Загадки Моригата
Шрифт:
– Джеральд, я ведь здесь не потому, что захотела этого. Какой у меня выбор?
Черты лица управляющего чуть смягчились.
– Я понимаю. Я помогу вам, чем смогу. А господин… трудно сказать. Я служил ему тридцать лет, за это время изучишь любого. Он был человеком привычек. Даже заболев, не изменял им.
– А от чего он умер?
– Я точно не знаю. Подозрение было на холеру, в доме даже ввели карантин и дезинфицировали его.
– Холера?
– Да. У господина вдруг начал болеть живот, стал часто выходить по нужде. Об этом лучше с врачом поговорить, он опишет симптомы.
– Кто за ним ухаживал?
– Мира, в основном. Еще Оборн, пока господин его не прогнал.
– А вы не знаете, почему он его прогнал?
– Не
– Ух ты! Вот это поворот! И об этом многие знали?
– Я же говорю, что на уровне слухов. Непонятно даже, откуда они пошли, но некоторые верили, особенно после того, как в последние три дня жизни хозяин с дочерью не расставался. Она даже горячее вино ему приносила, хотя обычно это делал Оборн. Стал капризен, постоянно жаловался на плохую еду.
– Плохую еду?
– Да. Говорил, что она с каким-то металлическим привкусом. Ну с каким она может быть привкусом? Я ее сам проверял на кухне.
– С металлическим? – Наташа нахмурилась. Что-то ей это напоминало. – А собака?
– Что собака? – удивился смене темы Джеральд.
– От чего она умерла?
– Да кто ее знает? Джен заболел практически вместе с хозяином. Возможно, заразился от господина. Пес ведь всегда с ним был, даже ел то же самое.
– В каком смысле?
– В столовой рядом сидел. Там для него и миску ставили с едой, но господин Лориэль практически всегда что-нибудь ему давал из своей тарелки.
– Понятно. – Наташа встала. – Спасибо, пока вопросов больше нет. Надо обдумать кое-что. Если что, я могу с вами еще поговорить?
– Конечно.
– В таком случае вы не проводите меня к выходу? – девочка улыбнулась. – Я еще плохо знаю дом. Хочу прогуляться в парке.
– Скоро обед, госпожа…
– Передайте господину Горту, что я не хочу есть и на обед не приду. Возможно, мне придется даже уехать.
– Уехать? В этой одежде?
Наташа глянула на себя и хмыкнула. Уже почти привыкла к местному мальчишескому наряду. Даже не замечала.
– Да, уехать. У меня, честно, нет аппетита, я просто хочу побыть одна.
Джеральд проводил девочку до главного входа и ушел по своим делам. Наташа какое-то время стояла на верхней ступеньке, глядя на парк, потом медленно спустилась и побрела по тропинке. Даже сама не заметила, как оказалась на знакомом холме с цветником. Она в задумчивости подошла к скамейке и попинала ее. Села, но не на скамейку, а рядом, прислонившись к ней и прикрыв глаза.
– И на кой мне все это надо?
Ответа не было. Наташа вздохнула, пошарила в сумке и достала записную книжку старшего Гринвера. Открыла на первой странице и начала читать. В основном тут были записи с напоминаниями о встречах с разными людьми, пометки для памяти, попадалось и кое-что из хобби Лориэля. Заметки по тому или иному экспонату, цитаты из каких-то источников о разных направлениях в живописи или скульптуре рорнейцев. «Готик – считается, что автором этого направления стали скульптуры Вершейской провинции, стоявшей на неизмеримо более высоком культурном уровне по сравнению с метрополией на момент завоевания. Родилось как протест против оккупантов. Рорнейцы этому не препятствовали, полагая, что пусть лучше покоренные выражают протест таким образом, лишь бы не с помощью оружия. Астон – вид живописи углем на досках. После окончания работы доску покрывали специальным лаком, обеспечивающим сохранность картины. К сожалению, в огне гражданской войны погибло много астонов и до нашего времени дошло не очень много экспонатов. См. экспонат номер
Этот человек и во время работы думал о своих экспонатах. Вот уж увлеченная натура.
