Загадка в ее глазах
Шрифт:
— Ну что же, Евгения, давайте сразу проясним ваше положение. Начнем с того, что вы мне абсолютно не нужны.
Качалина смерила меня оценивающим взглядом, словно прикидывая — к чему можно приспособить столь бесполезный предмет, как навязанный ей коварным мэром телохранитель номер два? Я молча ждала.
— Мне вполне достаточно Галочки и, конечно, моих ребят. Так что найдите себе какое-нибудь занятие на время моего пребывания в Тарасове и не путайтесь у меня под ногами — я этого не выношу!
Я послушно кивнула:
— Хорошо, Ольга Христофоровна. Я постараюсь вам не мешать. Но поймите и вы меня — ведь я всего лишь выполняю просьбу Виталия Михайловича.
— Понимаю, —
Вообще-то, когда речь идет о спасении чьей-то жизни, приходится повторять и дважды, и трижды, и вообще, столько раз, сколько понадобится. Я давно заметила, что люди моей профессии частенько относятся к клиенту, как к ребенку. Да, ты молча переждешь его истерику. Ты выслушаешь все его пожелания по поводу того, как тебе нужно его охранять — порою дельные, большей частью — смешные и нелепые, с точки зрения профессионала… И сделаешь все по-своему. И тогда все сложится просто отлично.
— Я не буду вам мешать, Ольга Христофоровна, обещаю, — честно сказала я.
Мешать не буду, но твою охрану я построю так, как считаю нужным. Иначе — грош мне цена. Трудновато будет справиться с таким сопротивлением…
К капризам клиентов я давно привыкла и спокойно пережидаю их, как дождь, или град, или эпидемию гриппа. Неизбежно, скучно, но скоро пройдет. А вот противодействие охраны — это уже хуже. Особенно будет свирепствовать эта Галочка, ясное дело. Конечно, мне приходилось несколько раз работать в тандеме. Принципы — это хорошо, но жизнь так устроена, что порою приходится их нарушать. И никогда я не встречала такой открытой вражды, причем с первых же секунд. Мы ведь даже еще не сцепились ни разу… Что-то странное есть в отношении Галочки к ее работе — что-то чересчур уж личное. Нужно будет это выяснить.
— Хорошо, Женя, я рада, что вы все поняли. Сейчас мне нужно привести себя в порядок, а через полчаса я хотела бы пройтись.
И Ольга Христофоровна удалилась в свои люксовые покои. А мы с Галочкой остались в гостиной — огромной, старомодной и по-своему уютной. Мне всегда нравилось, что владельцы «Евразии» и не пытаются гнаться за столичным шиком. Все равно не догонят, лишь получится смешно. Зато у гостиницы есть свой неповторимый стиль — провинциальный, чуть ироничный. Вот — вполне современный удобный диван, но обит он тканью в кремовых розах. На камине — часы: античная дева склонилась на циферблат. Парные статуэтки — пастушок и пастушка улыбаются друг другу. Под сплит-системой на стене портреты — кавалер в мундире и дама с высокой прической, генерал с усами. Такая смесь — века двадцать первого и восемнадцатого. Забавно и небанально.
Пока Качалина занималась своим туалетом, мы с Галочкой остались наедине. Пожалуй, уже стоило расставить точки над нужными буквами.
— Ну, что же, Галина, — начала я, но маленькая сердитая женщина прервала меня на полуслове:
— Я не Галина!
— Но вас Ольга Христофоровна называет Галочкой! — удивилась я.
— Вот Ольга Христофоровна пусть так меня и называет.
Телохранитель уселась на стул с изогнутой спинкой, причем уселась верхом — как Клинт Иствуд в вестерне. Вдобавок спиной ко мне. Вся ее маленькая фигура демонстрировала: «Отстань от меня!»
— Так как же вас зовут? — настойчиво, но вполне доброжелательно поинтересовалась я.
— Светлана.
— А почему же тогда — Галочка?
Маленькая женщина резко обернулась и уставилась мне в лицо с откровенной ненавистью:
— Слушай, отвяжись, а?! Ну чего тебе от меня надо?
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Я ждала ответа. Галочка — она же Светлана — обнаруживала все признаки социопата. Мне приходилось иметь дело с проблемными подростками и бывшими наркоманами. Обычно они вели себя именно так. Странно, что Качалина держит такого человека в качестве личного телохранителя…
Женщина с минуту смотрела на меня, потом поняла, что не отстану, и сдалась.
Плечи ее поникли, она тяжело вздохнула и ответила:
— Это прозвище. Позывной у меня был такой: Галка. Теперь понятно?
Да, теперь понятно. В нашей стране достаточно людей, прошедших через войну, а то и не через одну. Эти люди молоды, но то, что они видели, то, что пережили, накладывает на их душу отпечаток — навсегда. На всех война сказалась по-разному. Я знаю людей, на которых, на первый взгляд, не осталось никакого следа. Они вполне социализированы, некоторые — на редкость успешны… Но в кризисных ситуациях они реагируют не так, как обычные люди. В прошлом году у одного из моих знакомых — вполне удачливого представителя немецкого банка — украли десятилетнего сына. Те гопники, что, насмотревшись американского кино, решили заработать на киднэппинге, «заплатили» за это так, как им и не снилось. Меня эта история задела только краем, но и я не скоро ее забуду. Хотя и постараюсь…
— Все поняла, — мягко проговорила я. — Давай так — ты работай, как привыкла, а я буду подстраховывать. Мешать не стану, обещаю.
То же самое я десять минут назад пообещала Качалиной. Но то была ложь, а здесь…
Я и правда не собиралась вмешиваться в работу Галки. Пусть она будет «личкой», то есть личным охранником, а я возьму на себя внешний круг… Так будет даже лучше — меньше придется сталкиваться с Ольгой Христофоровной.
Галка ничего не ответила, только дернула уголком рта. Ладно, будем считать, что это согласие.
Но я ошибалась. Когда четверть часа спустя Качалина появилась в гостиной, одетая для прогулки, Галка подошла к ней и, мотнув головой в мою сторону, отрывисто произнесла:
— Оль, короче, так — или она, или я. Вместе мы никак. Все!
Ничего себе! Так разговаривали индейцы в фильмах моего детства. Чингачгук Большой Змей, насколько я помню, выражался подобным образом. «Хау. Я сказал!» И почему это телохранитель называет свою хозяйку просто Оля?!
Качалина удивленно приподняла брови, переводя взгляд с Галки на меня.
Да, даме-политику можно только посочувствовать! У нее и своих проблем предостаточно, а тут собственный телохранитель начинает откалывать такие номера.
Кстати, вопреки стереотипам американского кинематографа, политические деятели и вообще большие люди вовсе не торопятся нанимать в свою личную охрану людей, прошедших «горячие точки». Насколько я знаю, ни один американский президент не держал в качестве телохранителей ветеранов Вьетнама, да и у нас работодатели с недоверием относятся к ветеранам войн. Ну, кроме Великой Отечественной, быть может… Считается, что у тех, кто реально воевал, расшатаны нервы и, как бы это помягче выразиться, слегка смещены границы дозволенного. Не знаю. У меня не так уж много знакомых среди ветеранов войн последних десятилетий. У тех, кого я знаю, с психикой все в порядке, и некоторые действительно работают в охране… но брать их телохранителями я, честно говоря, никому бы не посоветовала. Для хорошего бодигарда гораздо важнее крепкие нервы, профильное образование и умение психологически подстроиться к клиенту, чем специфические навыки бойца спецназа или снайпера.