Загадочные экспедиции
Шрифт:
По описаниям д’Акосты, в бразильском городе Пернамбуку золото буквально валялось под ногами и его никто не добывал. Между тем в отдаленных районах континента добыча его велась. Делалось это по приказанию португальского короля и мотивировалось тем, что в Пернамбуку золото все равно никуда не денется, а в отдаленных районах оно может быть потеряно из-за мятежей аборигенов или нападения европейцев.
В ситуацию, при которой золото валяется на земле в населенных европейцами местах и его никто не добывает, трудно поверить, поскольку известно, что творили европейцы в золотоносных районах Америки.
Этот перечень фальсификаций и вздорных фантазий можно было бы и продолжить, но, считаю, в том нет необходимости. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что
Женя Кочергин молча поднял руки, демонстрируя тем самым свое согласие с выводами рассказчика, а я решил подбросить дровишек в костер дискуссии.
— Геннадий Васильевич, значит ли это, что все упомянутые вами прожектеры были мошенники?
Подумав немного, штурман ответил:
— Утверждать категорически «да» или «нет» я не могу. Возможно, что некоторые из них заблуждались, т. е. в какой-то степени сами являлись жертвами дезинформации. Прочие, несомненно, искали в правящих кругах Российской империи легковерных, неопытных людей, которым можно было морочить головы заманчивыми посулами. На что они рассчитывали?
Руперт Бек, неизвестный голландец и Симон Абрагам, очевидно, надеялись урвать кое-что от царских щедрот. Вспомним: «Потребуется 400 тыс. гульденов». Однако не исключено и то, что Абрагам имел несколько иные замыслы. Дело в том, что, побывав в Америке, он сменил голландскую службу на шведскую (сменил сам или его выгнали голландцы, история умалчивает). Затем господин Абрагам объявился в Стокгольме, вошел в доверие, стал «коммерции комиссаром» (экспертом по экономике) и предложил шведам создать колонию в Америке. Затея эта, судя по всему, кончилась крахом. Коммерции комиссар получил отставку, после чего предложил свои услуги России.
То, что этот авантюрист хотел нажиться в России путем эксплуатации той же вздорной идейки, очевидно. Однако не исключено, что он действовал по тайному заданию шведских властей. Швеция в то время носилась с идеей реванша — готовилась к новой войне с Россией. Надеясь поссорить будущего противника с колониальными державами Европы, шведы подумывали создать антирусскую коалицию.
Что же касается прожекта д’Акосты, то он представлял собой целую серию политических провокаций. Начнем с того, что английским подданным в то время запрещалось создавать колонии для других держав. Учитывая это, д’Акоста предложил направить первый корабль в будущую колонию под русским флагом. После объявления указанной д’Акостой территории русскими владениями английская компания должна была получить привилегию на ее эксплуатацию. Таким образом, вся ярость Испании (или Португалии) фокусировалась бы не на Англии, а на России. Наивно также думать, что эта юридическая уловка связала бы руки английским властям.
И наконец, сколько бы ни клялся д’Акоста в верности России, его измена (причем в ближайшем будущем) была бы предрешена. Об этом, кстати, говорят и последующие действия господ учредителей компании. Джентльмены эти решили, что вполне обойдутся без «ценных указаний» господина д’Акосты. Они самостоятельно снарядили экспедицию и приступили к делу, не дожидаясь королевского благословения. Взбешенный д’Акоста объявил бывших компаньонов пиратами и рекомендовал россиянам послать корабль для уничтожения английской колонии, учрежденной без его согласия. Но к тому времени никто в Петербурге уже не принимал его всерьез.
Очередная пауза, сделанная штурманом, была заполнена чьей-то репликой: Невежество государственных мужей царской России в немалой степени способствовало этим прожектам. Бирон и прочие временщики не очень-то в них разбирались.
— Не следует судить людей XVIII в. с позиций века XX, — ответил штурман. — И психология людей того времени, и уровень их знаний отличались от наших. К тому же продолжалась эпоха Великих географических открытий. Европейцы просто не успевали осмыслить весь поток новой географической информации. При этом реальные или хотя бы правдоподобные объекты поиска перемешивались зачастую с заведомо фантастическими.
55
Варшавский А.Колумб Австралии. М., 1971.
На картах XVIII в. восточнее Курильских и южнее Алеутских островов были нанесены Земли Гамы, Иезо, Компании, Гога и Магога. По сведениям из «авторитетных источников», они изобиловали благородными металлами.
Немало авторитетов в Европе верили подобному вздору, а следовательно, нет ничего удивительного в том, что в Петербурге к упомянутым прожектам отнеслись, по крайней мере вначале, серьезнее, чем они того заслуживали. Стоит отметить и то, что в некоторых европейских столицах (особенно в Лондоне и Мадриде) слухи о возможности создания русской колонии в Южной Америке вызвали беспокойство. В связи с этим Кантемиру было предписано информировать правительство Англии и Испании о беспочвенности данных слухов. Однако иноземные «доброжелатели» России не ограничивали свои прожекты островом Тобаго и Южной Америкой. Имелся еще один прожект, но о нем речь пойдет как-нибудь в другое время.
Индоокеанская экспедиция Петра I
Когда мы правильно оцениваем нашу силу и совершенство, мы ясно видим, что мы должны делать для достижения нашей доброй цели. С другой стороны, зная наши недостатки и немощь, мы видим, чего должны избегать.
На следующий день возможности Геннадия Васильевича и желания аудитории совпали.
— Предприятие, о котором я собираюсь вам рассказать, было секретным — так начал он свое повествование. — Причем дело не ограничилось кабинетными рассуждениями и канцелярской перепиской. Впрочем, не будем забегать вперед. Вспомним, в какой политической обстановке происходили события.
Итак, победный для России Ништадтский мирный договор положил конец Северной войне. Несколько ранее закончилась война за испанское наследство. Однако политической гармонией в Европе, как говорится, и не пахло. Причин для этого было много, но я остановлюсь только на одной — на колониальных противоречиях великих держав. Суть их можно изложить следующим образом.
Обширные колонии Испании и Португалии возбуждали лютую зависть во многих столицах. Более того, особые права пиренейских держав на заокеанские земли, дарованные им еще папой Александром VI, прочие европейские державы (прежде всего Англия, Голландия, Франция) решительно не признавали. И дело было не в отсутствии подходящих юридических аргументов, а в очевидной неспособности пиренейских держав удержать все то, что открыли и завоевали Колумб, Васко да Гама, Кортес, Писарро, Магеллан, Альбукерке и др.
Кровопролитная война за раздел колоний продолжалась многие десятилетия, по существу, без всяких перемирий. Когда мир заключали правительства, борьбу продолжали пираты. А те, кто стоял у кормила государственной власти, нередко помогали им (естественно, неофициально). Весьма показательными для той эпохи были ситуации, когда испанский посол, заявляя решительный протест английскому монарху по поводу грабежа, учиненного его подданными в испанских владениях, в ответ слышал клятвенные уверения в том, что этот прискорбный инцидент — следствие деяний преступных элементов, стоящих вне закона. Что же касается виновника дипломатического конфликта, то он не забывал отсчитать своему августейшему покровителю и сообщнику его долю добычи. И уж само собой разумеется, королевской полиции «никак не удавалось» напасть на след дерзкого пирата, хотя награбленное им испанское добро продавалось на лондонских рынках совершенно открыто.