Загадка старой колокольни
Шрифт:
А после воскресенья, когда мы сидели как раз у Лёнчика, вдруг зазвонил телефон. Я подбежал к трубке, приложил её к уху. А в ней голос:
— «Орион»! «Орион»! Я — «Василёк». Говорит майор Корниенко.
— Я — «Орион»! Слушаю вас, «Василёк»! — закричал я радостно. — У трубки Жужу.
— Чудесно, — вновь отозвался папа. — Так вот, ребята, если хотите увидеть фотографию, скорее сюда. Я принёс.
Мы с Лёнчиком кинулись к нам домой. Папа поднял в руке перед нами фотографию. С неё смотрел на нас уже не молодой человек в форме немецкого солдата без головного убора. На широком, словно бы расплюснутом
РАЗРЫВ — ТРАВА
Уже кончалось лето. На улицах каштановые ветви гнулись под тяжестью ёжистых зелёных плодов, которые целыми гроздьями висели между листьями. В тихих уголках городского парка, на крутых склонах берегов вокруг старого монастыря, подсыхали, белели острые, как пики, стручки разрыв-травы.
Ещё немного, и она начнёт стрелять, разбрасывая вокруг себя семена, чтобы вечно жил и не переводился на земле, не мельчал её род.
Над речкой утром и вечером пролетали стаи уток. Интересно было наблюдать, как мать-утка покрикивала на своих детей, которые стайкой жались возле неё, играя в воздухе:
«Кря! Кря!»
Я на человеческий язык каждый раз переводил этот суматошный крик, и мне казалось, что это мать-утка говорит:
«А ну, сорванцы, будьте внимательны, ибо за своими играми и опасность прозеваете… И учитесь свободнее владеть крылом. Ведь не за горами дальняя дорога в тёплые края… А одолеть её может только сильный… Свободнее, свободнее крылом!»
Нам с Лёнчиком тоже уже приходило время готовиться в дорогу, ведь новый учебный год скоро. Теперь мы, наверное, не сможем так часто бывать на заводе, у дедушки в цехе и в подвальной комнате «Ремточмеханики». В последние дни августа мы наведывались в школу, ходили по магазинам, покупали учебники, тетради и всякие школьные принадлежности.
Однажды, когда я вернулся домой с полным портфелем всякого добра, позвонил городской телефон, я взял трубку:
— Алло! Слушаю!
— Квартира майора Корниенко?
— Да, — сказал я.
— А майора можно к телефону?
— Его нет дома.
— А вы кто?
— Я его сын.
— Очень хорошо. Это говорят из Комитета советско-немецкой дружбы. Вы бы не смогли записать отцу телефонограмму?
— Смогу.
Папу просили в ближайшее время зайти в Комитет советско-немецкой дружбы со всеми материалами о немецком солдате Августе Кюнте.
Вечером, прочитав телефонограмму, папа улыбнулся:
— Вот, Жужу, видишь, сколько хлопот из-за тебя…
— Но, папа…
— Да нет, Жужу, — успокоил он меня, — я не обижаюсь… Пойду обязательно.
…Вот уже и снова началась учёба в школе. Но всё же мы с Лёнчиком не переставали посещать «Глобус», обменивались письмами с Вилли Кюнте и с другими нашими корреспондентами, а к дедушке то в подвал, то на завод время от времени наведывались.
Теперь дедушкин «кабинет» напоминал настоящую часовую мастерскую. Механизм обрастал всё новыми и новыми деталями, колесиками, какими-то рычажками, крючками. Над ним висело восемь колоколов. Когда-то, ещё издавна, они отзывались один за другим гулким звоном. Это была простенькая мелодия, которую механизм проигрывал раз в четверть часа, два раза каждые
А мы с Лёнчиком уже не имели постоянной работы. Трудились подручными у мастеров.
— Лёнчик, подай-ка мне наждак…
И Лёнчик подаёт.
— Жужу, вон там за станком молоточек, он мне нужен…
Уже весь завод с интересом следил за дедушкиной мастерской. Удастся ли рабочим обучить равнодушный металл музыкальной грамоте? Послушаются ли их колокола?
Работа хотя и медленно, но всё же подвигалась. Вставали, словно солдатики в неровном строю, всё новые и новые штыри на барабане. Каждый из них заставлял нагибаться рычажок, тот в свою очередь тянул трос, и молоточек поднимался над колоколом и послушно бил по нему, извлекая из металла чистый звук…
Дедушка прислушивался к нему, и удовлетворение разливалось по его лицу.
— Хлопчики, послушайте ещё раз…
И куранты, как мне казалось, вновь охотно повторяли от начала до конца торжественную мелодию.
Когда после последнего удара колокол смолкал, дедушка начинал сверлить дырочку для нового штыря — солдатика. Иногда приходил директор завода, весело спрашивал:
— Как тут у вас дела, Иван Стратонович? Слушаются ли помощники?
— В аккурат…
— Может, ещё помощь какая-нибудь нужна?
— Э, нет, колхозом здесь ничего не сделаешь, надо, чтобы одна голова думала, что к чему… Работы много, но понемногу одолеем…
В тот вечер не работали. Дядька Роман в заводском спортзале на спартакиаде в поединке со своим соперником старался вернуть чемпионское звание. А мы вчетвером тем временем решили пойти к старому монастырю, потому что директор завода сказал, что на стене его уже укреплена государственная охранная грамота. Когда подошли к воротам, увидели, что наш давнишний знакомый, сторож с дубинкой, запирал ворота на замок. Дедушка поздоровался с ним и спросил:
— Говорят, где-то здесь охранную грамоту повесили. Нельзя ли на неё взглянуть?
Сторож нахмурился:
— Повесили… Вон… — поднял свою дубинку и показал на стену.
Мы подошли ближе. На стене было написано, что весь комплекс представляет драгоценный памятник прошлого и оберегается законом от любого разрушения.
Дядька Прокоп громко прочитал весь текст, весело засмеялся:
— А где же те, что хотели сровнять колокольню с землёй?
Сторож только отмахнулся:
— Уже смотали удочки… Давненько не ходят… А недавно и нам сказали собираться, чтоб к Новому году освободили всю территорию от складов. Так что не знаю, откуда эта напасть и взялась… Мне теперь тоже работу ищи…
А дядька Прокоп, такой шутник, на это очень серьёзно сказал:
— Разве не знаете, откуда взялась напасть на вашу голову?
— Откуда же мне знать? — поднял глаза сторож.
— Неужели этих двоих не помните? — указал дядька Прокоп на нас с Лёнчиком.
Мы от смущения даже отвернулись. Сторож плечами пожал.
— Ох, — вздохнул дядька Прокоп, — вижу, память ваша уже как решето. Да это же их тогда пожарники снимали!..
— А-а, так это вы, разбойники… Так, так, теперь припоминаю… И правда после них всё и началось…
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
