Загадка пропавшей статуи
Шрифт:
Звали её, вопреки миловидной внешности и классу, Щёлочь. Среди всех участников рейда она была самого низкого уровня, да и в целом вела себя не слишком умело, однако, пообщавшись с ней хотя бы пару секунд, устоять перед её несколько наивным обаянием не смог бы даже последний циник.
Весьма характерная для сражений с боссами арена, где они все собрались, и вправду принялась зловеще подрагивать. Это были серые, мрачные катакомбы глубоко под землей, теперь уже богато усеянные телами множества крысолюдов, которые здесь недавно завелись.
— Эй ты, одноглазая! Уйди с
Это был немолодой эльф с традиционными для этой расы острыми чертами лица и длинными, мерзкими, будто бы они были мокрыми и жирными, белесыми волосами. Звали его Горац, хотя себя он, от явного недостатка скромности, именовал не иначе как «Горац фон Вольт». Кажется, его целью пребывания в рейде являлась не столько добыча или победа над монстрами, сколько процесс доведения всех и вся до белого каления. В остальное же время он был магом, весьма эффектно и при этом эффективно воздействующим на противников водой в различных агрегатных состояниях.
— Я сама решу, где мне стоять, сноб вислоухий! — мгновенно вспыхнула, как спичка, и вправду одноглазая эльфийка, чья кожа цветом напоминала уголь, да к тому же ещё и абсолютно лысая.
Клесирре, а никнейм у неё был именно такой, и без того не требовался повод для склоки, а с Горацом она начала собачиться буквально с первых же минут похода. Сама эльфийка себя называла «пираткой с островов Раздора» и в целом образу соответствовала как в плане одежды, так и стилем сражения, сочетая саблю с различными приёмами, а также широким ассортиментом хитрых приспособлений вроде миниатюрных бомб, дротиков или кинжалов.
— Можно вы будете ну хоть каплю полезны, хотя бы сейчас, на финальном боссе? — вмешалась в их перепалку ещё одна темнокожая эльфийка, но уже с закосом под «дроу».
Особа, скрывавшаяся под ником Матаркша, вообще непонятно что забыла в этом подземелье. Её высокомерие сочеталось с не менее высоким уровнем, что вкупе с весьма качественным и дорогим снаряжением ставило под большое сомнение экономическую целесообразность её участия. В одиночку она это подземелье, конечно же, не осилила бы, но и награда, к тому же поделенная на двенадцать, не окупала ни ремонт, ни расходники, не говоря уже про затраченное время.
Принадлежала она к довольно редкому классу чернокнижников. В отличие от прочих заклинателей он требовал большого умения играть и в частности понимать, что и когда надо делать. В ином же случае основное оружие данного класса — проклятия — вполне могли обернуться против него самого или его союзников.
— Да хорош трындеть! — воскликнул мужчина в очках-консервах, плотно закрывающих глаза, с причудливым украшением, состоящим из нескольких колец на лбу. — Дела делать надо уже!
Класс этого персонажа был понятен издали с первого же взгляда и без всяких объяснений. Сунрад одевался как стереотипный алхимик, вёл себя как стереотипный алхимик, да и играл как стереотипнейший алхимик, что придавало ему немалую долю забавной, но предсказуемой карикатурности.
Последних двух участников рейда, которые в склоках не участвовали и вообще держались в стороне, сами себе на уме, можно было крайне легко спутать, особенно в бою, когда эти две эльфийки, оборачивались изящными, но практически одинаковыми пантерами и принимались мельтешить по округе с невероятной скоростью. Звали их соответствующе: Рукороко и Курокоро. Или же наоборот. Ни одна из них нисколько не пыталась облегчить задачу с угадыванием кто есть кто. Приходилось каждый раз поднимать взгляд и смотреть на строку никнейма.
Вне боя их внешность заметно отличалась, но исключительно за счёт контрастности одежды: Курокоро одета была в бело-зелёное платье, а Рукороко, соответственно, в зелёно-белое. Впрочем, не будучи в зверином обличии, они не мельтешили, что несколько упрощало задачу по опознанию.
Именно такой состав рейда спустился в катакомбы близ города с плохо выговариваемым названием Амбваланг. Причиной экспедиции стало не столько крысолюды сами по себе, сколько то, что эти противные создания украли посреди бела дня из самого центра города статую его основателя — некоего Амбва. Персонаж этот никаким игроком не был, давным-давно умер и вообще какую-то значимость представлял только для людей, знакомых с историей мира «Хроник раздора». Тем не менее за его статую городские власти назначили солидную, особенно по меркам этой, считающейся низкоуровневой, локации награду. Это-то и свело двенадцать весьма разномастных персон вместе.
Пока, самым сложным в их почти полуторачасовом приключении являлся спуск в катакомбы. Те лишь недавно обнажились, когда возле Амбваланга в результате весьма плачевных событий появился гигантских размеров кратер. Этакий эпицентр магического ядерного взрыва с соответствующими опасностями вроде убивающего всё и вся излучения, мутантов и просто опасной живности.
И тем не менее пройдя этот участок, пробившись через кишевшие крысолюдами катакомбы, группа без потерь дошла до финального босса. Оный как раз помпезно являл себя игрокам.
Крысы-жрецы, чей ритуал игроки рейда силились сорвать, но волею скриптов потерпели неудачу, взывали за помощью к своему богу — некой четырёххвостой крысе. Тот ответил, но, как всякий мудрый бог, не желая подрывать веру в себя, явился на помощь не лично, а прислал свой аватар: гигантскую, антропоморфную, полупрозрачную, ещё и светящуюся токсичным зеленоватым светом четырёхрукую крысу. Вооружена та оказалась так, словно она опаздывала и в спешке схватила первое попавшееся оружие: копьё, молот, меч и магический посох.
— Это, мои дорогие, символизирует единство четырёх сущностей крысиного бога, — поделилась познаниями во внутриигровых историях Лукаша. — Остерегайтесь гигантского посоха — его заклинания вещают неприятный дебаф. Не попадайте под тычки копья — оно отравленное. Молот полностью разрушает вашу защиту, что может быть очень опасно! А меч…
Свой рассказ она сопровождала очень своеобразной, откровенной пантомимой, от которой мужчины не могли отвести взгляд, а женщины кривились.
— А меч, видимо, глубоко режет? — откровенно глумясь, уточнил Горац, испытывавший солидарность скорее с женской половиной рейда.