Наташа пролистнула дальше. Опять пометки о назначенных встречах, наброски для переговоров о заключении каких-то сделок и опять про рорнейцев: «Особенно велики успехи рорнейцев были в накоплении магии – так называемом ошоне. До сих пор никто не может полностью повторить технологию изготовления ошона, хотя метод и применяется повсеместно. Однако лучшие образцы современного ошона – лишь бледное подобие имперского. Применять ошон на практике все равно, что из пушки стрелять золотом, но при некоторых магических процедурах этот материал незаменим. Главная проблема с ним – продолжительность изготовления, с чем ничего поделать нельзя. Как не смогли победить эту проблему имперцы, так не получается до сих пор ни у кого. К сожалению, мне так и не удалось добыть ни одного образца. На все каким-либо образом появляющиеся на рынке образцы накладывает руку Совет Магов, да и стоимость запредельная. Но мне хочется хотя бы раз просто подержать его в руке».
А наш глава Гринверов, оказывается, в душе романтик. Наташа хмыкнула. «Хотя бы подержать». Забавно. Дальше снова сухие цифры с пометками, и опять: «Соединение несоединимого. Это искусство зародилось практически перед самым крахом империи, когда пресыщенным правителям требовались все более и более экзотические зрелища. Суть его была в том, чтобы соединить разные направления в искусстве. Например, написание картины на статуях, авангардизм, объединенный с классицизмом. Примеры можно приводить до бесконечности. Некоторые образцы этого искусства выставлены в имперском музее Корта. Все мои попытки купить часть коллекции закончились провалом. Император тоже оказался любителем рорнейского искусства. Надеюсь, его наследник будет больше нуждаться в деньгах, нежели в этих экспонатах».
– Во дает! – Девочка уже забыла про свои невеселые мысли и читала заметки Лориэля Гринвера как захватывающую приключенческую повесть, ибо порой он описывал и способы, которыми пополнял свою коллекцию. В частности, переговоры с пиратами, которые он вел как представитель Сената Моригатской республики. Он как раз только стал им, и новичка назначили вести переговоры о плате за возможность прохождения караванов по пиратским водам. Случайно узнав, что пираты захватили статуэтку Улы – одного из божеств Рорнейской империи, он сочинил историю о проклятии, которое она несет, и как бы мимоходом сообщил об этом пиратам. Все бы закончилось пшиком, но помог случай – разыгралась гроза, и с гор сошел сель, смыв небольшой пиратский городишко, в котором до этого находилась статуэтка. В результате своими рассказами Лориэль так запугал пиратов, что те в качестве платы попросили, чтобы «большой специалист по рорнейской магии» избавил их от проклятия. Лориэль заупрямился, но все же дал себя уломать. В результате пираты «избавились от проклятия», а Лориэль вернулся домой со статуэткой богини. В этом месте Наташа хохотала до слез, представляя себе эту картину. И это только один из примеров.
По мере чтения Наташа всё больше и больше утверждалась во мнение, что так все оставить нельзя. Если раньше у нее и была мысль заняться только поиском наследства, больше ни на что не обращая внимания, то теперь её мнение кардинально изменилось. Ей просто стал симпатичен этот человек, умевший быть добрым и жестким, деловым и сентиментальным, купцом и романтиком, твердой рукой ведший дела дома Гринверов и одновременно одержимо собиравший свою коллекцию. Он не был святым, но и не жил ради денег. Судя по всему, деньги никогда не играли в его жизни какую-то особую роль. Они были ему нужны постольку-поскольку. Они помогали собирать коллекцию, жить той жизнью, какой ему хотелось. Не был он и жадным. В книжке были и записи о пожертвованиях семьям моряков, погибших в его караванах. Точнее, в караванах, в которых была его доля.