Загадка Ситтафорда
Шрифт:
Молодой человек медленно поднялся из-за стола и сказал неестественно низким голосом:
– Вы пришли меня арестовать?
– Нет, сэр, нет. Если бы я пришел вас арестовать, я бы предъявил ордер на арест. Я просто прошу вас рассказать, что вы делали вчера во второй половине дня. Вы можете и не отвечать на мои вопросы, если сочтете нужным.
– Не отвечать на ваши вопросы не в моих интересах. Да, да, знаю я ваши приемчики. Значит, вам известно, что я был там вчера?
– Вы записались в книге
– Да, отрицать бессмысленно. Я был там. А почему не быть?
– А почему были? – негромко спросил инспектор.
– Я приехал повидаться с дядей.
– Вы договорились?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вашему дяде было известно, что вы к нему едете?
– Я… нет… Он не знал. Это так… неожиданно вышло.
– И никакой причины?
– Причины?.. Нет… Почему обязательно причина? Я… я просто хотел увидеть своего дядю.
– Согласен с вами, сэр. И вы видели его?
Наступила пауза, очень долгая пауза. Лицо молодого человека свидетельствовало о нерешительности. Инспектор даже пожалел его в душе. Неужели мальчишка не понимает, что с головой выдает себя?
Наконец Джим Пирсон глубоко вздохнул:
– Я… я полагаю, что лучше мне чистосердечно признаться. Да. Я виделся с ним. На вокзале я спросил, как добраться до Ситтафорда. Мне сказали, что об этом и речи быть не может. По дорогам невозможно проехать. А я говорю, что мне срочно надо.
– Срочно? – удивился инспектор.
– Да, я… я очень хотел повидаться с дядей.
– Допустим, сэр.
– А носильщик только качает головой: невозможно, и все. Тут я назвал дядино имя, и лицо его прояснилось. Оказалось, что дядя как раз в Экземптоне.
– В котором часу это было, сэр?
– По-моему, около часу. Я пошел в гостиницу, в «Три короны»… Снял там комнату, перекусил немного. А после этого… после этого я пошел повидаться с дядей.
– Так сразу и пошли?
– Н-н-нет, не сразу.
– Который был час?
– Ну… я, пожалуй, не могу сказать определенно.
– Половина четвертого? Четыре? Половина пятого?
– Я… я… – Он стал запинаться еще больше. – Я не думаю, что могло быть так много.
– Миссис Беллинг, хозяйка, сказала, что вы вышли в половине пятого.
– Да? Я думаю… думаю… она ошибается…
– Что произошло дальше?
– Я отыскал дом дяди, поговорил с ним и вернулся в гостиницу.
– Как вы попали в дом?
– Я позвонил, и он открыл мне дверь.
– Он не удивился, увидев вас?
– Да, да… очень был удивлен.
– Как долго вы оставались у него, мистер Пирсон?
– Минут пятнадцать-двадцать. Но послушайте, он же был, что называется, в полном порядке, когда я уходил! В полном порядке, могу поклясться.
– И в котором часу вы ушли от него?
Молодой человек опустил глаза. И снова неуверенность прозвучала в его голосе.
– Я точно не знаю.
– Я думаю, знаете, мистер Пирсон.
Твердый тон оказал свое действие. Пирсон тихо произнес:
– Было четверть шестого.
– Вы вернулись в «Три короны» без четверти шесть. От дома вашего дяди до гостиницы не более семи-восьми минут хода.
– Я не сразу пошел назад, я еще побродил по городу.
– В такую стужу, в снегопад?
– Снег тогда не шел. Снег пошел позже.
– Понятно. И какого же характера у вас был разговор с дядей?
– Да так… Ничего особенного… Просто захотелось поговорить со стариной… увидеть его. Вот и все, понимаете?
«Врать не умеет, – подумал инспектор Нарракот. – Я бы, пожалуй, придумал что-нибудь более складное». Вслух он сказал:
– Очень хорошо, сэр. Могу я теперь поинтересоваться, почему, услышав о смерти вашего дяди, вы покинули Экземптон, не обмолвившись о своем родстве с убитым?
– Я испугался, – откровенно признался молодой человек. – Я понял, что его убили примерно в то время, когда я ушел от него. Это могло испугать кого угодно, ведь верно? Я перетрусил и удрал на первом попавшемся поезде. Вы знаете, бывает, нервы не выдерживают. И у любого не выдержат нервы в такой ситуации.
– И это все, что вы можете мне сказать, сэр?
– Да. Да, конечно.
– Я надеюсь, вы не откажетесь пройти со мной, чтобы записать ваши показания. Потом вы прочитаете их и подпишете.
– И все?
– Очень может быть, мистер Пирсон, что вас придется задержать до выяснения обстоятельств.
– Боже мой, – взмолился Пирсон, – ну кто мне теперь поможет?
В этот момент раскрылась дверь и в комнату вошла молодая женщина.
Это была, как сразу про себя заметил инспектор, совершенно исключительная женщина. И не то чтобы она была необыкновенно красива, но лицо у нее было какое-то особенно привлекательное, такое лицо, которое, увидев однажды, уже нельзя забыть. В нем было и чувство здравого смысла, и то, что французы называют savoir faire, и неукротимая решимость, и подающее напрасные надежды очарование.
– Джим! – воскликнула она. – Что случилось?
– Все пропало, Эмили, – сказал молодой человек. – Они думают, что я убил своего дядю.
– Кто это так думает? – требовательно спросила Эмили.
Молодой человек указал на своего посетителя.
– Это инспектор Нарракот, – сказал он и, изображая официальное представление, мрачно добавил: – Мисс Эмили Трефусис.
– О! – произнесла Эмили Трефусис.
Она изучала инспектора внимательным взглядом карих глаз.
– Джим, – сказала она, – ужасный идиот, но он не убивает людей.