Загадочные события во Франчесе

Тэй Джозефина

Тогда в конторе миссис Шарп сказала, что им нравилось жить вдали от любопытных глаз. Но неужели это так хорошо — жить за высокой стеной в гробовой тишине?

— А мне кажется, — сказала миссис Шарп, — эта девица сильно рисковала, решив сочинить историю про Франчес, о жизни которого она ничего не знает.

— Конечно, рисковала. А что ей оставалось делать? Но, на мой взгляд, риск был не так уж велик.

— Вы думаете?

— Да. Вы, по-видимому, хотите сказать, что в доме могло оказаться большое семейство и три горничных — он достаточно для этого велик.

— Да.

— Полагаю, она отлично знала, что ничего подобного тут нет.

— Откуда?

— Либо

она спросила кондуктора, кто здесь живет, либо — и это мне кажется более вероятным — подслушала слова кого-нибудь из пассажиров. Что-нибудь вроде: «Вон эти две женщины. Надо же: жить вдвоем в таком огромном доме! И никто не соглашается идти к ним в услужение — слишком далеко от магазинов и кинотеатров…» и тому подобное. На этом автобусе в основном ездят местные жители. Дорога пустынная, никаких домиков или деревень, не считая Хэм Грина. Франчес — единственное место, о котором можно поговорить. Просто трудно себе представить, чтобы никому не захотелось посплетничать о доме, его обитателях, их машине.

— Да, пожалуй, вы правы.

— Вообще-то я предпочел бы, чтобы Бетти узнала все от кондуктора. Тогда он бы ее обязательно запомнил. Она утверждает, что никогда не была в Милфорде и не знает, где он находится. Если кондуктор ее запомнил, мы могли бы опровергнуть хотя бы здесь ее показания.

— Насколько я знаю эту молодую особу, она просто широко раскроет глазки и скажет: «Так это и был Милфорд? А я и не знала — просто проехалась на автобусе до конца маршрута и обратно».

— Разумеется. Мы получим не так уж много. Но если не смогу напасть на ее след в городе, я попробую показать ее фотографию кондукторам на местных маршрутах. Жаль, что у нее такая незапоминающаяся внешность.

Оба задумались о «незапоминающейся внешности» Бетти Кейн, и вокруг них опять сомкнулась тишина.

Они сидели в гостиной, лицом к окну, которое выходило на квадратный газон. И вдруг в воротах показалось человек семь или восемь, которые стали спокойно, без тени смущения, разглядывать двор и дом, показывая пальцем на места, упоминавшиеся в газете, особенно на круглое чердачное окно. Если вчера вечером Франчес доставил развлечение молодым людям из Милфорда, сейчас, по-видимому, осмотреть его явилась воскресная экскурсия из Ларборо. За воротами их наверняка ждали две или три машины, поскольку женщины в этой кучке любопытных были одеты в изящные туфельки и летние платья.

Роберт взглянул на миссис Шарп, но у той лишь еще сильнее сжались и без того плотно сжатые губы.

— Наша любознательная публика, — наконец сказала она уничтожающим тоном.

— Может, мне пойти и попросить их удалиться? — спросил Роберт. — Это я виноват — не поставил на место деревянный засов.

— Оставьте их в покое. Они сейчас уедут. В конце концов, уж если лицам королевской фамилии приходится мириться с этим, мы как-нибудь перетерпим несколько минут.

Но зеваки и не думали уходить. Наоборот, несколько человек двинулись в обход дома — посмотреть, что там сзади, а остальные так и стояли в воротах, когда пришла Марион с бутылкой хереса в руках. Роберт опять извинился, что не запер ворота на засов. Он чувствовал себя каким-то маленьким и беспомощным. Ему было нестерпимо сидеть и безропотно смотреть, как посторонние люди бродят по двору, будто они у себя дома или собираются купить дом. Но если он выйдет и скажет им, чтобы они уходили, а они откажутся подчиниться — как их заставить? И как он будет выглядеть в глазах дам, если вернется не солоно хлебавши?

