Заговор Елизаветы против ее сестры Марии Тюдор

Брячеслав Галимов

– Свят, свят, свят, – крестились лодочники, не в силах сдвинуться с места. – Опять он бродит по ночам и хватает честных христиан, – ещё одна погубленная душа! Нет, братцы, хоть убейте меня, но это не к добру! Неладные дела в нашем королевстве, – попомните моё слово, нас ждут большие потрясения…

* * *

По случаю тумана в королевском дворце была вдвое усилена охрана. Через каждые пятнадцать минут патрули совершали обход, на стенах гвардейцы стояли через пять шагов друг от друга. Стража проверяла даже тех, кто входил и выходил

через внутренние ворота дворца. Большее смятение вызвало желание королевы прогуляться вечером по парку – решено было спрятать за кустами и деревьями, по ходу следования королевы, тайных агентов в цивильной одежде. Они должны были обеспечить безопасность её величества, не выдавая себя, ибо королева не выносила присутствия посторонних на своих прогулках.

Выйдя из дворца, Мария направилась к развалинам бывшей канцелярии мастера Хэнкса. Здесь она велела своей свите оставить её одну, что не вызвало удивления, так как королева часто это делала. Стараясь, чтобы опавшие листья не шуршали под ногами, Мария встала под кустами орешника; ей показалось, что возле развалин кто-то глухо кашлянул.

– Сэр Роберт? – негромко позвала Мария. Никто не отозвался.

Сквозь туманную пелену она пыталась разглядеть, есть ли там кто-нибудь. Развалины канцелярии были похожи на тёмную мрачную пещеру, вход в подземное царство. Марии стало жутко; краем глаза она заметила, как в нескольких шагах от неё мелькнула чья-то тень.

– Сэр Роберт?! – с тревогой вскричала Мария. Тень исчезла.

Мария бросилась к аллее, где горели огни и где ждала её свита.

– Ваше величество! – услышала она голос сэра Роберта.

– Бог мой, милорд, я уже думала, что не дождусь вас! – с упрёком сказала Мария, когда сэр Роберт подошёл к ней. – Вы опаздываете.

– Разве? – испуганно спросил он. – Я старался прийти точно ко времени. Стража задержала меня: сейчас везде караулы, везде проверяют… Прошу меня простить, мадам.

– Вы должны понимать, что мне не так-то просто найти хотя бы полчаса для неофициального дружеского разговора: мой день во дворце расписан по минутам.

– Я понимаю, ваше величество. Ещё раз прошу простить меня, – сэр Роберт с виноватым видом поклонился королеве.

– Я прощаю вас. Славу богу, что теперь мы одни. Я хотела спросить вас… – Мария остановилась.

– О чём вам будет угодно, мадам! Я отвечу на любой ваш вопрос, – с готовностью сказал сэр Роберт.

– Вопрос будет необычный, но мне надо знать…

– Да, мадам?

– Мне стало известно, что вы посещаете мою сестру Елизавету? Это правда? – Мария взглянула на него, лицо её дрогнуло.

– Ваше величество! – вскричал сэр Роберт, почувствовав, что всё-таки совершил ошибку. – Я действительно был с визитом у Елизаветы, – с одним визитом, ваше величество! Мне сказали, что это необходимо, что это нужно из вежливости, из приличия, из этикета. Я ведь знаком с Елизаветой с детства, поэтому мне нужно было нанести ей визит. Ну, вот и всё… – смешался сэр Роберт.

– Вы дружили, когда были детьми?

– По-моему, Елизавета терпеть меня не могла, да и мне она не нравилась.

– А сейчас она вам понравилась?

– Кто?

– Моя сестра Елизавета, – терпеливо пояснила Мария.

– Ну, я не могу сказать… Не знаю, ваше величество, – отвечал сэр Роберт, ощущая спазмы в горле.

– Она некрасива, но мила, не правда ли? – продолжала допытываться Мария. – Говорят, мужчинам нравятся рыженькие, а Елизавета – рыжая.

– Ваше величество, – просипел сэр Роберт.

– И она молода, ваша ровесница. Ровесники легко находят общий язык.

– Ваше величество, я не знаю! – с отчаянием отвечал сэр Роберт.

В развалинах опять кто-то кашлянул, а в кустах снова мелькнула чья-то тень.

– Тише, милорд, – Мария предостерегающе поднесла палец к губам. – Не надо чтобы нас слышали. Ответьте, какой вы нашли Елизавету? Опишите мне её.

– Ну, как вы и сказали, она рыжая, некрасивая, – начал, смущаясь, сэр Роберт.

– Далее.

– Много бриллиантов, очень много бриллиантов.

– Это её слабость. Незаконнорожденная дочь, мать казнена за разврат и государственное преступление – чего же вы хотите? Она постоянно должна доказывать своё превосходство, в том числе с помощью драгоценностей, – презрительно заметила Мария.

– Её голос то тонок, то груб.

– Грубый, как у возницы. Можно подумать, она закалила его криками: «Эй, поберегись! Эй, дай проехать!».

Сэр Роберт засмеялся.

– Чему вы смеётесь, милорд? – спросила Мария.

– Только что, проезжая в тумане по Лондону, я то и дело слышал такие крики.

– Если бы вас сопровождала моя сестра, путь вам был бы расчищен за милю.

От развалин донёсся звук, похожий на сдавленное мяуканье.

– Житья нет от этих кошек. Я приказываю гнать их из парка, но они всё равно прибегают, – сказала Мария. – Я не люблю кошек, в них есть что-то дикое и тупое: никогда не знаешь, чего от них ждать, ласки или когтей. Птички божие милы и непосредственны, собаки умны и преданны, но кошки просто отвратительны в своей непредсказуемой коварности. Всегда себе на уме и готовы вцепиться в тебя, – их мягкая пушистость всего лишь обман. К тому же, они глупы, даже глупее птиц. Мне кажется, что кошек любят люди, которые не уважают себя, в которых есть какой-то скрытый ущерб. Елизавета любит кошек, у неё есть кошки во дворце?

– Не видел, ваше величество.

– У неё должны быть кошки, было бы странно, если бы у неё их не имелось. Впрочем, кошки являются ещё признаком домашности, а какая домашность может быть у Елизаветы? Девочки, выросшие без матери, не умеют вести дом, – решительно заявила Мария и тут же прибавила: – А я умею – моя мать была настоящей королевой и настоящей женщиной, при ней дворец короля Генриха был подлинным королевским домом. Я тоже могла бы навести здесь, во дворце, порядок, но не хочу. Зачем мне это? Все мои помыслы отданы Богу, мирская суета меня не интересует, – со вздохом произнесла она. – Но продолжайте, – как вам поведение Елизаветы? Я слышала, что живость характера искупает недостатки её воспитания.