Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли
Шрифт:
— Прошу садиться, — сказал Сокс. — Так в чем, собственно, дело?
— Лига матерей за общественную нравственность осудила ваши состязания, — заявила миссис Хигби. — Мы находим их аморальными и унизительными, они оказывают губительное влияние на публику. Мы постановили, что их необходимо прекратить.
— Прекратить?
— И немедленно. Если вы откажетесь, мы обратимся к городским властям. Это аморальное и унизительное явление…
— Вы совершенно не правы, — прервал ее Сокс. — В марафоне нет ничего унизительного. Наши ребята от него просто без ума. С начала соревнований все они прибавили в весе…
— Но в марафоне принимает участие молодая женщина, которая в ближайшее время станет матерью, — сказала миссис Хигби, — некая Руби Бэйтс. Это преступление — заставлять ее целый день ходить и бегать, когда вот-вот должен появиться ребенок. И абсолютно недопустимо выставлять ее перед публикой полураздетой. Полагаю, ей следует надевать хотя бы жакет…
— Поймите, — снова перебил Сокс, — я никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Мне всегда казалось, Руби знает, что делает, и на ее живот никто внимания не обращал. Но я понимаю вашу позицию. Хотите, чтобы мы исключили ее из состязаний?
— Разумеется, — подтвердила миссис Хигби, и миссис Уичер кивнула.
— Ну ладно, — вздохнул Сокс, — как вам будет угодно. Со мной всегда можно договориться. В конце концов, я оплачу ее счет из роддома… Благодарю, что вы обратили на нее мое внимание. Я немедленно распоряжусь…
— Это не все, — продолжала миссис Хигби. — Вы в самом деле собираетесь на будущей неделе устроить здесь свадьбу или просто заявляете об этом, чтобы привлечь толпы безрассудных зрителей?
— Я никогда не вел нечестной игры, — сказал Сокс. — Свадьба пройдет по всем правилам. Я не могу себе позволить обманывать публику. Можете спросить любого, с кем я имел дело…
— Ваша репутации нам известна, — прервала его миссис Хигби. — Но все равно мне даже не верится, что вы в состоянии допустить нечто настолько святотатственное…
— Двое молодых людей, которые собираются пожениться, в самом деле любят друг друга, — вмешался Рокки.
— Мы не допустим подобной профанации святых понятий, — настаивала миссис Хигби. — Требуем немедленно прекратить состязание!
— А что будет со всеми нами? — спросила Глория. — Можно отправляться прямо на улицу?
— Только не пытайтесь оправдываться, мисс, — оборвала ее миссис Хигби. — Эти состязания аморальны. Они привлекают отбросы общества, один из ваших участников был беглым убийцей — тот итальянец из Чикаго…
— Ну, в этом моей вины нет, — сказал Сокс.
— Вот как раз ваша-то вина и есть, именно ваша. Мы пришли сюда потому, что наш долг — охранять город от проникновения подобных вам типов.
— Не возражаете, если мы с ассистентом выйдем на минутку, чтобы кое-что обсудить? — спросил Сокс. — Возможно, мы найдем решение…
— Пожалуйста, — согласилась миссис Хигби. Сокс кивнул Рокки, и они вышли.
— У вас есть дети? — спросила Глория, когда двери за ними закрылись.
— У нас обеих взрослые дочери, — ответила миссис Хигби.
— А знаете ли вы, где они сегодня вечером и чем занимаются?
Женщины молчали.
— Пожалуй, я могу вам подсказать, в общих чертах, — продолжала Глория. — Как раз сейчас, когда вы, две благородные дамы, выполняете здесь свой долг перед людьми, которых совсем не знаете, ваши дочери наверняка в чьей-нибудь холостяцкой квартирке, догола раздевшись и напившись допьяна, предаются радостям жизни.
У миссис Хигби и миссис Уичер дух перехватило.
— Так всегда случается с дочерьми пуритан, — продолжала Глория. — Раньше или позже кто-нибудь из них залетит, и девица окажется настолько глупа, что не сообразит, как с этим справиться. И вы выгоните ее из дому этими своими заскорузлыми представлениями о порядочности, и хотя вы все время всех учите, у вас нет времени объяснить собственным детям, как устроена жизнь.
— Ну, это… — Лицо миссис Хигби начало багроветь.
— Глория! — вмешался я.
— Ваша моральная лига и все ваши сраные дамские клубы, — продолжала она, полностью меня игнорируя, — кишмя кишат иссохшими страхолюдинами, на которых в жизни никто не клюнул. Почему бы этим бабам не собраться с духом и не нанять за деньги какого-нибудь жеребца? Это именно то, чего им не хватает.
Миссис Хигби метнулась к Глории с поднятой рукой, словно собираясь ее ударить.
— Только попробуй тронь меня. — Глория даже не шевельнулась. — Только тронь, и увидишь, что я сделаю с твоей задницей!
— Вы… вы… мерзкая шлюха, — прохрипела миссис Хигби вне себя от ярости.
Двери распахнулись, Глория отлетела в сторону, вошли Сокс и Рокки.
— Эта… эта… — Миссис Хигби грозила Глории пальцем.
— Хватит кудахтать, — прервала ее Глория, — говорите по-человечески. Вы ведь можете произнести его слово. Шлюха. Ш-л-ю…
— Заткнись! — рявкнул Сокс. — Уважаемые дамы, мы с ассистентом решили принять все требования, которые вы нам собираетесь предъявить…
— Требование одно-единственное — закрыть этот притон, и немедленно! — заявила миссис Хигби. — Иначе утром мы отправимся в мэрию. — И она направилась к дверям, а миссис Уичер — следом.
— Вам, мисс, — сказала она Глории, — вам место в исправительном доме!
— Там я уже была, — ухмыльнулась Глория. — У нас была начальница — очень похожа на вас. Кстати, лесбиянка…
У миссис Хигби опять перехватило дух, она вылетела из кабинета, миссис Уичер — за ней.
Глория захлопнула за ними двери, упала в кресло и расплакалась. Закрыв лицо руками, она пыталась подавить рыдания, но все было напрасно. Глория сотрясалась и корчилась от отчаяния, как будто потеряв всякий контроль над верхней половиной тела. Некоторое время в кабинете были слышны только ее рыдания и шум вздымавшегося океана, который доносился из приоткрытого окна.
Потом к Глории подошел Сокс и ласково положил руку ей на голову.
— Ничего, детка, ничего, — сказал он.
— Так, все, что ты увидел и услышал в этом кабинете, должно остаться при тебе, — велел мне Рокки. — Не вздумай рассказывать остальным…
— Буду молчать, — пообещал я. — Значит, придется прикрыть марафон?
— Еще нет, — вздохнул Сокс. — Пока это значит, что нам придется кое-кого подмазать. Утром я поговорю со своим адвокатом. Но Руби придется сказать, Рокки. Она должна уйти. Многих женщин при ее виде коробит. — Он оглянулся на дверь и выругался: — Черт, надо было мне ввязаться в это дело! На хрена мне эти проклятые бабы…