Любопытные, которые пошли вокруг дома, вернулись и со смехом и жестикуляцией рассказывали,

что там увидели. Марион пробурчала себе что-то под нос. Наверно, какое-нибудь ругательство, подумал Роберт. Такая женщина, вероятно, имеет богатый набор бранных слов. Она поставила поднос с хересом на стол и, видимо, забыла о нем: момент для угощения был неподходящий. Как ему хотелось заслужить ее одобрение каким-нибудь эффектным решительным поступком — точно так же в возрасте пятнадцати лет он мечтал спасти даму сердца из огня. Но, увы, ему сорок с лишним лет, и он давно уже выучился ждать, когда приедут пожарные с выдвижными лестницами.

И пока Роберт думал, что делать, и сердился сам на себя и на бесчувственных зевак, явилась «пожарная команда» в лице молодого человека в твидовом пиджаке нелепой раскраски.

— Невиль, — радостно объявила Марион, глядя в окно.

Невиль окинул зевак взглядом, выражавшим беспредельное превосходство, и они несколько сникли, но, видимо, не собирались сдавать позиции. Более того, мужчина в спортивной куртке и полосатых брюках явно собирался защищать свое право на хлеб и зрелища.

Невиль еще несколько секунд смотрел на них молча, потом сунул руку в карман. Это движение произвело на зевак странное действие. Те, которые стояли позади, потихоньку вышли за ворота; стоявшие впереди утратили воинственный вид, и на их лицах появилось выражение готовности пойти на уступки. Наконец, мужчина в спортивной куртке махнул рукой и пошел вслед за остальными за ворота.

Невиль с грохотом захлопнул створки ворот, положил на место деревянный брус и пошел к дому, с брезгливым видом вытирая руки клетчатым платком. Марион кинулась открывать ему дверь.

— Невиль! — услышал Роберт. — Как вам это удалось?

— Что?

— Выставить эту публику?

— Я просто сказал, что хочу записать их фамилии и адреса, — ответил Невиль. — Вы же знаете, стоит только у места происшествия вынуть записную книжку и спросить у кого-нибудь фамилию и адрес, как все свидетели моментально испаряются. Это современный эквивалент знаменитой фразы: «Беги, нас застукали!» Им и в голову не приходит спросить, по какому праву вы требуете их фамилии — а вдруг у вас и в самом деле есть такое право. Привет, Роберт. Доброе утро, миссис Шарп. Вообще-то я ехал в Ларборо, но увидел, что у вас открыты ворота и перед ними стоят два чужих автомобиля, и решил посмотреть, в чем дело. Я не знал, что Роберт здесь.

Эта невинно произнесенная фраза, подразумевающая, что Роберт и без него справился бы с нашествием, была самым болезненным уколом по самолюбию Роберта. С каким удовольствием он свернул бы Невилю шею.

— Ну, раз уж вы здесь и так мастерски выставили эту публику, выпейте с нами рюмочку хереса, — сказала миссис Шарп.

— А можно я заеду к вам на обратном пути и тогда ее выпью? — спросил Невиль. — Я приглашен на обед моим будущим тестем, а у них воскресный обед — ритуал. Опаздывать нельзя ни на минуту.

— Конечно, заезжайте на обратном пути, — сказала Марион. — Мы будем очень рады. А как мы узнаем, что это вы там за воротами?

Марион разлила херес и подала Роберту рюмку.

— Вы знаете азбуку Морзе?

— Знаю. А вы-то откуда ее знаете?

— А почему бы мне ее не знать?

— Вы как-то непохожи на человека, который интересуется азбукой Морзе.

— Когда мне было четырнадцать лет, я решил, что стану моряком, и выучил массу ненужных вещей. В частности, азбуку Морзе. Я просигналю ваши инициалы. Два длинных гудка и три коротких. Ну, мне надо бежать. Мысль, что вечером я буду беседовать с вами, скрасит мне обед во дворце.