Заговор Дракона. Тайные хроники
Шрифт:
С каждым днем, проведенным в покое, Марко становился все агрессивней. С каждым часом его патологическая жажда крови все росла и росла.
Марковские друзья-головорезы стали опасаться за свою жизнь. Они видели, как ухудшается состояние главаря, как недостаток крови сказывается на психике командира. Он рвался в бой и непрестанно давил на них, пытаясь сломить их волю. Однажды Марко собрал военный совет, он был готов идти в битву против намного превосходящих их в численности войск усташей, хотя это было настоящим безумием. Но Марко было все равно, лишь бы проливать кровь. На военном совете он с пеной у рта кричал на товарищей, затем, столкнувшись с непримиримой позицией остальных капралов, загадочно ухмыльнулся и снял со стены кривой турецкий ятаган, которым любил приводить в исполнение
Военный совет был закрыт. Зная искреннюю любовь убитого к Савановичу, партизаны поняли, что их жизни теперь висят на волоске. Марко нужна была свежая кровь.
Негодуя за убийство преданного Милована, друзья стали плести против Марко заговор. Но нельзя было просто так взять и убить обезумевшего предводителя, о храбрости которого ходили легенды. Капралам необходимо было представить его смерть как несчастный случай, чтобы обезопасить себя от дальнейших проблем, ведь Марко пользовался безоговорочной поддержкой своих отрядных партизан. Заговорщики не собирались больше трех и тщательно обговаривали детали предстоящего покушения. После долгих колебаний они решили отравить Савановича и объявить другим простым партизанам, что их храбрый вождь умер от обычной дизентерии. Так они объясняли войску его бледность и необычный болезненный вид. Но тщательно спланированный заговор капралов не удался. Среди заговорщиков появился предатель. Он был самым презираемым среди капралов партизанского отряда потомком боснийских мусульман и к тому же глухим на правое ухо. Над ним всегда все насмехались, а он внешне терпел, но внутри с постоянством скупца копил злобу на своих насмешников. Его бы не допустили до капральства, если бы его не ценил Марко за знание местного ландшафта и меткий глаз. Этого босняка-мусульманина звали по-сербски Боян, а свое настоящее имя он скрывал по непонятным причинам.
Сначала капралы его не хотели посвящать в детали заговора, опасаясь предательства, но, поскольку Боян был еще и одним из отрядных врачей, он хорошо знал фармацевтику, а значит, имел представление о ядах и токсических веществах.
Услышав опасное предложение капралов, Боян сразу же согласился, изобразив на лице понимание и радость. Он был достаточно хитрым, чтобы понять: его непременно убьют в случае отказа или если только заподозрят в предательстве. Он хорошо владел собой и понял, что пробил его час – в душе Боян решил отомстить капралам за многомесячные издевательства. Он открыл о заговоре Марко, рассказал ему все, что знал. Полковник вопреки ожиданию Бояна не пришел в гнев, а будто бы затаился. Он дал Бояну некоторые рекомендации и стал вести себя, как будто ничего и не знал ни про какой заговор. Он даже как бы успокоился и стал более приветливым к своим друзьям. Но капралов это не остановило, маховик смерти был уже закручен. Правда, даже те, кто его закрутил, не могли заранее определить, чьи головы он снесет.
И вот – время пришло. Однажды вечером капралы дали Бояну знак, чтобы он подсыпал Марко в вино сильный яд – цианид. Боян выполнил их приказ. Саванович отпил из чаши вина, дико захрипел, держась руками за горло, и упал замертво. Боян проверил пульс Марко и сказал, что все кончено. Капралы ликовали.
Утром капралы собрали партизан из отряда и со слезами на глазах объявили, что их храбрый вожак умер от дизентерии. Его похоронили в той же самой неглубокой могиле, какую он выкопал собственными руками в промерзлой земле. Партизаны хотели установить на его могиле крест по обычаю, но Боян запретил; босниец сказал, что Марко, как убежденный коммунист, велел передать, что, если он умрет, никому не разрешать справлять над ним культ или ставить крест. Марко Саванович, дескать, в Бога не верил.
