и ты собирался бы повеситься, я бы не стала улыбаться. Я бы расплакалась.

– Вик, смотри, с меня хватит…

– И с меня, – вставила она. – Хорошо. Ненавижу так поступать, но если ты не остановишь прибытие той женщины, я сделаю признание. Кажется, полиция предпочла зайти в тупик, так ведь можно сказать? Они знают, что один из нас виновен. Но они ненавидят совершать ошибки, когда в дело замешан филантроп, построивший столько фонтанов, парков и дорог. Точно так же они не хотят совершать ошибку с единственной племянницей филантропа. Так что они предпочли зайти в тупик. А Линн Макдональд – совсем не такова. Так что мне нужно одеваться и отправляться прямо в тюрьму или какое-то подобное место, рассказать им, что все сделала я. Проще сделать так, чем таиться, лгать, и все равно, в конце концов, быть разоблаченной. Я не смогу пережить еще одну ночь, если она будет такой же, как предыдущая. Я думала, что худшее позади. Но сейчас… Да, признание стало бы облегчением.

– Виктория, – сказал я, – скажи прямо. Ты… ты… – конечно, вполне естественно, что я не мог облечь свой вопрос в слова.

– Сделала это? – закончила она за меня. – Конечно. Определенно. Думаю, что ты понимаешь. Конечно, это сделала я. Кто еще?

– Пойду и скажу ей не приезжать.

Я вышел и упал с лестницы. Конечно, не совсем упал, так как я не падал, и точнее было бы сказать: «бросился вниз по лестнице», но такая формулировка предполагает элемент собственной воли, которого не было. Точнее будет сказать «был сброшен»; но в детективном повествовании не следует намекать на действие сверхъестественных сил. В любом случае это действие прошло невероятно быстро; насколько я помню, уже со второго шага я стал перепрыгивать сразу через четыре-пять ступенек, описывая сложные фигуры и двигаясь под прямым углом. Не припоминаю, чтобы я пытался как-то замедлить свой спуск. Мой ум был занят куда более серьезными вещами. Я спешил к телефону; возможно, моя походка была необычна и причудлива, но я стремился к месту назначения. Когда лестница закончилась, я оказался на полу и сел, чтобы поприветствовать Эвадну Парнхэм, которая одновременно робко и торопливо выглянула из гостиной и посмотрела на меня. Бывая в зоопарке, я с таким же выражением лица рассматривал неприглядных животных.

– О! – сказала она. – Я думала, произошло землетрясение. Что с вами, вы упали?

– Не совсем, – ответил я. – Со мной все в порядке, спасибо. Не буду вас задерживать.

Она сделала осторожный шаг.

– Это звучало как землетрясение, – настаивала она, внезапно начав хихикать и пытаясь удержаться, она принялась искать платок. – Вы очень забавно выглядите, – пояснила она. – Готова поспорить, то, как вы падали с лестницы, выглядело еще забавнее. Мне всегда казалось, что в падении толстяка с лестницы есть что-то ужасно забавное. У меня сильное чувство юмора. Извините. К тому же после прошлой ночи я ужасно нервничаю. Ваши ноги так нелепо торчат, в то время как лицо выглядит крайне серьезно. Почему вы не встаете?

Я ухватился за стойку перил и поднялся на ноги. И как раз вовремя – в следующий момент Сара Парнхэм вышла из столовой в холл.

Глава III

Несмотря на то, что Сара Парнхэм была тощей, а ее нос напоминал клюв попугая, и как личность она мне не нравилась, но я всегда уважал ее

как достойную интеллигентную леди и хорошего педагога. Наверняка и сам я был ей неприятен, но в то же время она искренне меня уважала, и было бы жаль потерять это уважение из-за абсурдности ситуации.

