Загадки любви
Шрифт:
– О деньгах забудь! Приходи, не стесняйся. Только предупреди, чтобы я тебя в график вставила.
– Спасибо.
– Ты так и не ответила: как ваша переписка с Артуром? Он сюда приезжать не собирается?
Оказывается, мысль об Артуре не оставляла подругу, раз она снова вернулась к этой теме. Как-никак он и для нее был первой любовью, и даже взаимной. Но я приняла решение не посвящать ее в подробности. Это будет только моя история. А Люсьена, если пожелает, сама может написать Артуру: адрес знает, и общение в Интернете никому ни заказано. Поэтому я ответила небрежно:
– А ты сама поинтересуйся его планами!
Я передернула плечами, с трудом сдерживая раздражение: видит, что я не желаю обсуждать эту тему, и все же пристает с расспросами.
– Почему ты злишься, Долька? Зря, что ли, я тебя тридцать минут мяла? Расслабься, дыши глубже. Я собиралась тебе одну новость о своей жизни сообщить, но раз ты секретничаешь, то и я ничего говорить тебе не буду.
– Разве я секретничаю? Просто предложила тебе самой Артура спросить. Ты ведь можешь написать ему.
– Я тебе говорила, что он свернул переписку. Что писателю обсуждать с простой массажисткой! Хотя, столкнись мы в жизни, у меня нашлось бы, чем заинтересовать его. Посмотрела бы я, кого из нас он выбрал бы для своих бесед.
Я усмехнулась: Люсьене кажется, что она так же неотразима, как в десятом классе, а я, по ее мнению, всего лишь умненькая дурнушка. Однако теперь я знаю себе цену: и одеваюсь со вкусом, и внешне привлекательна – посещаю спа-салоны, слежу за фигурой, и опыт интимных отношений у меня имеется. Про ум и эрудицию и говорить нечего, тут даже сравнение неуместно. И все же при всей нынешней моей уверенности в себе я не была уверена в выборе Артура. Говорят же, что старая любовь не ржавеет. Вряд ли он совсем забыл Люсьену. Нет, сообщать подружке о приезде Артура не стану.
Промозглый декабрьский вечер мало располагал к прогулке. Но я, не подумав о прогнозе, предложила Артуру встретиться именно здесь, у памятника Достоевскому. Мокрый снег у земли превращался в капли воды, лишь в воздухе, под фонарями кружились вполне веселые снежинки. Снег покрыл и склоненную голову гранитной фигуры писателя, установленной на оживленном пятачке пешеходной улицы. Этот памятник находился между моим домом и домом бабушки Артура, где он остановился, так что каждому из нас до этого места идти не более пяти минут. Первая встреча после целой вечности! Я слегка волновалась, не ждет ли меня разочарование, хотя уже начала привыкать к увиденному по Интернету нынешнему облику любимого.
Мы с Артуром могли бы показаться подросткам, тусующимся с банками пива, просто стариками, но по ощущению нам снова было по семнадцать лет. Под насмешливыми взглядами тинейджеров Артур не постеснялся, взял в свою руку мою ладонь и церемонно поцеловал ее. Он держался, как прежде, независимо! И хотя теперь, раздавшись вширь, он показался мне немного ниже, чем в юности, и черты лица потеряли утонченность, все же весь облик его стал значительнее. Впрочем, мне было уже не важно, как он выглядит – мой друг вполне соответствовал моим представлениям о новом Артуре, о настоящем писателе.
На Артуре была надета темно-синяя спортивная куртка с капюшоном, откинутым назад. Я несмело дотронулась до капюшона и натянула Артуру на голову. И не столько для того, чтобы защитить его от падающего мокрого снега, сколько желая разорвать завесу отчужденности, все еще разделяющую нас.
Артур с удивлением посмотрел на меня, улыбнулся: видно, он заметил, что я стала намного смелее, чем в школьную пору. Затем склонился к моему лицу и поцеловал еще раз – теперь в лоб, как заботливый дядюшка. Подростки, расположившиеся по соседству, наблюдая сцену нашей встречи, вначале лениво ухмылялись, потом стали подначивать моего нового старого друга, побуждая к более горячим поцелуям.
Артур шутливо погрозил им кулаком и, взяв меня под руку, отвел в сторону.
– Ты совсем не изменилась, Долька, только похорошела, обрела свой стиль.
– И ты все тот же... Арт, – отозвалась я, почти не лукавя.
Все наслоения времени: и легкая тучность, и глубокие залысины надо лбом, так искажающие рисунок лица, тоже располневшего, уже не имели для меня никакого значения.
– Тут есть где-нибудь приличный ресторанчик? – спросил он, оглядываясь.
– Вокруг муравейник из ресторанов и кафе, но сейчас везде полно народу. Разве что пойти в кафе к кришнаитам, если ты, конечно, не законченный мясоед. У них, к сожалению, только легкая пища.
– Ты намекаешь на мой излишний вес? – широко улыбнулся Артур. – Впрочем, еда меня сейчас не волнует: бабушка накормила до отвала. Но, надеюсь, выпить у них найдется что?
– Не уверена, – задумалась я. – Пошли посмотрим.
В кафе кришнаитов спиртного не подавали, зато мы оказались чуть ли не единственными посетителями, а потому остались. В этот час в другом месте мы едва ли нашли бы свободный столик. И я любила это кафе, эти стены, расписанные золотыми изображениями Будды. Мы сели за угловой столик и, заказав пиццу с грибами и пару овощных салатов, стали ждать заказ.
Глядя на волшебный лотос, украшающий стену, я думала: неужели он расцвел для меня? Вот сидит напротив меня мужчина моей мечты, мой Артур! Могла ли я надеяться на такое счастье, проводя время с другими? Сейчас рюмка-другая облегчила бы нам сближение, помогла бы прорваться словам – ведь мы, теперешние, были почти незнакомы. Но здесь не позволялось пить... Зато острее чувствовались все эмоции: влюбленность, возможность невозможного и стыд, возникший неведомо отчего. Я боялась раскрыть рот и вспугнуть охвативший меня восторг.
– Здесь жарко! – Артур разделся, повесил куртку на стоящую рядом вешалку.
Помог снять пальто и мне, пристроил его на тот же крючок. Наши вещи уже обнимались, а мы еще оставались незнакомцами. Артур протянул руки через стол и коснулся моих ладоней:
– Ну, здравствуй еще раз!
По нашим сцепленным рукам побежала дрожь. Или эти токи ощущала лишь я?
– Ты прямо вся наэлектризована, – сказал Артур. – Ты всех мужчин так обжигаешь, Долька?
Наконец-то! Не утерпел, начал иронизировать! Артур и прежде не мог обходиться без иронии, и теперь... Что ж, я готова поддержать пикировку: