Загадка штурмана Альбанова
Шрифт:
Ваше превосходительство! Обращаюсь к Вам слезно с покорнейшей просьбой: не оставьте меня с малюткой дочерью. Сделайте распоряжение о выдаче мне в счет жалованья мужа за 1,5 года хоть 100 рублей и о высылке их по моему адресу.
Еще раз прошу Ваше высокопревосходительство, не оставьте моей просьбы без внимания. При сем прилагаю удостоверение.
К сему прошению крестьянка Малошуйской волости Евдокия Андреевна Баева, неграмотная; по ее личной просьбе расписался крестьянин Федор Степанович Вайванцев.
Мой адрес: г. Онега, Архангельской губернии, Малошуйское волостное управление.
Личность ходатайницы по прошению и ее бедственное положение удостоверили: и. д. Малошуйского волостного старшины И. Андропов и волостной писарь А. Кузнецов».
Ответ из департамента общих дел при МВД представлял собой шедевр бюрократической отписки:
«Крестьянке Евдокии Андреевне Баевой от департамента общих дел объявляется, что ходатайство ее о выдаче ей… жалованья, следующего ее мужу Прохору Сергеевичу Баеву по договору с В. А. Русановым, не может быть удовлетворено, так как департаментом не могут быть выполнены обязательства по договору, заключенному В. А. Русановым от его имени и в качестве частного лица, тем более что просительницей не предъявлено сведений, из которых можно было усмотреть, что часть жалования матроса Прохора Баева надлежит выдавать просительнице из департамента. Арбузов, Пуришкевич».
По возвращении «Св. Фоки» в Архангельск крестьянка Баева снова обратилась в департамент общих дел при МВД России:
«Муж мой Прохор Сергеевич Баев из экспедиции Русанова-Брусилова, отправившийся к Северному полюсу в 1912 г. в качестве матроса, не вернулся (ныне по частным сведениям с поименованной экспедиции прибыло в Архангельск только 2 человека). Его надо считать погибшим, почему я вновь покорнейше прошу департамент помочь мне денежным вспомоществием, так как он, Баев, уже 3-й год оставил меня с ребенком, не посылал мне на пропитание из своего установленного жалованкя. Если настоящее ходатайство мое будет отклонено, покорнейше прошу сообщить мне, куда я должна буду обратиться за помощью, чтобы поддержать существование себя и ребенка. 29 августа 1914 г.».
Резолюция на ее прошении была такова: «Отложить до выяснения судьбы экспедиции Русанова по результатам произведенных поисков и найденной бутылки с его письмом».
Тогда кто-то посоветовал ей обратиться к Р. Л. Самойловичу, в будущем известному советскому полярному исследователю, профессору. Следующее письмо Баевой обнаружено в его личном архиве:
«Его высокоблагородию г. горному инженеру Р. Л. Самойловичу, Петербург, Николаевская, 2. Просит крестьянка Архангельской губернии Онежского уезда, Малошуйской волости и села Евдокия Андреевна Баева о следующем:
Прилагая удостоверения Малошуйского волостного правления о моем бедственном положении за № 248, покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие, не найдете ли возможность назначить мне пособие на мужа Прохора Сергеева Баева, находящегося в экспедиции с В. А. Русановым с самого начала ухода в плавание, т. к. мне стало известно только теперь, что Вы, Ваше Благородие, помогали денежно участникам экспедиции Русанова. Не оставьте Ваше Высокоблагородие моей просьбы, т. к. я и дочь 4 лет проживает на чужих квартирах, не имея средств к пропитанию».
— А вот альбом Екатерины Константиновны, — прервав мои мысли, Ирина Александровна осторожно подала мне черный потертый альбом с металлической застежкой.
Я осторожно стал перелистывать его. В него аккуратно были вклеены газетные вырезки — сообщения, домыслы, догадки о без вести пропавшей экспедиции сына, о седовской экспедиции, русановской, об экспедициях, снаряженных на их поиски. Я представил, как несчастная, убитая горем женщина годами собирала эти крохи надежды.
— А вот письма Ерминии Александровны, Георгия Львовича. Из них совершенно ясно, почему она оказалась в этой трагической экспедиции. А то тут смаковались всевозможные домыслы о не существовавшем на самом деле романе между ней и Георгием Львовичем, что они познакомились якобы еще в Порт-Артуре. Никогда не была она в Порт-Артуре. Вполне возможно, если бы кончилась экспедиция добром, может, и вышла бы она за него замуж, в письмах она отзывается о нем очень тепло, но до экспедиции между ними совершенно ничего не было. Так-то они свойственниками были, но познакомились они уже перед самой экспедицией. А легенда про Порт-Артур откуда появилась: порывалась она туда на войну к отцу, но, разумеется, ее туда не пустили. Вот читайте, а я пока чай приготовлю. Двадцать один год ей тогда был…
Она тихо вышла, а я с нетерпением погрузился в письма.
«Петербург, 22 июля
Дорогой мой папочка!
Я только двадцать часов провела в Петербурге. И уже массу нужно рассказать. Когда устроилась, позвонила к Боте. На мое счастье, оказалось, что и Ксения здесь — случайно приехала на один день из Петербурга… Я у них просидела вечер, и предложили они мне одну экскурсию, которую мне ужасно хочется проделать, но если только ты не будешь недоволен. Дело вот в чем: Ксении старший брат (не тот, который скандалил) купил пароход, шхуну, кажется. Она парусная, но при ней есть при чем-то паровая машина, я не совсем понимаю, но ты, наверное, сообразишь. Он устраивает экспедицию в Александровск и приглашает пассажиров (было даже объявление в газетах), так как довольно много кают. Займет это недели две-три, а от Александровска я бы вернулась по железной дороге. Это тебе сразу покажется очень дико, но ты подумай, почему бы на самом деле упускать такой случай, который, может быть, никогда больше не представится. Теперь лето, значит холодно не будет, здоровье мое значительно лучше, и, право, будет только полезно немного поболтаться по океану, и ничего мне не сделается, если я вместо перепелок постреляю белых медведей. Сама цель экспедиции, кажется, поохотиться на моржей, на медведей и пр., а затем они попробуют пройти во Владивосток, но это меня уже, конечно, не касается. Ты поставь меня на свое место и скажи, неужели ты бы сам не проделал это с удовольствием?.. Пока до свидания, дорогой мой папочка…»
— Ботя — это Борис Иосифович, наш родственник, — пояснила вернувшаяся с чаем Ирина Александровна. — А Ксения, — как вы, наверное, уже догадались, — сестра Георгия Львовича.
Второе письмо уже было со штемпелем «Зверобойное судно «Св. Анна».
«10 августа
Дорогой мой папочка! Спешу написать тебе несколько слов, т. к. сегодня в 12 уходит «Св. Анна», и не знаю, когда мне удастся послать следующее письмо… Спасибо большое за письмо!.. Я в восторге от будущей поездки.
— Значит, он разрешил ей?
— Конечно. У нас в семье взаимоотношения строились на основе взаимного понимания и уважения. Он ответил ей, что она уже взрослая, он не вправе запрещать ей, поступай, как считаешь нужным, но подумай хорошенько, по силам ли это тебе с твоим здоровьем…
Провожали «Св. Анну» из Петербурга очень торжественно. Оставшиеся у Николаевского моста яхты и встречные суда поднимали приветственные сигналы. На одной из фешенебельных яхт был французский президент Пуанкаре. Когда «Св. Анна» проходила мимо яхты, та сбавила ход, на баке выстроилась команда, был поднят сигнал «Счастливого плавания!»
— Как раньше называлось судно? — спросил Пуанкаре.
— «Пандора», — ответил офицер из свиты.
— Да, — задумчиво протянул президент, — богиня, которая неосторожно открыла сундучок с несчастьями…
Я заглянул в мифологический словарь: «Пандора, греч. — «всем одаренная» — первая женщина, созданная по воле Зевса Гефестом (вариант: Гефестом и Афиной) в наказание за то, что Прометей похитил с неба огонь для людей. П. должна была стать орудием отмщения. Гефест вылепил П. из земли и воды, дал своему творению облик, подобный богине, человеческий голос и прелесть. Афродита одарила П. красотой, Гермес — коварством, хитростью, лживостью и красноречием. Афина соткала для П. прекрасные одежды. Одарили П. и другие боги. Зевс отдал П. замуж за брата Прометея — Эпиметея, которому она родила дочь Пирру. Эпиметей, несмотря на предостережение Прометея, принял в дар от Зевса сосуд, в котором были заключены все людские пороки, несчастья и болезни. Терзаемая любопытством, П. открыла его и выпустила на волю бедствия, от которых с тех пор страдает человечество. На дне осталась только надежда, так как П. успела захлопнуть крышку. Иносказательно сосуд (ящик) Пандоры — вместилище бед; дар, чреватый бедами…»