Загадочный мужчина

Эшли Кристен

Глаза у Мередит поблескивали, наполнившись слезами, она смотрела на меня в упор, всхлипнув, переведя взгляд на отца, а потом снова на меня.

— Это так мило, — прошептала она.

Папа откашлялся.

Я опустила глаза в свою тарелку и принялась за салат. Я старалась, правда старалась, смотреть только к себе в тарелку, но хотя голова и была склоненной, глаза сами собой поднялись, и я взглянула на Хока.

В ту же секунду опустив взгляд в свою тарелку, я выдохнула с каким-то непонятным свистом, мельком увидев выражение его

лица, которое теперь будет навечно выжжено у меня в мозгу, и поняла, что след от этого ожога останется надолго, наверное, тоже навсегда.

А все произошло из-за того, что когда я взглянула на Хока, он не был похож на того Ястреба или на того мужчину, мечты о котором я лелеяла, в общем он не был похож на того Хока, которого я теперь знала.

Хок действительно выглядел, как мужчина моей мечты. Его лицо разгладилось, хотя глаза оставались напряженными, но смотрели на меня с теплотой, я чувствовала насколько его взгляд прожигал меня насквозь, пока я запихивала салат в рот и смотрела куда угодно, только не на него.

— Итак... хм… Хок, — прервал тишину папа, — ты когда служил, принимал участие в боевых действиях?

Я услышала глубокий голос Хока, но решила сосредоточиться на еде, пережевывая и глотая без томатного соуса, и кажется салат застрял у меня в зубах или кусочек чесночного хлеба, хотя мне хотелось бы услышать ответ Хока, но я не слушала.

Словно почувствовав мое настроение, Мередит в полголоса завела со мной разговор о книгах, которые я редактировала, пока мужчины обменивались историями о службе в армии. К счастью, историй и воспоминаний хватило до конца ужина, который не затянулся, поэтому мне не пришлось им ничего объяснять про Джинджер.

Мередит извинилась, что не успела приготовить десерт, когда мы закончили, а Хок сказал, что ужин был прекрасным и очень вкусным, но у него дела.

Он резанул по мне взглядом.

— Детка, проводи меня до машины.

Я была не уверена прозвучали его слова, как приказ или просьба, сейчас мне очень хотелось спрятаться в шкафу, после своего рассказа, и я не хотела оставаться с Хоком наедине. Но я не могла себе такого позволить перед отцом и Мередит, наблюдавшими за мной, поэтому я молча кивнула.

Когда слова «до свидания» и благодарности были озвучены, с желанием зайти как-нибудь снова, я двинулась на выход за Хоком. За нами защелкнулась дверь, отец явно показал Хоку, что дает ему конфиденциальность, и мы шли до машины без взглядов в спину, хотя я могла догадаться, что папа и Мередит подсматривают за нами через опущенные шторы (Мередит уж точно). Но в этот момент меня это волновало меньше всего. Именно в этот момент я чувствовала себя совершенно неловко от его прожигающего взгляда, который запечатлелся у меня в мозгу, от того, что пытался сказать мне его взгляд, когда я подняла на него глаза.

Поэтому я никак не отреагировала, когда Хок взял меня за руку, уводя от родителей к своему Camaro, и я никак не отреагировала, когда он с силой прислонил

меня спиной к своей машине, у меня тоже не последовало реакции, когда он прижался своим огромным телом ко мне, а его руки покоились по обе стороны моей шеи. У меня не было реакции даже, когда его пальцы мягко надавили на мой подбородок и заставили посмотреть на него.

В холодном ночном февральском вечере Колорадо, я уставилась в его черные глаза, которые поблескивали каким-то светом и, наконец, отреагировала, придя в себя. И моя реакция была спровоцирована тактикой уклонения от расспросов, а самая лучшая тактика — нападение.

— Я не рассказала им про Джинджер, — выпалила я одним махом. — Мне нужно настроить ноутбук и несколько часов поработать, но я ведь ничего не рассказала за ужином, теперь мне следует пойти и все им объяснить. О Джинджер будет ужасно. У меня был план, я так нервничала, что была на взводе ведь ужин. А теперь я из-за тебя растеряла весь свой талант. Ты разрушил мой план, появившись тут.

Хок не почувствовал мою тактику нападения, или сделал вид, что не почувствовал, проводя своим пальцем по моему подбородку и сказал:

— Я проинформировал твоего отца обо всем перед обедом. Ты можешь спокойно приступить к работе.

Я моргнула.

— Ты рассказал папе?

— Да.

— И что ты сказал?

Хок ответил в своем репертуаре, заставляя меня задуматься над его ответом:

— Он теперь знает больше, чем ты, но ты знаешь больше, чем твоя мачеха.

— Что это значит?

— Это значит, что твоей мачехе не стоит знать все дерьмо о твоей сестре, по крайней мере, я ей этого не скажу. Ты итак уже слишком много знаешь и тебе не стоит знать еще больше. Твой отец должен знать все, поэтому я и рассказал ему, и он согласился со мной по поводу тебя и твоей мачехи.

Я не знала какой вопрос задать, поэтому начала с середины.

— Ты все рассказал папе?

— Он задавал вопросы, я отвечал, выходит... да.

Я до конца не поняла своих чувств, единственное, в чем была уверена, что не могла вернуть время вспять, поэтому мне оставалось свыкнуться с его ответом.

— И как он?

Он убрал пальцы с моего подбородка и положил руки мне на плечи.

— Не особо счастлив, но и не удивлен, — ответил Хок.

Я поняла, что испытывал отец, фактически тоже самое, что и я.

— Как тебе удалось скрыл это от Мередит?

— Она готовила на кухне в это время, твой отец отвел меня в свой кабинет и закрыл дверь. Мы вышли, она ничего не спросила. Если у них и состоится разговор на эту тему, то он будет в частном порядке. В конце концов, она его женщина и это его забота.

Я не знала, что сказать, чувствуя благодарность. Хок был прав, папе стоило знать все, поскольку если бы он был в неведении, думаю, его бы это огорчало. Хок был прав и в том, что Мередит явно не следует знать, папа сам ей все расскажет, когда поймет, что она готова с этим справиться.