Заговор Англии против России. От Маркса до Обамы
Шрифт:
«В Дербишире, Ноттингемшире и особенно в Ланкашире, – пишет Филден, – недавно изобретённые машины были применены на крупных фабриках, построенных близ рек, способных приводить в движение водяное колесо. В эти места, находящиеся вдали от городов, внезапно потребовались тысячирабочих рук; и, в частности, в Ланкашире, неплодородном и к тому времени сравнительно мало населённом, потребовались прежде всего люди. Особенно сильный спрос был на маленькие, проворные пальцы детей. Тотчас же вошло в обычай набирать учеников (!) из различных лондонских, бирмингемских и других приходских работных домов. Многие, многие тысячи этих маленьких беспомощных созданий в возрасте от 7 до 13 или 14 лет были тогда переброшены на север. Обычно хозяева (т. е. похитители детей) одевали, кормили и помещали своих учеников в домах, расположенных близ фабрик. Были наняты надсмотрщики для надзора за их работой. В интересах этих надсмотрщиков за рабами было заставлять детей работать возможно больше, так как оплата их зависела от количества продукта, выжатого из каждого ребёнка. Жестокость была естественным следствием. Во многих фабричных округах, в особенности в Ланкашире, эти невинные беззащитные создания, отданные во власть фабрикантам, подвергались самым возмутительным истязаниям. Их до смерти замучивали чрезмерным трудом… били, заковывали в кандалы, подвергали самым изощрённым и жестоким пыткам; истощённые голодом до последней степени, превратившиеся в скелеты, они зачастую плетью принуждались к труду… Иногда их доводили до самоубийства!.. Прекрасные романтические долины Дербишира, Ноттингемшира и Ланкашира, скрытые от всякого общественногоконтроля, сделались мрачным местом истязаний и часто убийств!.. Прибыли фабрикантов были огромны. Это лишь разжигало их волчий аппетит. Они стали практиковать ночную работу, т. е. с наступлением ночи место одной группы рабочих, уже изнурённых дневным трудом, заступала на фабрике другая группа рабочих; дневная группа отправлялась в постели, только что покинутые ночной группой, и vice verca [наоборот]. Народное предание в Ланкашире гласит, что постели никогда не остывали». John Fielden, цит. соч., стр. 5, 6. О безобразиях, практиковавшихся первоначально на фабриках, см. Dr. Aihin, цит. соч., стр. 219, и Gisborne, «Inquiry into the Duties of Men», 1795, v. II.
Маркс: С развитием капиталистического производства в течение мануфактурного периода общественное мнение Европы освободилось от последних остатков стыда и совести. Нации цинично хвастались всякой гнусностью, раз она являлась средством для накопления капитала. Прочтите, например, наивную летопись торговли, составленную филистером А. Андерсоном. Здесь превозносится как высший триумф английской государственной мудрости тот факт, что Англия при заключении Утрехтского мира вынудила у Испании по асьенто право вести торговлю неграми между Африкой и испанской Америкой, тогда как до сих пор она вела её лишь между Африкой и английской Вест-Индией. Англия получила право вплоть до 1743 г. поставлять в испанскую Америку 4 800 негров ежегодно. Этим было создано в то же время официальное прикрытие для британской контрабанды. Ливерпуль вырос на торговле рабами. Последняя является его методом первоначального накопления. И до наших дней «респектабельное общество» Ливерпуля осталось Пиндаром торговли рабами, которая – см. цитированное выше сочинение доктора Эйкина, вышедшее в 1795 г., – «превращает дух коммерческой предприимчивости в страсть, создаёт славных моряков и приносит колоссальные деньги». В 1730 г. Ливерпуль использовал для торговли рабами 15 кораблей, в 1751 г. – 53 корабля, в 1760 г. – 74, в 1770 г. – 96 и в 1792 г. – 132 корабля.
«Капитал, – говорит «Quarterly Reviewer», – избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами» (T. J. Dunning, цит. соч., стр. 35, 36).
Маркс в своём эпохальном исследовании приводит ужасающие подробности формирования капитала, который стал платформой успеха таких брендов, как «Маркс и Спенсер», «Филипс» и многие другие. Конечно же, в своей знаменитой работе он занимался не только описанием этих ужасов. Он приводил их только в качестве примеров. Главная его заслуга – исследование того, как в недрах существующей системы созревает её противоположность. Ведь Маркс – не надо забывать! – начинал своё исследование с философии, установил наиболее общие закономерности. И взаимодействие с этой противоположностью должно было «снять» все противоречия, заложенные в капиталистической основе. Маркс чётко проводит линию – именно современное капиталистическое товарно-денежное хозяйство должно подготовить почву, стать трамплином для нового качества, нового строя. Кстати говоря, Маркс надеялся, что эти противоречия разрешатся в ходе буржуазной революции в Германии и она станет прологом пролетарской революции. А эта пролетарская революция станет началом построения некапиталистического мира.
Маркс очень трезво оценивал объективную реальность, был реалистом, и поэтому у него даже возникли острые противоречия с группой Карла Шаппера и Августа Виллиха. Они создали сектантско-авантюристическую фракцию – однако позже согласились с позицией Маркса, признали его правоту. Шаппер возобновил дружеские отношения с Марксом и стал членом генерального совета первого Интернационала. Что касается Виллиха, то он эмигрировал в США и даже участвовал в Гражданской войне на стороне северян в чине ни больше ни меньше как бригадного генерала. А Союз коммунистов, собственно, появился уже после принятия знаменитого «Манифеста коммунистической партии». Кстати, во время написания Марксом и Энгельсом этого документа это была организация, которая называлась Союзом радикальных социалистов-утопистов.