Все пять отрядных капралов вместе с Бояном участвовали в заговоре против Савановича. Всего же в отряде было около двух тысяч человек, это был один из самых крупных партизанских отрядов в Сербии. Капралы быстро выбрали нового
Но на самом деле они даже не знали, что их ждет. На следующий день после избрания Доджича нашли мертвым у себя в шалаше. Капралы стали свидетелями страшной картины: новый командир лежал, раскинув руки, с бледным обескровленным лицом; на его шее был обнаружен след от укуса какого-то животного. Никто тогда не мог предположить, что этот укус оставлен человеком. Капралы хотели захоронить Доджича рядом с Савановичем, но среди партизан отряда, суеверных крестьян, начались волнения, которые повлияли на последующее решение капралов сжечь тело командира и развеять прах по ветру.
Доджича сожгли, и испуганные капралы решили неделю не выбирать никого на должность командира отряда, как будто она была проклятой. На внутреннем совете они чуть не передрались друг с другом, один капрал подозревал другого в убийстве командира. Наконец, военачальники, осознав безрезультатность и гибельность своих споров, спросили Бояна, какое животное могло оставить такие чудовищные следы на шее полковника. Охваченные чудовищными страхами, они сомневались: животное ли это вообще? Боян отвечал, что скорее всего Доджича убила одна из отрядных собак шер-овчарок, которые и вправду после смерти Савановича будто взбесились и вели себя агрессивно. Одна из самых свирепых и сильных овчарок по кличке Вук даже напала на проходящего мимо пьяного партизана и загрызла его до смерти. Этого Вука уже пристрелили. Боян дал всему происходящему разумное объяснение, все капралы успокоились и на этом разошлись.
Но на следующий день, едва солнце осветило макушки деревьев, в лагере раздались дикие крики, призывающие к оружию. Взбудораженные партизаны выскочили из шалашей и собрались у большого дуба, под которым адъютанты капралов бились в истерике, опасаясь за свои жизни. Оказалось, что было убито еще два капрала таким же зверским способом, как и Доджич.
Партизаны в гневе перебили всех овчарок и еще тех солдат, что присматривали за ними; адъютантам явно благоприятствовали звезды, их оставили в живых. Начались волнения, которые, учитывая большое количество оружия и отваги, могли привести к самым плачевным последствиям. Был убит еще один капрал, которого подозревали в предательстве. Когда кровожадный гнев толпы был удовлетворен, в отряде созвали коло – что-то наподобие казачьего круга. На этом коло были казнены шесть провокаторов и избраны еще четыре новых капрала из самых кровожадных гайдуков. Новые командиры сразу же захватили власть и заковали в оковы Бояна с последним из оставшихся старых капралов, как хорватских шпионов.
Оставшись наедине, пленники стали думать, как им остаться в живых. Тогда Боян рассказал своему товарищу по несчастью, что он подлил в вино Марко не цианид, а концентрированный раствор дурмана колючего. Так велел ему полковник, который узнал от него о заговоре. Этот раствор был строго дозирован для того, чтобы Марко не умер, а лишь погрузился в глубокий летаргический сон. И что, возможно, он и умертвил своих капралов, отомстив за заговор и удовлетворив свою жажду крови. То есть таким образом он убил двух зайцев одним камнем, как по-настоящему гениальный преступник.
Капрал, услышав такие откровения, заскрежетал зубами и погрозил мусульманину кулаком. Опешив от неожиданного признания и потеряв голову от лютого гнева, капрал решил использовать ситуацию в свою пользу, оглушил Бояна и позвал охрану. Однако новые военачальники, приняв к сведению информацию о заговоре с отравлением, совершенно проигнорировали Бояново сообщение о летаргическом сне и мести Савановича. Они расстреляли капрала на месте, совершенно в гайдукском стиле, безжалостно, с детской невинной простотой. Затем выпили черногорской лозы и послали за Бояном. Теперь у них было обоснование собственной власти – восстановление справедливости, месть за отравление Савановича.