Я чувствовал, что мы с Сарой Парнхэм постоянно были квиты. Она знала, что моей манией была Вики, и безжалостно осуждала последнюю по всем статьям. Я знал, что ее манией была ее мачеха, Эвадна Парнхэм, которая, на мой взгляд, была самой бестолковой крашеной блондинкой на земле. Но и Сара Парнхэм, и я вежливо игнорировали наличие друг у друга этих маний – словно каждый из нас был по-своему ущербен, и потому не стоило обращать на это внимания.

Сара Парнхэм была намного старше своей мачехи. Она была уже взрослой, когда доктор Парнхэм нашел эту голубоглазую блондинку Эвадну – она играла роль несовершеннолетней девицы в третьесортном шоу. Доктор женился на ней, притащил ее домой и потратил на нее свое скромное состояние, а она, как я твердо уверен, довела его до смерти, которая произошла через два года.

За двенадцать лет, прошедших после смерти доктора, Сара Парнхэм профессионально выросла: начинала она в деревенской школе, но в итоге стала помощником директора прогрессивной частной школы в Сэтори-Бэй. Она проработала там шесть лет, но во время трагедии в Меривезере она уволилась – говорили, что главным образом это произошло из-за того, что Эвадна Парнхэм постоянно выказывала свое недовольство маленьким городком. Так что теперь Сара отважно искала лучшего места в небольшом колледже или городской школе.

Полагаю, ничто в Вики не раздражало меня сильнее ее отношения к этим двум леди. Эвадна проводила дни и годы своей жизни в пансионатах, наряжаясь, сплетничая, жульничая при раскладывании пасьянса, играя (представьте себе!) на ксилофоне, причем крайне скверно. И, несмотря на это, Вики настаивала на том, что у Сары превосходная семья. По словам Вики, Эвадна Парнхэм давала Саре Парнхэм причины жить и трудиться, в то время как сама Сара Парнхэм не давала мачехе ничего, кроме поддержки, ласк и глупого обожания. «Эвадна побуждает, а Сара подавляет», – говорила Вики. А когда я напоминал Вики, что на поддержку и обожание Эвадна отвечала придирчивостью и вероломством, дав Саре прозвище «Сасси», [7] что очень неуместно и нахально, Вики заметила, что для мрачной пятидесятилетней клуши просто здорово иметь кого-то, кто называет ее «Сасси». Конечно, сама Вики иногда называла меня «Кэнди» – по ее словам, было невозможно подобрать симпатичное сокращение для имени «Кадуолладер». Ну ладно, все это не имеет значения. Надеюсь, что Сара Парнхэм только-только вышла в холл.

7

Дерзкая (англ.).

Эвадна Парнхэм быстро отвернулась и уткнулась в платок, ее плечи сотрясались. «Все это притворство, – подумал я. – Не желая показать, что смеется, она делает вид, что плачет». Но я молчал, несмотря на то, что Сара бросала на меня злобные взгляды через плечи Эвадны.

– Нервы, – Эвадна наконец-то объяснилась перед Сарой. – Я ужасно расстроена. Я не могу этого вынести, осознать это. Всякий раз, когда думаю, я начинаю нервничать. Я просто плачу и плачу. Я ужасно расстроена.

– Ну, ну, дорогая, – возразила ей Сара, – все будет хорошо. Мистер Ван Гартер пригласил сюда ту самую Линн Макдональд. Она прилетит прямиком в Меривезер – на аэроплане. Дорогая, я думаю, она будет рада твоей помощи. Тебе же понравится помогать знаменитому детективу, не так ли? [8]

8

Думаю, эту фразу Сары Парнхэм стоит пояснить. Как-то раз Эвадна Парнхэм призналась нам с Вики, что мечтает стать детективом. Когда Вики ответила: «Почему бы и нет?», – Эвадна пожала плечами со словами: «Сасси это бы не понравилось. Бедняжка Сасси совсем не интересуется ни криминалом, ни чем-либо волнующим. Даже мужчинами. Только ученики и уровень интеллекта. Она бы не хотела, чтобы я работала. Я не особо сильна. Я не сильно возражаю. У меня есть музыка, и она много значит для меня».