Загадки любви
Шрифт:
Сразу, как мы сели за столик – перед каждой чашка кофе и огромный кусок торта на блюдечке, – я высказала Люсьене все, что думаю про ее поведение:
– Это называется предательство, милая подружка. Не уверена, что смогу продолжить отношения с тобой в прежнем формате.
И тут из глаз Люсьены брызнули слезы и потекли по щекам. Было странно и неприятно смотреть, как плачет эта дылда, – ее слезы казались мне бутафорскими, театральными. Тем более я знала, что ее никто не обижал, а, напротив, это она развалила наш с Киром вполне благополучный союз. Когда она всхлипнула раз-другой, на наш столик стали поглядывать другие посетители. Я достала из сумочки бумажный платок и протянула ей:
– На, вытри слезы и перестань разводить сырость. Это я должна реветь, а ты утешать меня.
– Но ты ведь не любила Кира? – с надеждой спросила Люсьена.
– Любила не любила, а жили мы хорошо.
– А он говорил, что ему было плохо, неуютно с тобой. Вы были каждый сам по себе. Кроме путешествий – ничего общего.
Люсьена, промокая платком уголки глаз, постепенно успокаивалась и переходила в наступление. Пересказывала отдельные нелицеприятные моменты нашей с Киром жизни – нажаловался ей, гад. Наконец, мне надоело выслушивать ее обвинения. Если бы она просила у меня прощения! Нет, она считала правой себя!
– Что ж, тогда у меня вопросов больше нет. Прощай, Люсьена. Думаю, у тебя достаточно большой круг знакомств, и мое отсутствие в твоей жизни не станет для тебя трагедией. Тем более сейчас, в разгар вашего медового месяца!
Но Люсьена снова разрыдалась. И изволила наконец просить у меня прощения. А также стала жаловаться на сложности семейной жизни, связанные с тем, что сын Вася не хочет замечать нового папу и считаться с его мнением.
– Долечка, дорогая! Неужели двадцать лет нашей дружбы для тебя ничего не значат? Неужели из-за Кира ты оставишь меня? У меня ведь никого ближе тебя нет! Кто даст мне совет в трудный момент? Ты такая умная!
С признанием моего ума Люсьена сейчас льстила мне, вообще-то она всегда считала себя более искушенной в житейских делах. Мое образование пыталась принизить, иронически называя его верхним, а психологические тренинги считала и вовсе ерундой. И все же я почувствовала, что она переживает и действительно опасается потерять меня – свою самую давнюю подругу.
Я выпила кофе и отодвинула чашу. Люсьена тоже стала собираться, потеряв надежду разжалобить меня.
И вдруг она выпалила:
– Зато скоро ты будешь вместе с Артуром!
Я с любопытством взглянула на нее:
– Откуда такие поспешные выводы? Мы всего-навсего общаемся с ним в Интернете.
– Он недавно написал мне на «мыло», спрашивал, правда ли, что ты теперь одна, что у тебя нет мужчины.
– И что ты ответила?
– Угадай с трех раз! Ладно, не буду мучить: написала, что ждешь его и влюблена, как прежде, до одури!
Я всплеснула руками, покачала головой. Ну разве можно сердиться на такую пустомелю!
Вечером, бессмысленно уставившись в телевизор, я вновь вспомнила эту встречу в кафе. С удивлением обнаружила, что я действительно не сержусь на Люсьену, потому что сердимся или обижаемся мы только на близких людей – на тех, кого любим, кому доверяем. А Люсьену я уже никогда не смогу считать близкой подругой – просто знакомая, а значит, никаких обид. Люсьена мне теперь виделась будто издалека, мелкой букашкой, но я не желала ей вреда.
О подруге я больше не думала, лишь ее слова о том, что Артур уточнял, есть ли у меня мужчина, запали мне в память. Значит, я ему интересна! Почему я не доверяла ему, подозревала в каких-то играх, затеянных с целью вернуть Люсьену? У меня как будто раскрылись глаза: ему нужна я – именно я.
Теперь я тоже приобрела веб-камеру и к очередному сеансу видеосвязи готовилась как к первому свиданию. Надела недавно купленную тунику с оригинальным принтом на груди, на шею набросила серебряную цепочку, уложила по-новому волосы. Но Артур появился на экране моего компьютера в домашней одежде, в растянутой фуфайке.
В последнее время мы говорили только о программных новинках для компа, иногда о делах Артура в издательстве, но никогда о нас самих. Мы общались на деловые темы, просто как друзья. Но моя сегодняшняя подготовка к виртуальной встрече сразила Артура.
– Долли, ты куда-нибудь собираешься, такая красивая?! – глядя в камеру прямо на меня, спросил он.
И будто не было шестисот километров, разделяющих нас.
Я ответила искренне, борясь с волнением:
– Я пришла к тебе на свидание, жаль только, что мы не можем прикоснуться друг к другу.
– Вообще-то на Новый год я собирался вновь навестить бабушку, приехать в Питер...
– Зачем ждать три недели! У меня в следующее воскресенье день рождения. Ты сможешь приехать?
– Много народу соберется?
– Ближайшие друзья да родители.
– Родители... – Он сморщил свой приплюснутый нос.
Я рассмеялась.
– Ты что? – не понял он моего веселья.
– Родители уйдут спать в свою комнату, а ты, если захочешь...
– Ты разрешишь мне остаться у себя? Мне трудно понять перемену твоего настроения.
Я теребила цепочку на шее, растянув в улыбке рот.
Он выкрикнул в микрофон:
– Завтра же закажу билет. В воскресенье утром буду в Питере!
На домашнюю вечеринку в честь своего дня рождения я пригласила Галю, свою подругу с кафедры, и еще супружескую пару, друзей студенческой поры. А в воскресенье утром позвонила Люсьена, поздравила меня и конечно же спросила, где я буду отмечать очередную дату.
– Дома, посижу с родителями. Цифра проходная, решила не напрягаться.
– А когда же я тебе подарок вручу? – озабоченно спросила Люсьена. – Я могла бы подъехать без Кира...
– Спасибо, подружка. Ты мне и так уже подарок сделала – увела Кира! Больше подарков я от тебя не хочу!
– Долли, я же не виновата...
– Ну конечно!
– Тогда приходи ко мне в массажный кабинет, я тебе снова бесплатно массаж сделаю. Ну, обещай!
– В кабинет как-нибудь загляну, только при одном условии: ты берешь с меня за сеанс массажа столько, сколько с остальных клиентов. Направь свою филантропию на кого-нибудь другого.