Загадочная история Бенджамина Баттона (сборник)
Шрифт:
Они сели на диван, захваченные близостью друг друга, шепча отрывочные ласковые слова и позабыв обо всем остальном. К ужину вышли родители Джонкуил, они были ему рады. Они к нему хорошо относились в первое время его жизни в Теннесси, год с лишним тому назад, - проявляли большой интерес к его работе в строительной фирме. Когда он решил пожертвовать ею и поехать в Нью-Йорк искать место, где можно было бы быстрее встать на ноги, они сокрушались, что он прерывает неплохо начатую карьеру, но понимали его и были готовы дать согласие на помолвку. За столом они спросили,
– Все идет отлично, - с воодушевлением ответил он.
– Меня повысили... прибавили жалованье.
Говоря так, он чувствовал себя глубоко несчастным, зато они все уверяли, что страшно рады за него.
– Видно, что вас там ценят, - сказала миссис Кэри.
– Иначе вам бы не удалось отпроситься дважды за три недели.
– А я сказал: придется вам меня отпустить. Я сказал: не отпустите уволюсь, - поспешил объяснить Джордж.
– Только лучше бы вам откладывать деньги, - мягко упрекнула миссис Кэри.
– А то ведь вы тратите на эти поездки весь свой заработок.
Ужин кончился - они с Джонкуил снова остались наедине, и она снова прильнула к нему.
– Милый, я так рада, что ты здесь, - вздохнула она.
– Хорошо бы ты никогда больше не уезжал.
– Ты соскучилась?
– Да, очень.
– А скажи... у тебя часто бывают в гостях другие мужчины? Вроде тех двух мальчиков?
Вопрос удивил ее. Черные бархатные глаза округлились.
– Конечно. Все время. Я ведь тебе писала, милый.
Ну, разумеется. Когда он только приехал в этот город, ее уже окружала дюжина поклонников; они по-юношески восхищались ее экзотической хрупкостью, а кое-кто из них замечал, что ее красивые глаза смотрят трезво и снисходительно.
– По-твоему, я нигде не должна бывать?
– резко спросила Джонкуил, откидываясь на спинку дивана и словно бы сразу оказавшись за много-много миль.
– Так и должна всю жизнь сидеть в четырех стенах?
– Это как же понять?
– испугался он.
– Ты хочешь сказать, у меня никогда не будет денег, чтобы жениться на тебе?
– Джордж, ты слишком торопишься с выводами.
– Ничего подобного, ты именно это и сказала.
Джордж решил оставить скользкую тему. Надо избегать всего, что может испортить этот вечер. Он попытался снова ее обнять, но она неожиданно воспротивилась:
– Жарко. Я принесу вентилятор.
Включив вентилятор, они снова сели на диван, но Джордж был так взвинчен, что невольно бросился прямо в запретную область.
– Когда ты станешь моей женой?
– А ты уже готов к тому, чтобы я стала твоей женой?
Вдруг у него сдали нервы, и он вскочил.
– Да выключи ты этот чертов вентилятор!
– закричал он.
– Он меня бесит. Он не воздух гонит, а наше с тобой время. Я хочу быть здесь счастливым и забыть о времени и о Нью-Йорке...
Он опустился на диван так же неожиданно, как вскочил. Джонкуил выключила вентилятор и, положив его голову к себе на колени, стала гладить по волосам.
– Давай посидим вот так, - мягко сказала она.
– Посидим тихонечко,
– Я не желаю сидеть тихонечко, - возразил он, резко выпрямляясь. Вовсе я не хочу сидеть тихонечко. Я хочу, чтобы ты целовала меня. Только это меня успокаивает. И потом, кто из нас издергался? По-моему, не я, а ты. А я совсем не издергался.
В доказательство он встал с дивана, пересек комнату и плюхнулся в кресло-качалку.
– И как раз теперь, когда я уже могу на тебе жениться, ты пишешь, что издергалась, ты шлешь мне такие письма, словно собираешься порвать со мной, и заставляешь меня мчаться сюда...
– Не приезжай, если не хочешь.
– Но я хочу!
Ему казалось, что он рассуждает хладнокровно и логично и что она нарочно сваливает вину на него. С каждым словом они все больше удалялись друг от друга, но он был не в силах ни остановиться, ни говорить спокойно; голос выдавал его тревогу и боль.
Потом Джонкуил горько расплакалась, и он вернулся на диван и обвил ее рукой. Теперь уже он утешал ее он притянул ее голову к себе на плечо и нашептывал ей "их" привычные словечки, и она мало-помалу успокаивалась, лишь порой вздрагивала у него в объятиях. Больше часа просидели они так, а за окном в вечернем воздухе таяли последние аккорды роялей. Джордж сидел, не двигаясь, не думая, не надеясь, - предчувствие катастрофы словно бы одурманило его. Часы будут тикать и тикать пробьют одиннадцать, двенадцать, потом миссис Кэри тихо окликнет их, перегнувшись через перила лестницы, а дальше он видел только завтра и конец всему.
3
Конец наступил в самое жаркое время следующего дня. Правду друг о друге угадали оба, но она первая решилась признать это вслух.
– Не стоит тебе дальше мучиться в этой конторе, - начала она с несчастным видом.
– Ведь она тебе противна, ты никогда там ничего не добьешься, и сам отлично это знаешь.
– Не в том дело, - упрямо возразил он.
– Противно мне мучиться одному. Если бы ты решилась, вышла за меня, поехала со мной, я бы всего добился, но не сейчас, когда в мыслях у меня только одно: как ты здесь без меня.
Прежде чем ответить, она долго молчала, не обдумывая - ей уже все было ясно, - а просто оттягивая, ведь она знала, какими жестокими покажутся ему ее слова.
Наконец она заговорила:
– Джордж, я люблю тебя всем сердцем, я едва ли полюблю другого. Если бы ты мог жениться два месяца назад, я бы вышла за тебя... Но сейчас я уже поняла, что это не самое разумное...
Он стал исступленно обвинять ее - она что-то скрывает, у нее есть другой!
– Никого у меня нет.
Это была правда. Но роман с Джорджем требовал от нее очень большого напряжения душевных сил, и в обществе молодых людей вроде Джерри Холта, имевших то преимущество, что они не играли никакой роли в ее жизни, она находила разрядку.