«Манифест Коммунистической партии», переизданный бесчисленное количество раз на сотнях языков мира, отражает влияние и силу Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Коммунистическая идеология, которая берет начало от этого манифеста, написанного практически единолично Карлом Марксом, стала одной из самых могущественных в истории человеческой цивилизации со времён распространения идеологем мировых религий. В относительно недавно переизданном на Западе уже после краха мировой социалистической системы «Манифесте коммунистической партии» выдающийся историк Эрих Хобсбаум отмечал, что в нём было по крайней мере два неопровержимых утверждения. Первое о том, что капитализм, несмотря на триумфальное шествие, которое еще не завершилось по сей день, всё же является преходящим способом производства, он представляет собой всего лишь одну из стадий развития человечества, которое уже проходило иные стадии, имевшие свой конечный путь. И второе утверждение: гениальное предвидение Маркса о том, что капитализм будет иметь длительное существование и в ходе него не остановится, пока не преобразует весь мир. Мы присутствуем при этом процессе. Как указывали в своем манифесте Маркс и Энгельс, буржуазия не может существовать, не вызывая постоянных переворотов в орудиях производства. Кстати, вспомним снова «Филипс», «Маркс и Спенсер», «Майкрософт» и «Эппл». Потребность в сбыте, которая постоянно должна увеличиваться, гонит буржуазию по всему земному шару и везде, под страхом гибели, заставляет принять буржуазный способ производства.
Как указывает тот же Хобсбаум, верным оказывается также пророчество авторов манифеста о разрушении социальных институтов, в том числе семьи. Хобсбаум приводит в пример то, что половина детей в странах Запада рождается и воспитывается матерями-одиночками, а половина семей в мегаполисах состоит практически из одного человека. Остаётся добавить: это еще не всё – семьи, состоящие только из матери и детей (формально однополых), сейчас усиленно трансформируются к действительно однополым семьям, состоящим из двух номинальных родителей. Такая форма семьи получает законодательную – в том числе и конституционную – поддержку, а также идеологическую, информационную и прочие. Создаётся впечатление, что западная цивилизация сознательно перепрограммировала себя на своеобразный апоптоз – самоуничтожение. А планету Земля вознамерилась перекрасить в буквальном смысле в «голубой» цвет. Однако «золотой миллиард» перед своим закатом рушит и иные – в первую очередь альтернативные – цивилизации. Яркий пример тому – разрушение СССР в недавнем прошлом и разрушительная деятельность против уже совсем некоммунистической России в настоящем.
Некоторые проблемы капитализма интересно «высвечивает» Томас Пикетти в своём знаменитом труде «Капитал XXI века». Пикетти глобально исследует такую категорию, как «неравенство», во всех разрезах. Безусловно, оно имманентно присуще любому классовому обществу, но капиталистическому – в самом рафинированном виде. Что же касается положительной роли неравенства, то оно вообще является основой развития общества. Если бы наступило полное равенство, то развитие бы остановилось – это чётко прослеживается и в исследованиях Маркса. Здесь, однако, важна мера неравенства – в определённой степени оно (неравенство) стимулирует развитие производительных сил: богатеет общество, соответственно достаётся всем членам общества и, при его правильной организации, такое неравенство способствует благоденствию всех. Но к сожалению, это идеальный вариант. На практике же чаще всего происходит перекос в сторону концентрации слишком большой доли богатств в руках слишком маленькой прослойки людей.
Кстати говоря, политическая борьба Маркса (поскольку он был не только теоретиком, а реально участвовал в создании коммунистических организаций и в практической революционной борьбе) начала оказывать положительное влияние на регуляцию капиталистического общества. Уже при его жизни чудовищные вещи, о которых он рассказывает в первом томе своего «Капитала», стали в той или иной мере изживаться, во всяком случае, в Великобритании – на тот момент локомотиве капиталистического мира.
Со времён Маркса то неравенство, которое измерялось долей дохода, сконцентрированного в руках 1 % самых имущих слоёв, последовательно снижалось. Однако в тот момент, когда советский социализм стал злокачественно перерождаться, он перестал быть действительным противовесом – в том числе и моральным – мировой капиталистической системе. Именно наличие Советского Союза, реального проекта Маркса, способствовало тому, что капитализм – во всяком случае его западная модель – обрёл человеческое лицо: социальные гарантии, демократические свободы и прочее. Но стоило Советскому Союзу начать слабеть экономически и, как следствие, морально (скажем, в 1968-м году акция в Чехословакии катастрофически подорвала его авторитет), как в тот же момент начался перелом, и концентрация общественного богатства в руках того самого 1 % населения стала расти, то есть произошла регрессия положительной тенденции.
Тот же Пикетти считает: особое значение имеет растущее неравенство в распределении богатства, включающего рыночную стоимость всех накопленных активов. Ещё хуже, когда такое неравномерное богатство консервируется в обществе. Не случайно в развитых капиталистических странах очень большой налог на наследство, потому что не должна эта накопленная доля богатства быть зацементирована, закрепляя неравенство на века. У западных социологов есть интересные разработки, показывающие: общество толерантнее воспринимает неравенство, если исправно работают социальные лифты. При этом у социальных лифтов особо выделяются два компонента – скорость и справедливость: сколько времени понадобится человеку, чтобы «выбиться в люди» и насколько для этого имеют значение его труд и таланты.